ВНИМАНИЕ! Тут много перепечатного материала (перепечатывала на слух с телевизионных программ) и переводного (с иностранных интервью), возможны ошибки, заранее извиняюсь. Спасибо за понимание.
_____________________________________________________________________________
Дата рождения:
10 января 1955 года (на данный момент Алёне 57 лет)
Родители:
Отец
- Станислав Яковлевич Долецкий, детский хирург, мать
- Кира Владимировна Даниель-Бек, хирург-онколог.
Образование:
Филологический факультет МГУ
Карьера:
Преподавние и переводы книг. Работала медийным консультантом компании De Beers. Дальше была шведская компания Ericsson, потомотдел искусств и общественных связей Британского совета, редактировала журнал Cosmpolitan.
Ушла в журналистику - сотрудничала с ВВС и немецким телевидением RTL.
С 1998 по 2010 года - главный редактор русского издания журнала Vogue.
С 2011 года - главный редактор журнала Interview
Специалист по пиару Маша Захарова, телеведущий Андрей Малахов, главный редактор Vogue Алена Долецкая и ведущий сотрудник компании Bosco di Ciliegi Константин Андрикопулос
1998 год - презентация журнала Vogue
Личная жизнь:
вдова. Третий муж - Борис Асоян, ведущий эксперт по Южной Африке, посол СССР в Ботсване, - покончил с собой в декабре 1992 года.
______________________________________________________________________________
Блиц-опрос
У какого человека (живого или мертвого) вы бы хотели взять интервью?
У Леонардо да Винчи
Какой вопрос вы никогда не спрашивали в интервью?
Кто ваш любимый дизайнер/художник/поэт/музыкант и т.д.
Кратко опишите ваш худший опыт интервью?
Я быстро учусь на ошибках и забываю их.
Самое лучшее место для проведения интервью?
В любом месте, без людей вокруг.
Вы можете понять, что человек, у которого вы берете интервью, лжет?
Что-то появляется в их глазах, но и с ложью тоже может получится хорошее интервью.
Смотрите ли вы реалити-шоу? Читайте сплетни?
Реалити-шоу - это не моя чашка чая. Но я люблю сплетни, особенно когда речь идет идет о чем-то смешном и забавном.
______________________________________________________________________________
Вопросы из программы "100 вопросов к взрослому" (вопросы задавали дети, поэтому не удивляйтесь прямолинейности некоторых вопросов:)
Правда ли, что редакторам дарят бесплатно одежду?
Чушь, конечно. Бывает очень редко - это те люди, которые знают, что у меня день рождения.
Сколько вы тратите денег на одежду и сколько откладываете?
Деньги трачу редко и когда, что называется "мозг взорвало". Я каждый день вижу вещи-вещи-вещи-вещи. И к концу рабочего дня у меня столько уже в глазах этих вещей... у меня не было желания: "вот появилась супер остромодная вещь, надо ее купить". Я просто влюбляюсь в вещь.
Сколько у вас пар туфель?
Боюсь соврать, очень много. Точно больше 200.
Почему вы в свое время не ставили брекеты (у Алёны не очень ровные зубы) и как вы к ним относитесь?
Мне лично кажется, что у меня офигенно красивые зубы. Они красивые тем, что они не как у всех. Другое дело, когда они появились везде, мне уже было поздно их ставить, хотя я знаю, что сейчас и взрослые уже ставят. Но тогда мне казалось, что нет в зубах ничего такого уродливого.
Это хорошая технология, полезно для зубов.
Сколько раз вам предлагали выйти замуж, сколько раз вы отвечали согласием?
Это было три раза. Три раза предлагали, три раза вышла замуж.
Первый раз - мне 17,5 лет. Это было переложение от Льва Грохана, влюбилась в него сразу. Он мне однажды сказал: "Ты знаешь, что.. ты моя жена", и у меня так слезы сразу. Меня это так тронуло. Мы подали заявление так, чтобы как мне стукнуло 18, мы расписались. Приходим, тетенька смотрим на паспорта и говорит: "У вас нет разрешения родителей, идите домой". А я говорю: "Вы посмотрите на дату - мне ровно 18". И тетеньке нечего было ответить.
А потом мы разошлись, как-то пошли разными путями.
Второе предложение - мне было примерно 26-27 лет. Он долго за мной ухаживал, был необычайно спокойный, а я вся такая взбалмошная.
Потом прошло сколько-то лет, и я дала согласие следующему человеку он был дипломатом. Мы поженились в Африке даже, а не в Москве, потому что он там работал.
Вам не хотелось бы детей?
Хотелось бы всегда, но медицинское состояние не позволило. Я 3-ды чуть не умерла в прерывании беременности. И врачи сказали: "Следующая будет последней". И я выбрала жизнь. Мне повезло - у меня есть племянница и племянник, я их учу всему хорошему и плохому.
О чем бы вы спросили самого мудрого человека на Земле?
Спросила бы, правильной ли я дорогой иду. Даже так: скажите, я на пути - ведь путь важнее, чем правильная или неправильная дорога.
______________________________________________________________________________
О родителях
Мои родители были люди высочайшей дисциплины. Я до сих пор помню каждые 15 минут распорядка нашего дня. Я помню буквально, что делал папа, что делала мама, как в 7.20 родители заваривали кофе, а в 8 у них уже начинались утренние конференции в клиниках, потом по три операции, а по вечерам походы в Большой театр, во МХАТ или на выставку в ЦДХ.
Папа, помимо того, что был хирургом, был еще и замечательным писателем. Кроме медицинской литературы он знаменит блестящей публицистикой. Его книга «Ребенку предстоит операция» переиздавалась множество раз и была одним из главных бестселлеров тех лет.
Поэтому в доме бывали писатели, режиссеры, – например, он дружил с Израилем Меттером («Ко мне, Мухтар!»), с Владимиром Зоткиным, с Александром Миттой, с Владимиром Высоцким. Так что врачей я знала меньше, чем людей творческих. Конечно, такие люди не могли не оставить следа в сознании.
Отец был детским хирургом, очень известным, а еще писателем, писателем-публицистом, как теперь принято говорить. Когда мой папа иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, он всегда привозил два журнала. Это были National Geographic и Vogue.
Мама - золотые руки, Кира Даниель-Бек, знаменитый профессор-онколог, красавица, истинная княгиня армянских кровей. Она сама умела шить, делала потрясающие вещи. Именно отсюда у меня нелюбовь к ширпотребу. Мне не нравится быть одинаково одетой с кем бы то ни было.
О выборе образования
Я должна была поступать в медицинский – мне хотелось быть такой же великой, как папа с мамой. И два последних года в школе я работала у папы в клинике нянечкой, мыла полы, убирала за больными, а еще втихую, в маске, ходила на операции.
Однажды папа узнал меня в толпе своих аспирантов и попросил немедленно выйти вон. Уже дома произошло выяснение неожиданных для родителей обстоятельств: что я-то хочу быть хирургом, а не связывать жизнь с такими чудесными профессиями, как, например, офтальмолог или косметолог. И они единодушно заявили: хирургом никогда! А я сказала: «Ну тогда до свидания, никакого медицинского!»
Вот, наверное, это и был первый шаг перфекционизма. Потому что мне либо все, либо ничего
И в этот момент очень помогли папины друзья. Они и сказали отцу: «Она хорошо пишет, ей легко даются языки, пускай идет в гуманитарный». И я быстро, втайне от родителей, сдала экзамены в Школу-студию МХАТ. Но тут вмешалась мама, так что актрисой мне тоже стать не удалось. И иду я на филологический факультет Московского государственного университета и получаю, надо сказать, море удовольствия! Море!
Никогда не забуду свою первую сессию, когда все зачеты были сданы досрочно, все экзамены на «пять», включая латынь. Как шар в лузу упал – все было интересно, увлекательно, легко.
Об учебе в МГУ
Только представьте в первом гуманитарном корпусе МГУ девушку в... джинсах, застиранной до дыр мужской майке, в перчатках с обрезанными пальцами и обручальным кольцом – второй такой не было.
Самое любимое занятие в университете… Когда я ехала в метро от "Кропоткинской" до "Университета", я в воображении переодевала людей, сидящих напротив меня. Ровно за 21 минуту можно было успеть все! Я снимала с них очки и надевала, я перекрашивала блондинку в брюнетку, и наоборот, стригла и удлиняла волосы, меняла юбки и кофточки, и так бесконечно!
По ночам в английском театре МГУ я ставила бродвейский мюзикл The Lady or the Tiger с музыкой, переработанной небольшой джаз-рок-бандой Максима Никулина (на ударных).
О языке интернета
Все спокойно перескакивают в английский язык, и если человек не хочет запариться, как бы ему сказать, он пишет hoodie. Есть и другая сторона. То, что люди включают английское слово, если понимают, что иначе им никак не сформулировать понятие, - это еще хорошо.
Но сам язык интернета чудовищен - со всей его пунктуацией, со всеми безобразиями, которые происходят со словами... я даже не могу произнести эти слова: отстой через «а» и через «ц».
Мне кажется интернет - и, если говорить про моду, особенно -распадается на три типа повествования.
С одной стороны - невероятно книжный, скучный, энциклопедический: в интернете уже есть невероятное количество людей, которые описывают исторические явления, например, и они пишут невероятно сухим, маловоздействующим, во всяком случае, на меня, языком. Он почти забыт. Он остался разве что в каких-то сталинских энциклопедиях.
Второй тип, абсолютно не лучший - рваный разговорный лепет.
Третий - то, что вы упомянули, смесь плохого русского с плохим английским. Мы возвращаемся к ситуации «смесь с нижегородским», этим Россия страдала не один раз.
О блестящем знании английского языка
Один из моих педагогов, Юлия Васильевна Плиевская, придерживалась принципа, который мне было приятно разделить. Если ты продавец, то должен работать в ГУМе, если пекарь, то должен продавать свои булки в Филипповской булочной, если преподавать, то в Московском государственном университете имени Ломоносова. А если ты учишь английский язык – ты должен разговаривать, как королева. Точка.
И я занималась в лаборатории устной речи, слушала километры пленки, Би-би-си по ночам, когда КГБ не глушил, спектакли Королевского Шекспировского театра, радиопостановки. Я до сих пор помню эти роскошные голоса великих английских актеров: Лоуренса Оливье, Питера О’Тула. Звучание было как сказка!
О благотворительности (Алёна помогает Дому Ребенка)
Это приватное дело... Я поддерживаю дом, куда сгружают детей, которых бросили родители... Я к ним езжу, я с ними встречаюсь...
Есть особый ребенок, которым я занималась, наверное, года 1,5 - у него тяжелое заболевание - межпозвоночная грыжа. А он оказался очень талантливый, всё схватывает на лету. Я его показала всем врачам, которые только могли посмотреть (хирургические связи) - все развели руками: "Всё поздно, такие операции надо делать, когда ребенок рождается". А у него такая жажда к знаниям! Я ему компьютер привезла. Он так быстро учился, освоил писание, рисование...
Дети радуются так, как не радуется ни один самый богатый взрослый...
О зарождении интереса к моде
Еще в школе меня выгоняли из класса, потому что мне очень не нравилась школьная форма. И мы с мамой придумывали какие-то неописуемые воротнички, потом я их отглаживала, пришивала, и манжеты у меня были шире, чем следовало. Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантный, роскошный, подтянутый мужчина, он нередко говорил: "Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками".
О модной индустрии в России
Понимаете, в России модная индустрия пришла каких-то 10-15, от силы 20 лет назад. Я говорю про модную индустрию. Я не говорю про то, что в 19-м веке женщины не могли выйти в свет, пока ночным поездом не привезут шляпку. Эти знали, как фасонить.
Но прошло время, много пожгли, много попортили, мы вошли в другую эпоху. И пока мы в неё входили, выросла модная индустрия на Западе. И это всё требовало развития мышцы. В том числе и мышцы модной журналистики. На Западе есть очень профессиональные, очень сильные модные критики. Есть остроумные жёсткие блоггеры, которые на всё плюют и сильно критикуют. Есть те, которые хотят подлизаться к бренду и будут заливать им карамель и так далее. У нас же пока люди только начинают складывать слова.
Но, опять-таки, по всей вероятности, наши правительства и государства решают какие-то более насущные вопросы: нефтетрубы, ГОКи и прочие комбинаты, которые настолько крупны, с точки зрения завоевания и экономической и политической власти, что им не до стиля.
О разделении моды и стиля
Мода и стиль очень часто не пересекаются. И уж тем более не очень часто пересекается стиль с забрендованной модой. И тут все очень просто. Стиль - это, прежде всего, продолжение человека, его собственной индивидуальности. И не важно, стоит ли он на высоких каблуках, без каблуков или вообще босиком. А мода - это другая область деятельности, это больше все-таки индустрия.
И если уж говорить о нас, я верю, что меняется к лучшем. Я у себя на Стреле уже сейчас вижу поколение 20+, которому совсем не нужна Dolce & Gabbana. И скорее всего, им не так уже и хочется перекинуть через плечо сумку Louis Vuitton. Потому что они хотят быть "Я": "А я нашла", "А у меня"..., а не "Пошла эта сумка Louis Vuitton".
И это разделение очень важно! Да, всё чуть-чуть застревает, чуть-чуть медленно. Но поверьте мне: стилевая свобода уже началась. Она не может молниеносно докатиться до вашей Верховной рады или до нашего Кремля. Это не может произойти молниеносно. Настоящее бурление всё равно начинается с молодёжи. И я, видя этих людей, искренне верю, что мы к этому придем.
О "чемоданных настроениях"
Деморализация и рефлексия - два главных заболевания русского человека. Четыре вечера из семи мы будем сидеть на своих кухнях, дачах, верандах и «стрелках» и говорить, и говорить, какое же вокруг говно и как надо валить. Мы иначе не можем, это история русского нерва.
Мне в какой-то момент страшно захотелось сказать: хотите валить - валите. Посидите в своей Тоскане, я хочу посмотреть, как ваши придумки там расцветут, какую вы пьесу там напишете, какое кино снимете. Если вы так много об этом говорите - валите. Только стульчик освободите. Приедут ребята, замутят что-то еще. И не только из Петербурга или Нижнего, а из Нью-Йорка, где они получили свое образование.
У меня пара ребят работают, которые могли остаться в своем Parsons, а они приехали и зажигают здесь, потому что для них это точка силы. Единственный выход, чтоб она оставалась точкой силы, - стараться вписывать Москву в контекст чуть больший, чем Москва.
О политике
Скажу сразу: это важно. Я не могу жить, не понимая или не желая понять, что происходит в политике. Другой вопрос, что все 13 лет, пока я руководила журналом Vogue, я старалась работать в максимальной отдалённости от этих процессов, я работала вне политики. Это не говорит о том, что я не приходила домой, не включала телевизор и 8 часов не рыдала до истерики, глядя на Беслан.
Но это дом и моя личность, а это - моя работа, где в частности, в глянцевом журнале - я должна соблюдать рамки того, о чём говорит этот журнал.
О стиле Юлии Тимошенко
Я сама задавала себе этот вопрос: занимается ли Юля сама своим что называется look или ей кто-то это придумал. Если придумал, то придумал классно. Без вопросов. Все-таки, согласитесь: надо было набраться смелости, чтобы сделать эту косу вокруг головы. Ведь позже это ее во многом её подставляло, появлялось море юмористических соображений по поводу этой прекрасной косы вокруг головы. Но понимаете, какая вещь, всё-таки это стиль! Он вам может не нравиться, он может вызывать критику, но это смело и красиво.
Хотя, лично я считаю - это моё личное мнение, - что всё-таки премьер-министр не должен публично ходить на показы мод или быть откровенным носителем остромодных вещей. Особенно в России, Украине. Вот она пошла в Louis Vuitton, вот ее увидели в Yves saint Laurent.... Мне это казалось чуть-чуть too much.
И все же: я делаю этому комплимент, потому что это её выделяет, это её отличает. И всегда очевидно, что она выглядит в этом очень комфортно. А это, поверьте, дорогого стоит. И это продолжение её самой, нравится нам это или не нравится...
О журнале Interview
Журнал Interview пришел в Россию вовремя! Вовремя, потому что хочется как-то удовлетворить интересы лучших людей нашей страны.
Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным.
На самом деле полно людей, от восемнадцати до шестидесяти, которым интересно то, что связано не с культурологией в аналитическом смысле, а просто с жизнью, с тем, чтобы увидеть новые, свежие лица.
На обложке может быть какая-нибудь блистательная шестнадцатилетняя актриса, сыгравшая в одном фильме, но так, что, как говорится, надо брать немедленно. Потому что это блестяще.
Может, там будет и глупое. Я очень люблю глупости, я очень хочу писать глупости. Без глупостей никто не понимает, что такое умность. Что выпендриваться? Все время про трансцендентальное и концептуальное? Да не надо! Жизнь на самом деле намного интереснее, чем умничанье.
О развитии соверенной культуры в стране
С культурным кругом нашей страны, конечно, трудно. Но во-первых появилась надежда на островки: свибловский МДФ, «Гараж», «Пионер» - они разные и про разное, но они работают точками силы. Та же «Стрелка», та же «Новая Голландия». Та же Пермь с «Текстурой». Тот же неожиданно сложившийся парк Горького.
Это все - последние три года. А когда видишь какую-то созидательную историю - есть шанс, что за ней увидишь и людей, какие-то живые лица. Если смотреть наблюдательным глазом, очевидно, что что-то происходит. Да, это не масштаб Спилберга или MoMA - но это шаг, это вектор. И то, что у нас есть энергия и силы посреди не самого приятного культурологического климата такие штуки делать, - говорит очень о многом.
О съемках в фрагменте "Поцелуй креветки" киноальманаха "Короткое замыкание" режиссера Кирилла Серебренникова
В этой истории была легкость. Он сказал: "Знаешь, вот мы с ребятами собрались снимать киноальманах. Заезжай. Будет тепло, нормально. Там такая маленькая роль, в которой я вообще никого не вижу, кроме тебя". Я сказала: "Ты с ума сошел! Я же не актриса". "Да ты иди просто по улице, - сказал он, - и ничего не делай. Два слова скажешь и пойдешь дальше". И тут выясняется прямо на площадке: "Ты идешь, а тут к тебе подходит существо и целует тебя". Если честно, вдруг в середине этого безумного мероприятия – это было два часа постоянного хохота – я поняла, это очень цепляет. Это удивительно приятное занятие – играть.
О личной радости
Это общение с друзьями - сейчас это роскошь, ведь сейчас столько работы, и они работают. В итоге все друг друга ловим за хвост. Вот получается, что общение с друзьями теперь роскошь.
Вторая радость - это чтение.
И третья - стояние у плиты, потому что я очень люблю готовить.
2010 ГОД
24 мая
2011 ГОД
21 марта
21 апреля
20 августа
5 октября
10 октября
26 октября
29 октября
31 октября
16 ноября
17 ноября
29 ноября
8 декабря
9 декабря
27 декабря
2012 ГОД
28 марта
3 апреля
4 апреля
5 апреля
_____________________________________________________________________________
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
Семья Алены Долецкой
Алёна Станиславовна Долецкая родилась в семье врачей. Отец Станислав Яковлевич Долецкий был детским хирургом, академиком РАМН, а также членом Королевской академии детских хирургов Великобритании.Мать Кира Владимировна Даниель-Бек Пирумян была хирургом-онкологом, доктором медицинских наук. Мачеха Лола Геннадьевна кандидат медицинских наук, детский хирург. На ней Станислав Яковлевич женился после смерти первой жены в 1984 году.
Дед Яков Генрихович Фенигштейн-Долецкий работал в НКВД, затем ответственным секретарём в Российском телеграфном агентстве, а позже занял должность генерального директора ТАСС. В 1937 году он был арестован по подозрению в шпионаже и расстрелян. По словам Алёны Долецкой, дед застрелился, узнав, что его собираются арестовать.
У Алёны есть Брат Андрей 1947 года рождения, который в настоящее время является врачом анестезиологом-реаниматологом, имеет звание профессора и учёную степень доктора медицинских наук.
Образование и карьера Алены Долецкой
Окончив школу, Алёна Долецкая собиралась пойти по стопам родителей и поступить в медицинский институт, но они отговорили её от этого. Тогда она поступила в Школу-студию МХАТ, но столкнувшись с недовольством родителей бросила её. Юрий Никулин, который приходится Алёне дядей, посоветовал ей поступить в гуманитарный вуз.Последовав совету дяди, Долецкая поступила в МГУ имени М. В. Ломоносова на филологический факультет, который она закончила с красным дипломом, получив специальность филолога-компаративиста. Далее она продолжила своё обучение в аспирантуре и защитила кандидатскую диссертацию по теме «Сравнительная риторика публичной русской и английской речи».
Окончив университет, Алёна Долецкая стала работать в нём преподавателем английского языка, кроме этого занималась переводом книг Уильяма Фолкнера, Рэя Брэдбери и ещё нескольких новозеландских и австралийских авторов.
Истории в Деталях - Алёна Долецкая (часть 1 из 2)
В начале 90-х годов Долецкая оставила преподавательскую деятельность и благодаря связям мужа Бориса Асояна (который был послом СССР в Ботсване) устроилась на должность консультанта по связям с общественностью в компанию De Beers – крупнейший производитель бриллиантов в мире. В 1994 году Долецкая взяла у компании кредит для приобретения жилплощади, при этом скрыла то, что у неё уже имеется квартира. В результате её со скандалом уволили.
Далее некоторое время Алёна Долецкая работала в компании Ericsson, потом в PR отделе Британского совета, где занималась организацией проведения выставок The Royal Academy "Living Bridges в Третьяковской галерее и Treasures of the Tower в Лондонском Тауэре и Кремле. Затем трудилась на радио BBC и немецком телеканале RTL. Была редактором журнала Cosmpolitan.
В 1998 Алёне Долецкой предложили должность главного редактора российского издания журнала Vogue. Под её руководством Vogue стал самым авторитетным модным журналом в России. В июле 2010 года она покинула эту должность по собственному желанию.
Помимо работы в журнале с 2006 года Алёна Долецкая является членом жюри национальной литературной премии «Большая книга» и с декабря 2008 года – участником проекта «Сноб». В 2009 году снялась в эпизодической роли в киноновелле «Поцелуй креветки» из киноальманаха «Короткое замыкание».
В 2011 году Долецкая возглавила российский журнал Interview, который в 1969 году был основан Энди Уорхолом. Первый номер журнала в России вышел в начале декабря 2011 года. Одновременно с российским Interview Алёна руководит его выпуском в Германии с 2012 года.
В апреле 2011 года Алёна Долецкая стала лицом рекламной кампании ювелирного дома Alexander Arne. Она представила коллекцию украшений "Страсть", созданную дизайнером-ювелиром Алексеем Барсуковым. Долецкая занимается поддержкой детского благотворительного фонда «Северная корона».
Личная жизнь Алены Долецкой
Мужем Алёны Долецкой был посол СССР в Ботсване и ведущий эксперт по Южной Африке - Борис Рубенович Асоян, который в 1992 году совершил самоубийство при невыясненных обстоятельствах. После его смерти были найдены письма, в которых он обвинял жену в своей смерти. Родственники Асояна считают что именно семейные конфликты стали причиной его самоубийства. 
Позже у Долецкой были отношения с журналистом Джоном Хелмером. Спустя некоторое время они расстались со скандалом. Хелмер обвинил Долецкую в присвоении его пятикомнатной квартиры в Москве, в связи, с чем даже состоялось судебное разбирательство.
В настоящее время Алёна Долецкая не замужем, проживает в Москве.
Светская львица и икона стиля, патологический перфекционист и настоящий титан в мире моды, успешная и независимая, властная и требовательная, женственная и прекрасная - это всё о ней.
Алена Долецкая, действующий главный редактор журналов Interview Russia и Interview Germany, бывший главный редактор глянцевого журнала Vogue Russia, единственного авторитетного издания о моде после смены редактора L"Officiel , член жюри национальной премии «Большая книга». Кому-то может показаться, что она - сверхчеловек, этакая супер-вуман, которой под силу все, даже невозможное. И это, пожалуй, действительно так. Но у медали, как известно, две стороны. И, рассуждая об успехах, восхищаясь популярностью, с завистью поглядывая на мир, окружающий светскую даму, мы часто забываем, что и у этого успеха есть своя история.
Карин Ройтфельд и Алена Долецкая
Алена Станиславовна Долецкая родилась в Москве, в семье медиков. Ее отец, Станислв Долецкий, был известным детским хирургом и писателем, а мать, Кира Владимировна Даниель-Бек, работала в области хирургии и онкологии. «Мой папа - вспоминает Долецкая - иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, и всегда привозил оттуда два журнала. Это были National Geographic и Vogue».
Еще с ранних лет девочка увлекалась модой и выделялась среди других своей неординарностью. Например, в детстве юную Долецкую часто выгоняли из класса, потому что ей не нравилась школьная форма - и она смело перекраивала, перешивала воротнички, переделывала манжеты. «Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантным, роскошным, подтянутым мужчиной, он нередко говорил: «Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками».
Полина Киценко и Алена Долецкая
Алена окончила филологический факультет МГУ. И вот, представьте себе - гуманитарный факультет престижнейшего Московского ВУЗа, начинаются занятия, заходит Долецкая - в джинсах, застиранной до дыр мужской майке, в перчатках с обрезанными пальцами и обручальным кольцом. Второй такой было не сыскать!
В студенческие годы мода занимала все мысли Алены. Даже в метро она любила изучать людей, мысленно переодевая их, меняя им цвет и длину волос, подбирая подходящие цвета - и так до бесконечности.
А по ночам она подрабатывала в английском театре МГУ - ставила бродвейский мюзикл The Lady or the Tiger. После занялась преподаванием английского языка - любила работать и зарабатывать самостоятельно.
В 1990-х годах Алена получила должность PR-консультанта в ювелирной компании «De Beers» - компании, которая занималась добычей, обработкой и продажей алмазов. Затем она начала сотрудничать с отделом искусств и общественных связей Британского Совета. Под ее руководством прошли выставки The Royal Academy «Living Bridges» в Третьяковской галерее и «Treasures of the Tower» в Москве и в Лондоне. Долецкая перевела на русский язык несколько книг, в том числе произведения Рэя Брэдбери и Уильяма Фолкнера. Кроме того, некоторое время занималась редактированием в журнале Cosmopolitan.
Алена Долецкая, Стефано Габбана, Карин Ройтфельд и Доменико Дольче
А в 1998 году начала писаться одна из важнейших глав в жизни Долецкой. Она получает предложение возглавить журнал Vogue Russia, который буквально за несколько лет, под ее чутким руководством, становится самым авторитетным глянцевым изданием о моде всего постсоветского пространства. Алене удалось собрать вокруг себя отличную команду, установить высокие стандарты качества и внедрить новые тенденции в модный российский мир.
«Идея с самого начала была ясна - мне не хотелось, чтобы русские читательницы Vogue получили что-то среднее местного разлива, из разряда книжек для бедненьких о моде. Я хотела, чтобы наши читательницы ощутили себя частью международной, мировой, престижной (не люблю это слово, но, тем не менее) отмеченной группы. Мне хотелось, чтобы как можно быстрее разрушились границы стран-».
Сегодня день рождения отмечает гранд-дама отечественного глянца - . Поздравляем!
Алена Станиславовна Долецкая родилась 10 января 1955 года в Москве в семье известных врачей. Ее отец - Станислав Яковлевич Долецкий - был выдающимся детским хирургом, академиком Российской академии медицинских наук СССР, а также писателем, мать Алены - Кира Даниель-Бек - знаменитый профессор-онколог. А ее дедушка - Яков Генрихович Фенигштейн-Долецкий - был первым генеральным директором РОСТА (позднее - ТАСС), во время массовых репрессий покончивший жизнь самоубийством в Доме на набережной.
В юношеские годы Алены Станиславовна мечтала, как и брат, пойти по стопам близких и стать хирургом. Однако, когда родители об этом услышали, устроили страшный скандал, заявив: "Только через наш труп". Тогда Долецкая, прислушавшись к советам друзей семьи, среди которых было много людей из богемной среды, решила поступать в школу-студию МХАТ и с успехом прошла отборочные туры. Однако, строгие родители, узнав об этом, снова резко высказались против.
Таким образом, следуя их советам, Долецкая стала студенткой, а затем и аспиранткой, филологического факультета МГУ. Защитив кандидатскую диссертацию на тему "Сравнительная риторика русской и английской речи", она стала заниматься преподавательской деятельностью, а также параллельно переводила англо-американскую литературу (в частности, произведения Рэя Брэдбери, Уильяма Фолкнера).
Долецкая не стала концентрироваться исключительно на научной деятельности и начала строить карьеру в сфере медиа и связей с общественностью. Какое-то время она жила за границей, где ей довелось работать PR-консультантом компании De Beers. Алена Станиславовна, блестяще владеющая иностранными языками, была также сотрудницей радио BBC и немецкого телеканала RTL. Долецкая успела поработать директором по связям с общественностью Британского совета, где она готовила к изданию книги по искусству и руководила крупными проектами в сфере культуры, а также работала в компании Ericsson и журнале Cosmopolitan.
В 1998 году Алене Станиславовне, благодаря рекомендациям общих знакомых, поступило предложение возглавить российскую версию самого авторитетного издания в области моды - Vogue. Долецкая признавалась, что в этой работе соединилось все то, чем она ранее занималась.
Надо сказать, что Алена Станиславовна с детских лет обожала моду. Она ненавидела школьную форму и всячески переделывала ее на свой вкус. В университетские годы Долецкая шокировала студентов и преподавателей, являясь на занятия в джинсах, застиранных футболках и перчатках с обрезанными пальцами. А по дороге домой мысленно переодевала и преображала людей, которые ехали с ней в одном вагоне метро. Долецкая также рассказывала во многих интервью, что, когда ее отец ездил в командировку за границу, непременно привозил домой два журнала - это были National Geographic и Vogue.
Российский Vogue, возглавляемый Долецкой, пользовался невероятным успехом как на просторах нашей страны, так и за ее пределами - российская версия журнала была признана одной из лучших в мире. А западные блогеры называли Алену Станиславовну в числе наиболее вероятных преемниц главного редактора американского Vogue .
В издании New York Times 2008 года вышел посвященный Долецкой материал "Почему редактор российского Vogue привлекает к себе столько внимания" (Why the Editor of Russian Vogue Is Getting So Much Attention). Алена Станиславовна говорила в интервью изданию:
Мода - мир, в котором все прекрасно, ошеломительно, карамель на карамели, а сверху еще и взбитые сливки. Но реальность такова, что приходится увольнять людей, говорить не слишком приятные вещи. Есть очень большой контраст между продуктом, который получается на выходе, и "кухней".
Я пытаюсь сказать моим читателям, что мы - часть мирового сообщества, мы больше не некие дикие, недружелюбные персонажи, сидящие за "стеной"."
27 июля 2010 года появилась новость о том, что Долецкая пост главного редактора Vogue, шокировавшая многочисленных поклонников издания. Последний номер, выпущенный под руководством Долецкой, датирован сентябрем 2010 года. Место главного редактора заняла Виктория Давыдова, возглавлявшая до этого Tatler, а еще ранее - Glamour.
Алена Станиславовна так комментировала в интервью HELLO! свой уход:
Один главный редактор сказал: "Я знаю, что если в течение рабочего дня начинаю сердиться на то, что раньше меня не трогало, мне пора - или в долгий отпуск, или вообще сваливать". И это такой момент, который каждый должен почувствовать и не пропустить. Но в моем случае это было не "эмоциональное сгорание".
<После ухода из Vogue> друзья остались друзьями, близкие - близкими, а далекие так и остались далекими.
После ухода из Vogue Алена Долецкая нашла себя в других сферах. Она ювелирного бренда, лекции, работала на телевидении.
Ранее, в 2009 году, Долецкая пробовала себя и в кино - Долецкая снималась в фильме "Короткое замыкание" в новелле "Поцелуй креветки".
"Короткое замыкание"
А этим летом было наконец , что она возглавила русское, а также немецкое издание журнала Interview.
Долецкая рассказывала в интервью HELLO! о том, как возникла идея запуска этого издания в России:
Должна сказать, что первой с этой идеей - запуска в России Interview - пришла Наоми (Кэмпбелл - прим.). Она же, кстати, очень огорченная, была одной из первых, кто позвонил мне тогда, 27 июля. Спросила: "Ты куда?". А я ей: "Поехала отдыхать". Наоми продолжила: "Слушай, ну ты же не будешь все время отдыхать? Может быть, замутить чего? Тебе нравится что-нибудь на Западе?". Так и возникла тема Interview. А я ведь честно хотела отдохнуть два месяца, не получилось.
Алена Долецкая не раз была замужем.
Среди увлечений Алены Станиславовны - рисование, антиквариат, книги, изысканная кухня, прогулки на природе. Она также известна своей любовью к собакам породы хаски.
Долецкая занимается благотворительностью. Так, она поддерживает фонд "Северная корона".
С Днем Рождения!
Виктория Бекхэм и Алена Долецкая
Джузеппе Занотти и Алена Долецкая
Алена Долецкая с крестницей
Ею любуются на фотоотчетах о светских мероприятиях и просят парикмахеров выстричь ту самую косую челку «как у Алены Долецкой». Журналу Vogue под ее руководством модники верили, как христиане Евангелию, а ее «Interview Энди Уорхола» хипстеры и богема читали, как неофиты - сборники житий святых. Перестав быть главным редактором ежемесячных журналов, Долецкая работает не меньше, чем прежде: читает лекции, продолжает писать книги (вышли уже три кулинарных сборника - она любит и умеет готовить) и буквально только что приняла профессиональное предложение, которое многих удивит. Но, кажется, еще ни разу журналистка не подпускала ту огромную аудиторию, которой она интересна, так близко к себе, как в книге «Не жизнь, а сказка».
Поскольку автор не любит слов «автобиография» и «мемуары», то скажем, что это сборник историй о жизни: семье, предках, родителях (оба - великие хирурги), детстве, студенчестве, мужьях, возлюбленных, нерожденных детях, работе в Vogue и Interview, тусовках, собаках. Какие-то из них веселы и легки. Другие - на разрыв аорты. Увольнение из Vogue после 13 лет главредства - как раз из последних, и тот факт, что Алена Долецкая не стала «делать лицо» и выдавать уход из журнала за плановый поворот в карьере, делает ей отдельную честь.
А еще книга доказывает то, о чем, держа в голове биографию героини, можно было лишь догадываться: все, что Долецкая делает в жизни, она делает, нарушая общепринятое и устанавливая новое. Дочь врачей, которая становится филологом. Кандидат филологических наук, преподаватель , которая уходит в журналистику. Светская львица, которая варит варенье. Глянцевая журналистка, в чьем издании пишут на общественные и политические темы. Она делает фотосессии красивых стариков, когда в моде культ молодости, и обращается к юным, когда в тренде статус. Принцип «поверх барьеров», как стиль работы и образ жизни, понятное дело, не только возносил ее на пьедестал, но и временами приносил кармические синяки и шишки (а у кого их нет?).
Мы встретились в ее московской квартире. Фанат оригинальной полиграфии, Долецкая тут же принялась рассказывать, почему книжка вышла такой, а не другой: бумага плотная, но не глянцевая, обложка мягкая, матовая с черными лаковыми буквами. «Чтобы ее можно было вот так свернуть в трубку и носить с собой», - объясняет Алена и запихивает получившийся тубус под мышку. Поэтому беседа начинается со знаменитого в узких кругах «нефтяного» номера журнала Vogue, который так и не увидел свет.
Глянец и власть
Я знаю, что вы хотели поставить Михаила Ходорковского на обложку Vogue, а название журнала написать настоящей нефтью. Почему не сложилось?
Ого! Какой вы инсайд знаете! Поправляю: в то время поставить его на обложку я все же не могла. Это был 2002-й или 2003 год. Я решила сделать номер о власти. The power of: власть моды, красоты, предпринимательства. Каждую из ветвей власти должен был представлять свой персонаж. А власть предпринимательства и денег - Ходорковский.
Ходорковский был тогда в полном порядке, persona grata. Это были жирные годы. еще не сделал свою коллекцию со словом «нефть», которую он, насколько я понимаю, посвятил . И вот под это все я хотела сделать логотип Vogue нефтью - вздутые пластиковые буквы - или вырубкой, в которые была бы закачана настоящая нефть. Чтобы она плавала, перекатывалась, чтобы были внутри пузырики. Ну, вы понимаете, куда меня тогда послали с моими идеями.
Самое смешное, что моя похожая мечта сбылась потом, когда я год работала со Swarovski. Тогда они еще не умели приклеивать свои кристаллы на бумагу - только в колечки вставлять. Я говорю: «Хочу логотип в бриллиантах». Swarovski: «Это невозможно». Я: «Давайте так: у вас лаборатория - вы начинаете работать. Я никуда не тороплюсь. Но я хочу, чтобы Vogue был первым, кто с этим выйдет». Не все сразу получилось, но в итоге они этого добились! Так начался наш роман-любовь.
Единственная глупость, которую я сделала: не подписала с ними контракт о коммерциализации технологии. Потом они отъюзали этот ход очень хорошо и сделали на нем миллионы.
Главный редактор журнала Interview Алена Долецкая на премьере фильма Бориса Хлебникова «Аритмия»
А нефтяники - возвращаясь к истории про нефть - сказали мне, что нефть живая и в закрытых пространствах может давать неожиданные эффекты: нагреться, лопнуть, свернуться. А я же хотела, чтобы было красиво. Но, может быть, когда-нибудь я это сделаю.
А как Ходорковский отреагировал на предложение стать героем Vogue?
Он принял меня у себя в офисе. Накоротке. В своей неизменной клетчатой рубашечке. Очень удивился и сказал: «С ума сошли? Зачем? Какой Vogue?» Я объяснила, что его нефть меня не волнует. Я хочу говорить не про вышки, а про власть обретенных денег. Он уже тогда занялся образовательными проектами, компьютеризацией населения, поддерживал гуманитарное образование. Я настаивала, что нашим читательницам это важно, потому что не обязательно все заработанные тобой и твоим мужем деньги спускать на юбочки-кофточки-шубочки-бриллианты.
Поскольку я любила неожиданные ходы в Vogue, то он, видимо, заразился этим. Он сказал: «Знаете, времени у меня нет вообще. Но я скоро полечу в Нефтеюганск. Если вы прыгнете в самолет, мы там поговорим. Это устроит?» Я ответила, что это прекрасно! Мне все равно: в лифте, в самолете... Мы договорились с его тогдашним пресс-секретарем. Тем более что он должен был лететь из , а это недалеко от моего дома.
Помню, что было очень ранее утро. В последний момент мне позвонил пресс-секретарь и сказал: «Алена, извините, интервью не состоится». И назвал какую-то уважительную причину. Ну, а к вечеру я узнала, что его «приняли».
Так этот логотип не состоялся.
Еще одна несостоявшаяся идея: снять . Что не получилось с ней?
Ой да. Была такая идея, и я долго над ней работала. Боль! Это была боль!
Мы тогда в журнале Vogue следили за людьми, которые были во власти. Умудрились поздравить Владимира Владимировича Путина, между прочим, с днем рождения - Леся Михайловская писала. Это было, когда Путин нам очень нравился, то есть примерно в первые два года его президентства.
Всем нам, девочкам, в редакции нравилась его походка. Нравилось, что наконец кто-то вроде бы идет по жизни легко, и в спине есть то самое, мужское. Но костюмчик сидел плохо. Рукава заходили за костяшки пальцев, и было несимпатично. И мы решили как-то донести это дело. Поздравили его с днем рождения и приписали, что костюмчик надо бы поправить (смеется) . Хорошо бы найти этот номер.
Что касается женщин во власти - да, конечно, хотелось их снимать и о них говорить. Со Светланой Медведевой не вышло, хотя мы работали честно, много, как положено, со всеми собранными портфолио жен президентов, показывая, что бренд журнала как раз известен тем, что к нему приходят женщины, которые оказались в политике или бизнесе.
Это же парадокс: Медведева меня знала, мы встречались на благотворительных балах, Валя Юдашкин ходатайствовал. Но в результате они прислали некое портфолио буквально со словами: вот у нас есть фотографии - поставьте их, пожалуйста. А на них Светлана с ромашками в поле - это же кровь из глаз! Поразительно, что люди такого калибра как будто совсем не понимают, как работают СМИ, вообще медиа, для чего они.
Зато мы сделали серию первых леди, которую я очень люблю. С этой историей мы тоже намучились, но вышло ярко: там была , жена Саакашвили Сандра Рулофс.
Боюсь, не только люди власти сейчас не готовы стать героями высокого глянца, но и читатели не вполне готовы думать о них просто как о людях в одежде. Некоторое время назад в одном модном блоге мне попалось обсуждение фотографии, на которой Владимир Путин и сидели за столом после спортивных занятий. Оба - в футболках. На одном была футболка с круглым вырезом. На другом - с V-образным. Модные барышни обсуждали, какой вырез выигрышнее. Я же поймала себя на том, что не могу отвлечься от них как от политиков и подумать как о людях в футболках. А вы?
Согласна с вами. Все зависит от времени. Если мы говорим о том номере, в котором мы поздравили Путина с днем рождения, журналу Vogue было всего ничего лет. Мы были вдохновлены тем, что в человеке все должно быть прекрасно и нам поперло с молодым президентом. Кстати, он тогда вышел с неплохой книжкой, которую никто сегодня не вспоминает, - «От первого лица», - но в ней много интересного.
На тот момент нам хотелось во главе России живого человека, который говорит на иностранных языках, представляет страну в мире, показывает пример местным. И надо отдать должное Владимиру Владимировичу - по линии внешнего вида он отлично поработал. Мы его видели и в летной, и в ныряльщицкой, и в защитной, и в спортивной, и в конном, и топлес, - мы уже на все насмотрелись. Но только это одна миллионная того, что в реальности представляет собой человек, визитная карточка которого называется «Президент РФ». Потому что остальное - это другие категории. Так что хорошо понимаю, почему вас не волнует майка v-neck или round neck на этой фотографии. Потому что уже совсем не смешно и не интересно это обсуждать. Особенно сегодня, в 2018 году.
Глянец и будущее
Если ретроспективно смотреть на историю глянца в России, который сначала был вроде как про роскошь и красоту, потом стал периодически вторгаться на территорию социальности (даже в какой-то момент стала главным редактором Gala) - что, на ваш взгляд, с ним происходит сейчас? Есть ощущение, что он как бы разбивается на пиксели, что ли?
Высокий глянец - не в смысле журнала «Крестьянка» и даже не «Домовой», а западные лицензионные бренды - живут в России недавно. Мы празднуем пять лет, а американский Vogue - 105 лет. Есть разница. Глянец в России рос как ребенок: дети сначала не умеют ходить, потом лепечут, потом начинают толкать речи, от которых родители не знают куда деться. А потом этот ребенок вырастает в кого-то - и мы уже наблюдаем за взрослым персонажем, который уже придумал какие-то блокчейны с биткоинами и в своем Тамбове миллионер. Ну или не придумал. С глянцем так же.
Мы тоже шли неумелыми шажками. Смотришь на первые номера - они кажутся такими робкими, трогательными, устаревшими по макету, по подходам. Но. Глянец прекрасен. Это отличная разновидность средства массовой информации, каждое из которых выполняет свою четкую функцию.
А потом произошло много разного, и Россия стала частью этого разного. Это называется мощный экономический кризис, мощный политический кризис на планетарном уровне. На этом фоне сыпется не только глянец и не только в России. Сыпятся другого рода связи, продукты, отношения.
Для меня лично и Vogue, и Interview были не только про красоту. Vogue - не журнал, Vogue - это эстетика бытия. С этим я зашла на рынок. Мне это было важно. И дело не в том, что каждая картинка, каждый текст должны быть безупречными, а макет свежим. Именно Vogue не должен был нести информацию о «пяти красных платьях сезона» и «стразы, перья и шифон снова в моде». У Vogue была другая миссия, которая для меня была важна и увлекательна.
Сейчас, вы правы, глянец распадается на пиксели. В основном, конечно, по экономическим причинам. Но я продолжаю кое-что из него читать в надежде порадоваться и удивиться.
Только ли экономика и политика виноваты?
Глянец существует в основном на деньги рекламодателей. А тут экономический кризис. Да и молодое поколение начинает потреблять по другому принципу вообще. И что самое интересное: предметы роскоши и само слово «роскошь» тоже претерпевают значительные изменения.
Фото: Константин Чалабов / РИА Новости
Давайте об этом чуть подробнее. Идея роскоши, брендов и стоимости теперь на втором плане по отношению к стилю и оригинальности саморепрезентации. Как с этим быть?
Да, представление о роскоши и статусе изменилось. Раньше заход в любое заведение с сумкой Hermes сообщал, кто вошел, с чем вошел и сколько он стоит. В комплекте к сумке шли дорогие часы, платье Dolce&Gabbana из последней коллекции, кольцо Graff с бриллиантом на 32 карата. Сейчас новое поколение говорит: «Стоп-стоп, то, что вы считали роскошью, - это не роскошь. То, что вы считали статусом, - не статус. То, что вы считали модным, - для нас это не мода».
А теперь что на что поменялось? Во-первых, для любителей крупных модных брендов имеется масс-маркет (Zara, H&M, Uniqlo), которые всегда готовы предоставить и «пиджак » и «куртку Moncler» - только за другие деньги. Во-вторых, то самое знаменитое «осознанное потребление», когда человеку намного важнее он сам и его собственный неповторимый стиль, чем набор модных вещей, брендов, тенденций, который он на себя наденет. Для него главное - соответствовать в первую очередь себе, ситуации и чувствовать себя в этот момент комфортно. А сэкономленные деньги потратить на другое: на опыт, впечатления, эмоции.
Теперь - что с глянцем, который, как мы говорили, ориентирован на дорогую рекламу? Вот тут, чтобы не превращаться в каталогоподобное листалово, нужно посидеть, подумать, попариться и попытаться понять, что сказать читателю, имея феноменальный бренд в руках. Но это много работы. Поэтому проще лечь под рекламодателя и превратиться в обычный каталог.
(Делает вид, что листает журнал) Т-а-а-а-к, кто нам дал рекламочку в первые 20 страниц? Ага: Dior, Chanel, Celine, ? Т-а-а-а-к - где наши статьи? И тут глянец превращается, как говорят наши молодые телеграмщики, в «поговорили два пресс-релиза». А это уже не СМИ. В этом нет точки зрения, мнения, позиции, угла зрения. Почему сейчас дома моды выводят рекламу из журналов? Потому что это дорого, журналы похожи один на другой, и проще отдать самую модную вещь сезона некоей , и два миллиона человек ее увидят в любом случае. А два миллиона - это намного больше, чем пять тысяч экземпляров тиража среднего журнала, правда? Поэтому итальянский Vogue придумывает институт трендсеттеров: как стать opinion-лидером, чтобы на тебя смотрели, тебе подражали и благодаря тебе продавались эти вещи. Живые люди начинают подменять СМИ.
Что делать глянцу в условиях, которые меняются так быстро…
Что не успеешь отъехать в отпуск...
Да. Когда на фоне модных блогов и блогеров, YouTube-каналов и сообществ в соцсетях бумажные глянцевые журналы уже выглядят почти «Ежегодниками императорских театров»?
Расскажи о своих планах Богу - он будет долго смеяться. Мы сейчас с вами нарисуем будущее и расхохочемся буквально в конце 2018 года. Потому что мы физически не успеваем за инновациями, которые нам предлагает технология. Все бросаются во всё. Инструментов так много, что даже появился digital detox - дома отдыха, где тебя просят отключить все и наслаждаться жизнью per se, в чистом виде. Это уже сегодня. А если это сегодня - значит, уже вчера.
Цифра, интернет нам дают возможность говорить и показывать стиль жизни не менее достойно, чем принт. Просто, к сожалению, многие сайты известных журналов вялые, слабо придуманы, повторяют журнал, дурно отредактированы. Но как только произойдет эффект welcome to reality, все изменится. И это уже происходит: модные дома думают о 3D, о новых форматах, о фигурках, которые можно одевать, сканировать, оживлять, примерять последние Celine и Gucci.
Увы, цифра пока не делает тех денег, которые делал бумажный глянец, поэтому дорогой глянец сейчас в растерянности. Там, где есть сильные, зрелые и смелые редакторы и издатели, - там происходит что-то интересное, там есть свежий воздух. В качестве хорошего примера могу привести украинский Vogue. Политически некорректное заявление, знаю, но это продукт, достойный логотипа, поколения, люкса, современного пульса. Молодцы! Потому что у них в жопе пропеллер.
Я уверена: глянец не умрет. Возможно, в какой-то момент он обретет новую жизнь, будет выходить реже. Надеюсь, его станет меньше, но уйти совсем он не сможет.
Без глянца
«Я любила неожиданные ходы в Vogue» - сказали вы. Когда читаешь вашу книгу, складывается впечатление, что вы из тех, кто любит их и в жизни. Вы - дочь врачей, которая стала филологом, защитила кандидатскую диссертацию, преподавала в университете, а потом ушла в журналистику. Обычно семьи врачей - довольно особенные. Что такое расти в семье, где мама (уникальный врач-онколог) и папа (легендарный уже теперь детский хирург) каждый день держат в руках чужую жизнь и смерть?
Мне повезло (чем больше я об этом думаю, тем тверже на этом стою) оказаться дочерью двух масштабнейших хирургов. И дело не в титулах - не в «академиках», «профессорах» и т.д. Они были тем типом врачей, которые делали все для спасения, продления жизни, облегчения ухода.
Я выросла в семье, где за завтраком на бумажных салфетках папа рассказывал маме об уникально придуманной им стратегии операции по разделению сиамских близнецов. «Что ты, Кирочка, думаешь, - говорил он между гречневой кашей с молоком и бутербродиком, - если я зайду вот здесь справа, а потом чуть-чуть мы отслоим, это будет правильно? И это будет быстрее, а значит, операция будет длиться не 14 часов, а 12». С утра на Садовом кольце обсуждалась операция, которая потом войдет в золотые книги по мировой хирургии. Я знала об этом? Нет! Но я знала, что это что-то невероятно важное, интересное, и все время о живых людях.
Но их масштаб был не только в этом. А в том, что с той же глубиной и яркостью обсуждалась литература, свежие номера толстых журналов, польский журнал «Шпильки» (родители читали по-польски), «Наука и жизнь», которую делала Рада Аджубей. И с таким же интересом обсуждался последний концерт , который играл в Большом зале, или Владимира Горовица, которого очень ждали, но пока родители были живы, он так и не приехал в Россию. А когда он приехал, я таки пошла на его концерт. Их масштаб в отношении к жизни был велик.
Да, то была жизнь на цыпочках, с прямой спиной и в абсолютной готовности в любую минуту дня сказать: «Коллеги, моемся, интубируйте, начинаем». Именно поэтому я хотела пойти в медицину. У них это получалось удивительно - и у мамы, и у папы. И именно потому, я думаю, они так настаивали, чтобы я не пошла по их стопам - они-то знали цену этой профессии.
Дома у меня все было просто. У меня никогда ничего не болело. Когда я пробовала на что-то пожаловаться, отец говорил: «Кирочка, ты знаешь, по-моему, твоя дочь опять симулирует и хочет пропустить школу. Займись, пожалуйста». Жаловаться и вообще говорить о здоровье у нас в семье было не принято. Я как-то говорю: «Знаешь, пап, я вот когда так делаю (двигает рукой) - у меня вот тут все сводит. Что это?» Он отвечает: «А ты так не делай». Тема закрыта.
Единственный случай был, мне лет шесть-семь, я пролетела мимо горки, ударилась о перила и моя нижняя губа насела на зубы. Вся шуба в крови - я пришла домой в красном фартуке. Орала басом на весь дом. Родители были, по счастью, дома. Надо заметить, что как только со мной что-то происходило, папа говорил: «Кирочка, твоя дочь…» Тут папа сказал: «Кирочка, тут твоя дочь пришла… шубу мы потеряли… раз уж ты дома, помой ее и почитай "Республику ШКИД". Я на ученый совет».
Шуба и правда была испорчена, а мне промыли рану, заклеили губу пластырем, положили на высокие подушки, чтобы кровь остановилась, и мама читала «Республику ШКИД». Через минуту я хохотала как подорванная - очень смешная книжка.
И знаете, наверное, поэтому мне сейчас вся эта паранойя с ЗОЖ кажется такой странной, чем-то из области психиатрии. Потому что по сути ничего нового ведь не происходит. Еще Авиценна говорил: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу». Но почему-то так мы не живем! И сегодня нутрициологи говорят: «Ну не нажирайтесь вы на ночь, в конце концов, ешьте последний раз в семь вечера или, в крайнем случае, за три часа перед сном - и будет вам счастье». Это ведь то же самое. Но то, с какой рьяностью вдруг люди взялись за свою тушку, - это совершенно поразительно.
Продолжаем про неожиданности и всякие нарушения правил. Вы не стали врачом (в книге вы подробно рассказываете, как именно), поступили на филфак МГУ, учились, защитили диплом, кандидатскую, преподавали. Был выбор между продолжением академической карьеры и уходом в другие области?
Моя академическая карьера была выстроена закономерно по рельсам семьи. Если ты поступила в университет, матушка, ты должна заниматься наукой. Иначе зачем ты туда пришла? Университет моего времени и филфак в особенности был недурен по лекторам и по кадрам: Тахо-Годи, Лихачев, Рождественский. Как бы ни относиться к Ахмановой, но и она была фигурой. Да, монстр - но какой монстр!
Аспирантура, защита диссертации: у родителей-то уже докторские, а я еще мусолю кандидатскую! Без мамы я бы ее никогда в жизни не написала. Она заперла меня в кабинете и выпускала только на обед и ужин. И уже в аспирантуре мне дали возможность преподавать. От этого я получала огромное удовольствие.
И еще одна вещь. Наш филфак умел рождать разносторонних людей. Образовательная планка помогала с этого трамплина отлично идти дальше. Ну и академические достижения тогда не профанировались, как это, увы, случилось позже. Вот, к примеру, Ирочка Михайловская - моя бывшая студентка на филфаке, мой редактор в Vogue, потом редактор Forbes
Все эти съемки, сдачи, драйв и азарт - это своего рода наркомания. Что делает наркоман, когда хочет завязать или хотя бы выжить? Ложится на детокс. Почему это важно? Потому что наша адреналиновая медийная жизнь, когда везде дедлайны, а из материала надо сделать бомбу, а здесь вышло в сто раз лучше, чем ожидали, и надо где-то найти два лишних разворота в журнале, - это все зона очень высокого напряжения.
А есть такая полезная вещь, которая называется психогигиена жизни. Зашкалило? Остановись. Отдохни. Врезали под дых - отдышись. Не несись дальше на прежних скоростях. Перепридумай свой следующий сценарий. Совсем не справляешься? Иди к профессионалу.
Я после Vogue сделала ошибку: не дала себе возможности отдохнуть и приняла предложение запустить Interview. В результате мой отпуск составил девять дней. Чуть-чуть об этом жалею. Более длинный осмысленный отдых мне бы не помешал, сэкономила бы больше физического здоровья. Но, признаюсь, это не помешало тому, что проект Interview прожил пять лет - сакральная цифра в то время, когда закрывались все. Это был хороший ход.
Но ведь есть миллион других возможностей, в которых мы, крутые филфаковцы, знаем, где себя реализовать: написание книг, телевизионные интервью, открытие pop-up store, феноменально увлекательная работа консультантом. И уж совсем серьезно иметь роскошь принять предложение одного из выдающихся директоров музеев сегодняшнего дня Зельфиры Трегуловой стать креативным консультантом генерального директора Третьяковской галереи и участвовать в огромной творческой работе по превращению знаменитой музейной площадки в модное место. Ну да - очередной адреналин!