Анализ стихотворения «Мой гений» Батюшкова. Анализ стихотворения Батюшкова «Мой гений

23.09.2019

4 201 0

В жизни каждого поэта были роковые встречи, и Константин Батюшков в этом вопросе не является исключением. В 1813 году, гостя у знакомых в Петербурге, поэт знакомится с Анной Фурман и без памяти влюбляется в девушку. Родители юной особы совсем не прочь выдать свою дочь за весьма состоятельного дворянина, который, к тому же, состоит на престижной государственной службе. Однако Анна Фурман не питает к жениху ответных чувств. Понимая это, Батюшков разрывает помолвку, однако до конца своей жизни хранит в сердце образ девушки, пленившей его воображение.

Анне Фурман поэт посвящает целый цикл стихов, одно из которых под названием датируется 1815 годом. Написано это произведение через несколько месяцев после расторжения помолвки, о чем поэт очень сожалеет. Именно по этой причине первые строчки стихотворения наполнены печалью и тоской. «О, память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной», - этой фразой поэт хочет подчеркнуть, что он не в состоянии подчинить свою любовь логике и здравому смыслу. Даже зная о том, что избранница не отвечает взаимностью, Баратынский продолжает ее любить и считает единственной, которая достойна стать его супругой. Впрочем, по воспоминаниям очевидцев, мог бы стать вполне счастливым семьянином и прожить со своей молодой супругой счастливую жизнь. Именно об этом мечтал поэт, но понимал, что его возлюбленная дала согласие на брак не из-за высоких чувств, а под давлением родителей. Это предположение вскоре находит свое подтверждение, когда поэт становится невольным очевидцем разговора между Анной Фурман и ее подругой. Речь идет о предстоящей свадьбе, к которой невеста относится с пренебрежением, считая, что брак даст ей лишь единственное утешение – свободу и избавление от родительских наставлений. Именно тогда Батюшков принимает решение поговорить с отцом невесты и как бы вскользь упоминает, что у него недостаточно средств на содержание семьи. Этот аргумент оказывается решающим в вопросе предстоящего замужества Анны Фурман, и свадьба расстраивается. Впрочем, сразу же покинуть Петербург поэту не удается, так как на почве глубокого нервного потрясения он заболевает и нуждается в особом уходе. Именно тогда он объявляет свои друзьям, что его финансовые дела пошатнулись, чтобы скрыть истинную причину переживаний. Но в порыве очередного приступа помрачения рассудка все же выдает свою тайну, заявляя, что не может жить под одной крышей с той, которая готова терпеть его ради денег.

Понимая, что обратного пути нет, и взаимоотношения с Анной Фурман разорваны навсегда, поэт продолжает хранить ее образ в собственном сердце. «Я помню голос милых слов, я помню очи голубые», - отмечает автор, воссоздавая по крупицам портрет самого близкого и родного для него человека. Однако не только внешность Анны Фурман привлекает поэта. Он искренне убежден, что эта необыкновенная девушка является его гением и ангелом-хранителем. Именно она вдохновляет Батюшкова на творчество и заставляет облачать в стихи свои чувства.

Даже расставшись с Анной Фурман, поэт не только продолжает ее любить, но и искренне верит, что знакомство с ней – подарок судьбы. То, что чувства оказались лишены взаимности, совершенно не печалит Батюшкова, который счастлив уже потому, что любит сам. И ему кажется, что именно эта любовь спасает его от одиночества и жизненных невзгод, она помогает материализовать образ избранницы, которая в самый сложный момент «приникнет к изголовью и усладит печальный сон».

Примечательно, что свои чувства к Анне Фурман Батюшков пронес через всю жизнь, и с каждым годом они становились лишь сильнее, доведя, в конце концов, впечатлительного поэта до умопомешательства.

В «Опытах в стихах и прозе» Батюшков поместил стихотворение «Мой гений» в раздел элегий, тем самым определив его жанровую принадлежность. И уже на уровне жанра можно оценить новаторство и самобытность Батюшкова, его отличие от многих предшественников и современников. Так, В. К. Кюхельбекер в своей полемической статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824 г.) сформулировал общее образно-эмоциональное содержание элегии: «Чувство уныния поглотило все прочие. Все мы взапуски тоскуем о своей погибшей молодости; до бесконечности жуем и пережевываем эту тоску...» [Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. – М., 1974. – Т. 2. – С. 573]. Очевидно, что элегия «Мой гений» написана в ином эмоциональном ключе:

Н. В. Фридман считает, что «Батюшков так далеко уходит от традиционной «плачевности», что основной психологический колорит ряда его элегий [к их числу относится и «Мой гений». – Е. П.] становится мажорным и жизнеутверждающим» [Фридман Н. В. Поэзия Батюшкова. – М., 1971. – С. 270]. Может быть, определение мажорный слишком категорично и потому не совсем точно выражает эмоциональную тональность батюшковской элегии (которая не так однозначна), но в целом можно согласиться с мнением исследователя. Несмотря на чувство печали (а слово печальный дважды употребляется в этом коротком тексте), создается впечатление, что жизненная опора найдена и это, видимо, и позволяет считать общее настроение стихотворения оптимистичным. Таким образом, Батюшков, безусловно, расширяет эмоциональный диапазон элегии и передает сложные и богатые оттенками чувства.
Во всех изданиях поэтических произведений Батюшкова в комментариях указывается, что элегия «Мой гений» связана с неразделенной любовью поэта к Анне Федоровне Фурман. Действительно, тема воспоминаний о любви присутствует в тексте и выражена с помощью лексических единиц (память сердца, любовью, образ милый и др.), дан и портрет возлюбленной. В стихотворении используется традиционная для любовной темы поэтическая лексика и фразеология. Однако при удивительной прозрачности и ясности стихотворение Батюшкова завораживает каким-то ускользающим смыслом, в нем ощущается нечто, что выводит его содержание за рамки только любовной темы.
Представляется, что для понимания этого стихотворения необходимо проанализировать прежде всего лексико-семантический уровень текста и его композицию.
Начнем с заглавия, которое, как известно, является сильной позицией текста, задает ключ к его пониманию и значение которого, в свою очередь, обусловлено текстом и уточняется им. «В современных изданиях, – как отмечает И. Шайтанов, – слово «гений», в том числе и в названии стихотворения «Мой гений», печатают со строчной буквы» [Цит. по изд.: Батюшков К. Н. Стихотворения. – М., 1988. – С.7], в результате оказывается затушеванным мифологическое понимание образа, очень важное для Батюшкова и его времени. В мифологических словарях указывается, что Гений первоначально понимался как «олицетворение внутренних сил и способностей», как «персонификация внутренних свойств» и жизненной силы, а затем как «спутник и дух покровитель» мужчины, руководивший его действиями и помыслами, позднее и как «человек, оказывающий на кого-либо благотворное или отрицательное воздействие». В позиции заглавия присутствует весь этот комплекс смыслов, и словосочетание мой гений может быть, таким образом, прочитано как 1) мои жизненные силы (применительно к поэту – мое дарование, т. е. «гений творчества»); 2) мой дух-покровитель, тот, кто меня оберегает, – «гений-хранитель»; 3) тот, кто оказывает на меня влияние (в данном случае – возлюбленная, «гений» любви). Последующий текст должен уточнить смысл заглавия и, возможно, отсечь какое-то из значений или добавить новое. Но в любом случае вряд ли следует заранее ставить знак равенства между гением и возлюбленной, опираясь на факты биографии поэта. Поэтому трудно согласиться с мнением И. Шайтанова, который пишет: «Его Гений – его возлюбленная, являющаяся ему условной пастушкой, которая, однако, увидена так явственно, чувство к которой так лично и неподдельно, что мы забываем о пасторальной условности и вспоминаем о том, что именно в этот момент – летом 1815 года – Батюшков болезненно переживал разрыв и разлуку с Анной Фурман» (цит. соч., с. 8).
В словаре стихотворения преобладают лексемы и словосочетания, относящиеся к внутреннему миру лирического субъекта и выражающие его состояние или его оценки и восприятие: память сердца, сильней, рассудка памяти печальной, сладостью, пленяешь, несравненной, образ милый, незабвенный, любовью, засну ль, усладит и др. Это объясняется в первую очередь жанровой природой произведения, так как в элегии раскрывается внутренний мир «я».
Лексическим центром элегии являются слова, входящие в семантическое поле «память»: память (2 раза), помню (4 раза), образ незабвенный, с которыми связана основная тема – тема воспоминаний. Особенно важным является выражение память сердца, взятое Батюшковым из высказываний французского мыслителя Ж. Масье. Объяснению его посвящена специальная статья, написанная также в 1815 г. («О лучших свойствах сердца»): «Масье... на вопрос: «Что есть благодарность?» – отвечал: «Память сердца». <...> Эта память сердца есть лучшая добродетель человека» [Батюшков К. Н. Соч.: В 2 т. – М., 1989. – Т. 1. – С. 148]. Таким образом, память сердца наполняется нравственным содержанием. Следует отметить также, что в поэзии Батюшкова слова, входящие в семантическое поле «память», часто употребляются в одном контексте со словами семантического поля «мечта» (ключевого образа для Батюшкова, образа-концепта), иногда как синонимы:
Как приятно мне в молчании Вспоминать мечты прошедшие («К Филисе»); Между протекшего есть вечная черта: Нас сближит с ним одно мечтанье. Да оживлю теперь я в памяти своей... («Воспоминание»); Но здесь живет воспоминанье. И путник... Вкушает.сладкое мечтанье. («На развалинах замка в Швеции»).
А «мечта» в поэтическом мире Батюшкова – это душа поэтов и стихов («Мечта»), иными словами, она всегда связана с мотивом творчества, поэтического вдохновения. Поэтому память сердца ассоциативно связывается и с мотивом поэтического творчества. Вообще, как отмечают исследователи, особенностью стиля Батюшкова является «употребление повторяющихся слов и словосочетаний, своеобразных поэтических клише, переходящих из одного стихотворения в другое» [Семенко И. М. Батюшков и его «Опыты» // Батюшков К. Н. Опыты в стихах и прозе. – М., 1977. – С. 459-460]. Это во многом определяет многозначность слова у Батюшкова: чтобы понять его смысл, необходимо учитывать не только словарное значение слова и его значение в данном контексте, но и иметь в виду его семантическую наполненность в других стихотворениях поэта (а часто и в прозаических произведениях).
Кроме темы памяти и любви, в анализируемом стихотворении можно выделить еще несколько мотивов: мотив странствий (в стране дальней, повсюду странствует) и связанный с ним мотив разлуки; печали и утешения (сладостью, пленяешь, повсюду со мной, хранитель гений, любовью, в утеху, приникнет, усладит); женской красоты, которая одновременно и совершенна (несравненной), и естественна (небрежно вьющихся власов, наряд простой); сна (засну ль, к изголовью, сон).
Все эти мотивы сложным образом взаимодействуют и переплетаются. Поэтому одни и те же слова и словосочетания оказываются связанными одновременно с несколькими тематическими линиями. Так, слово сладостью относится не только к мотиву утешения, но и к теме памяти, так как обозначает отвлеченный признак, носителем которого является память сердца; сочетание повсюду странствует со мной указывает и на странствие, и на утешение; хранитель гений относится и к любви, и к утешению. И т. д.
Особого комментария требует слово сон, которое, как и память сердца, является одним из ключевых в тексте. В поэзии Батюшкова сон, сновидение, как и воспоминание, часто выступает синонимом мечты:
Сон глаза твои сомкнет, Я невидимо с мечтами Стану плавать над тобой... («Привидение»); Как сладкая мечта, как утром сон приятный! («Мщение»); Зефир последний свеял сон С ресниц, окованных мечтами... («Пробуждение»).
Ср. аналогичные примеры в прозе («Похвальное слово сну»):
...усыплять сердце... посредством сладостных мечтаний; ...Тибулл, которого вся жизнь была одно сладостное мечтание без пробуждений...
Следовательно, мотив сна также связан с мотивом творчества (сны поэзии) и памяти. То же можно сказать и о мотиве утешения, которое лирический герой поэзии Батюшкова также находит в мечте (= в творчестве):
...Украшены мечтой... Какое утешенье... ; Блаженство находить мечтой... («Мечта»); И от печали злыя Мечта нам щит... («Послание Н. И. Гнедичу»).
Таким образом, можно выделить еще один мотив – мотив поэтического творчества, который в элегии выражен не явно, а имплицитно, через ассоциации, хотя и является одним из главных.
На лексическом уровне намечены и основные семантические оппозиции: сердце – рассудок; печаль – утешение; разлука – неразлучный спутник.
Следует отметить еще одну, неявную, но, как представляется, достаточно важную для данного текста антитезу: «языческое (земное, телесное)» – «христианское (небесное, духовное)», которая получает в элегии достаточно интересное выражение. Левый член оппозиции выражается, прежде всего, словами гений (из римской мифологии) и пастушка (образ из ранней, эпикурейской лирики, связанный с представлениями о радостях земной, плотской любви). Правая часть оппозиции находит выражение в тех же самых образах, но воспринятых в несколько ином ракурсе. Так, сочетание хранитель гений вызывает желание подставить вместо гения слово ангел (тем самым от римской мифологии шагнуть к христианству), а портрет «пастушки» настолько идеален и одухотворен, настолько оторван от грубой реальности («от земли»), что вызывает ассоциации с чем-то небесным, божественным (почти пушкинское чистейшей прелести чистейший образец) и может восприниматься как образ музы (опять-таки намек на мотив поэтического творчества). Слово любовь тоже оказывается неоднозначным; неясным остается, идет ли речь о любви со стороны лирического субъекта или о любви по отношению к нему. В результате любовь вырастает до чистой (небесной) любви (в христианском смысле). В пользу такого понимания свидетельствует и использование страдательной конструкции с творительным субъекта (дан любовью, т.е. дарован свыше). В этом контексте и образ возлюбленной, приникшей к изголовью спящего, сливается с образом ангела-хранителя, оберегающего человека в жизни (ср. похожий образ в батюшковском «Похвальном слове сну»: ангел-хранитель присутствует у ложа праведника). Таким же неоднозначным становится в элегии и образ гения, его нельзя соотносить только с образом возлюбленной и ставить между ними знак равенства. Этот образ вбирает в себя все те значения, которые присутствовали уже в заглавии, и обогащается дополнительными смыслами, обусловленными основными семантическими линиями, рассмотренными выше. А в семантическом пространстве стихотворения обнаруживается смысловая многозначность отдельных слов и словосочетаний.
Остановимся теперь на композиции и немного на «грамматике поэзии» стихотворения. Элегия имеет стройную ритмическую структуру: она написана четырехстопным ямбом с точной рифмой, рифменная цепь оформляется чередованием мужской и женской рифм, текст строится на перекрестности рифменного звучания (кроме второго четверостишия с кольцевой рифмой). Ритмическая стройность определяет смысловую цельность текста. Можно сказать, что «Мой гений» в высшей степени соответствует требованию, предъявляемому Батюшковым к поэтическому тексту: текст должен быть ясен, а его композиция стройной. «Для Батюшкова весьма характерно то «чувство соразмерности, которое Пушкин считал одной из главных особенностей "истинного вкуса"» [Фридман Н.В. Указ. соч. – С. 281].
Стихотворение не разбито на строфы, но тематически (и ритмико-синтаксически) отчетливо делится на три части: 4 + (4 + 4) + 4. Первая часть посвящена «памяти сердца», вторая – портрету «пастушки», третья – «хранителю гению».
Первые две строки, задающие противопоставление «сердце – рассудок», строятся по принципу параллелизма, однако это неполный параллелизм, и грамматические различия оказываются значимыми: асимметричность приводит к появлению добавочных смыслов. Словосочетания память сердца и рассудка память обозначают внутренние свойства человека и занимают в тексте параллельные места (начала строк). Но они неравноценны для лирического субъекта, что подчеркнуто грамматически. Первое словосочетание употреблено в конструкции обращения и во 2-м лице (близость предмета речи к субъекту), а второе – как зависимый компонент подчинительной конструкции в 3-м лице (удаленность предмета речи от субъекта) [См. об этом: Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. – М., 1980]. Оба словосочетания могут быть поняты и как общие человеческие свойства, и как индивидуальные свойства лирического субъекта данного стихотворения. В последнем случае возникает эффект автокоммуникации, когда диалог ведется между разными сторонами лирического «я». Признаки сильней и печальной также параллельны, но грамматически неравноправны: первое – предикат, второе – атрибут. Отсутствие определения у памяти сердца оставляет возможность предположить, что сравнение (сильней) проводится по общему признаку печальный. К тому же словосочетание память сердца, занимающее первое место в тексте, перекликается со словом сон, являющимся последним словом стихотворения и также имеющим определение печальный. В таком случае эпитет печальный окрашивает в свои тона и слово сладость в третьей строке, что приводит к возникновению имплицитного оксюморонного смысла «пленяешь своей печальной сладостью», который передает лишенную определенности (прямолинейности) и богатую нюансами эмоцию.
Центральная часть элегии – портрет «пастушки» – занимает два четверостишия, скрепленных четырехкратным анафорическим повтором я помню, усиливающим возрастание эмоционального напряжения (звучит как заклинание). «Идеальный» портрет создает не столько образ лирической героини, сколько представление и воспоминание о нем. При этом героиня наделяется божественными признаками, и ее образ сливается с олицетворением гения-хранителя: несмотря на «зримость», это почти бесплотное видение.
Концовка стихотворения возвращает к его началу («память сердца пленяет сладостью» – «хранитель гений усладит печальный сон») и свидетельствует о том, что лирическое волнение успокаивается.
Если учесть сильные позиции текста, то выстраивается ряд: мой гений (заглавие) – память сердца (начало текста) – моя пастушка (начало третьего четверостишия) – хранитель гений (начало последнего четверостишия) – любовь (помимо позиции конца строки и рифмы, это единственное слово, которое акцентировано с помощью стихового переноса) – печальный сон (конец текста). Все компоненты этого ряда можно считать контекстуальными синонимами, относящимися к одному денотату. Мой гений, таким образом, предстает синкретичным образом, многозначным и многоплановым.
Стихотворение написано от первого лица, которое заявлено уже в заглавии (с помощью притяжательного местоимения мой) и связывает заключенные в нем смыслы с лирическим субъектом. Однако дальше следует достаточно тонкая игра: все местоимения в тексте (кроме весь) – личные или притяжательные: ты, своей, меня, я, моей, со мной мой, он. Как видим, почти все они относятся к первому лицу, и только три местоимения: личные ты и он и возвратно-притяжательное своей – как будто бы не указывают на говорящего. Однако это не совсем так. Ты и своей относятся к памяти сердца, т. е. также к зоне «я». Он – это хранитель гений, который, если учитывать все значения этого слова, совмещает «я» и «не я». В подобного рода случаях, как отмечает М.Л. Гаспаров, «точка авторского зрения... не объективна, а субъективна, мир представлен не внешним, а внутренне пережитым» [Гаспаров М. Л. «Снова тучи надо мною...» // Гаспаров М. Л. Избр. труды. – М., 1997. – Т. 2. – С. 17]. Переходы с первого или второго лица на третье, а также использование абстрактных субстантивов, называющих неотъемлемые свойства субъекта, драматизируют лирический монолог.
В пространственной организации стихотворения (при всей ее неопределенности) выделяются две основные оппозиции, которые, с одной стороны, переплетаются и взаимодействуют, а с другой – нейтрализуются и в конечном итоге оказываются снятыми. Первая оппозиция («далеко – близко») выражена словосочетаниями в стране... дальней (первое четверостишие) и приникнет к изголовью (последнее четверостишие), а также словами разлука и повсюду... со мной. Последние, в свою очередь, составляют вторую антитезу: врозь (разделение) и вместе (соединение). Однако, несмотря на пространственные оппозиции, локализация описываемого внутри «я» (в памяти лирического субъекта) приводит к тому, что левые части этих оппозиций оказываются как бы снятыми, они не релевантны, так как во внутреннем мире «я» преодолевается пространственная и временная разъединенность «я» и «ты» – мотив преодоления пространства и времени в памяти и творческом воображении.
Можно отметить также, что от начала к концу стихотворения пространство сужается: от страны... дальней (максимальная удаленность) к приникнет к изголовью (максимальная близость). Последнее выражение, кроме движения по горизонтали, добавляет и вертикаль: взгляд сверху вниз, что также подчеркивает небесную сущность гения.
Параллельно – во временном плане – осуществляется переход от настоящего времени (которое вбирало в себя прошлое, так как речь идет о воспоминании) к будущему, которое относится к области мечтаний, а мечты и воспоминания у Батюшкова, как отмечалось выше, часто выступают как синонимы. Таким образом, временной план оказывается нерасчлененным, совмещенным: и настоящее, и будущее неотделимы от прошлого и вбирают его в себя.
Мы видим, таким образом, в этом стихотворении за кажущейся простотой сложную семантическую структуру, преобразующую традиционный поэтический материал. Каждое из ключевых слов этого стихотворения оказывается многозначным, и благодаря этому тесно, до неразличимости, сливаются разные смысловые линии и слои стихотворения (любовь – творчество – утешение), так что одно естественно вырастает из другого.

Источник : Панова Е. А. «Память сердца»: (лингвопоэтический анализ стихотворения К. Н. Батюшкова «Мой гений») / Е. А. Панова // Русский язык в школе. – 2007. – № 3. – С. 62–67. – Библиогр. в сносках.

Стихотворение К. Н. Батюшкова «Мой гений» (1815 г.) по праву считается одним из лучших произведений поэта. В «Опытах в стихах и прозе» Батюшков поместил стихотворение «Мой гений» в раздел элегий, тем самым определив его жанровую принадлежность. И уже на уровне жанра можно оценить новаторство и самобытность Батюшкова, его отличие от многих предшественников и современников.
Элегия «Мой гений» написана в ином эмоциональном ключе.
связана с неразделенной любовью поэта к Анне Федоровне Фурман. Действительно, тема воспоминаний о любви присутствует в тексте и выражена с помощью лексических единиц (память сердца, любовью, образ милый и др.) , дан и портрет возлюбленной.
О память сердца! ты сильней
Рассудка памяти печальной,
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.
В стихотворении используется традиционная для любовной темы поэтическая лексика и фразеология. Однако при удивительной прозрачности и ясности стихотворение Батюшкова завораживает каким-то ускользающим смыслом, в нем ощущается нечто, что выводит его содержание за рамки только любовной темы.
В мифологических словарях указывается, что Гений первоначально понимался как «олицетворение внутренних сил и способностей» .
В словаре стихотворения преобладают лексемы и словосочетания, относящиеся к внутреннему миру лирического субъекта и выражающие его состояние или его оценки и восприятие: память сердца, сильней, рассудка памяти печальной, сладостью, пленяешь, несравненной, образ милый, незабвенный, любовью, засну ль, усладит и др. Это объясняется в первую очередь жанровой природой произведения, так как в элегии раскрывается внутренний мир «я» .
Элегия имеет стройную ритмическую структуру: она написана четырехстопным ямбом с точной рифмой, рифменная цепь оформляется чередованием мужской и женской рифм, текст строится на перекрестности рифменного звучания (кроме второго четверостишия с кольцевой рифмой) . Ритмическая стройность определяет смысловую цельность текста. Можно сказать, что «Мой гений» в высшей степени соответствует требованию, предъявляемому Батюшковым к поэтическому тексту: текст должен быть ясен, а его композиция стройной.
Стихотворение не разбито на строфы, но тематически (и ритмико-синтаксически) отчетливо делится на три части: 4 + (4 + 4) + 4. Первая часть посвящена «памяти сердца» , вторая - портрету «пастушки» , третья - «хранителю гению» .
Первые две строки, задающие противопоставление «сердце - рассудок» , строятся по принципу параллелизма, однако это неполный параллелизм, и грамматические различия оказываются значимыми: асимметричность приводит к появлению добавочных смыслов.
Центральная часть элегии - портрет «пастушки» - занимает два четверостишия, скрепленных четырехкратным анафорическим повтором я помню, усиливающим возрастание эмоционального напряжения (звучит как заклинание) . «Идеальный» портрет создает не столько образ лирической героини, сколько представление и воспоминание о нем. При этом героиня наделяется божественными признаками, и ее образ сливается с олицетворением гения-хранителя: несмотря на «зримость» , это почти бесплотное видение.
Концовка стихотворения возвращает к его началу («память сердца пленяет сладостью» - «хранитель гений усладит печальный сон») и свидетельствует о том, что лирическое волнение успокаивается.
Если учесть сильные позиции текста, то выстраивается ряд: мой гений (заглавие) - память сердца (начало текста) - моя пастушка (начало третьего четверостишия) - хранитель гений (начало последнего четверостишия) - любовь (помимо позиции конца строки и рифмы, это единственное слово, которое акцентировано с помощью стихового переноса) - печальный сон (конец текста) . Все компоненты этого ряда можно считать контекстуальными синонимами, относящимися к одному денотату. Мой гений, таким образом, предстает синкретичным образом, многозначным и многоплановым.

- 55.00 Кб

Мой гений
("О, память сердца! Ты сильней...")

О, память сердца! Ты сильней

Рассудка памяти печальной

И часто сладостью своей

Меня в стране пленяешь дальной.

Я помню очи голубые,

Я помню локоны златые

Небрежно вьющихся власов.

Моей пастушки несравненной

Я помню весь наряд простой,

И образ милый, незабвенный

Повсюду странствует со мной.

Хранитель гений мой - любовью

В утеху дан разлуке он:

Засну ль? приникнет к изголовью

И усладит печальный сон.

Анализ стихотворения

Стихотворение К. Н. Батюшкова «Мой гений» (1815 г.) - одно из красивейших, совершеннейших поэтических творений поэта.

Во всех изданиях поэтических произведений Батюшкова в комментариях указывается, что элегия «Мой гений», наряду с элегиями "Таврида", "Воспоминания", "Разлука", "Пробуждение" (все - 1815 года) связана с неразделенной любовью поэта к Анне Федоровне Фурман. Можно даже сказать, что в лирике Батюшкова угадывается некий лирический цикл любовных стихотворений, объединённых общей темой - чувством неразделённой любви и памяти.

Батюшков сам определил жанр этого стихотворения, поместив его в раздел элегий сборника «Опыты в стихах и прозе». Элегия (греч. elegia. от еlegos - жалобная песня) лирическая стихотворение медитативного характера, чаще всего лирический монолог, содержанием которого становится рефлексия. Одна из древнейших жанровых форм. В русской литературе элегия становится одним из основных жанров в поэзии Жуковского, Батюшкова, А.С. Пушкина. Знаменитый литературовед и критик Айхенвальд писал о Батюшкове: “Лучшие из его стихотворений – элегии. Однако, элегия Батюшкова – новаторский жанр. Во времена Сумарокова элегия определялась как стихотворение, передающее тоскливые, «плачевные» настроения поэта, связанные, главным образом, с несчастной любовью. У Батюшкова, отказавшегося от сентиментального морализма и тем самым поставившего во главу угла «правду чувства», элегия стала отражать взаимопроникновение и борьбу сложных эмоций, не умещающихся в мертвых схемах. Н. В. Фридман считает, что «Батюшков так далеко уходит от традиционной «плачевности», что основной психологический колорит ряда его элегий становится мажорным и жизнеутверждающим».1 В самом деле, стихотворение абсолютно лишено трагизма. Чувства лирического героя – лёгкая грусть, любовь, сладострастие - определены уже в первой строфе:

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной

Общая тональность стихотворения – нежность, общее впечатление – гармония. Но уже в первой строфе исподволь намечено столкновение двух тем, двух настроений: печаль разлуки, воспоминание о которой хранит рассудок, и сладость любви, о которой не может забыть сердце поэта.

Основная тема стихотворения – тема памяти – предельно акцентируется лексикой. В стихотворении сравнительно небольшого объёма слова этой смысловой группы встречаются 7 раз: «память» (2), «помню» (4), «незабвенный». Огромное значение имеет выражение «память сердца», взятое Батюшковым из высказываний французского мыслителя Ж. Масье. Объяснению его посвящена специальная статья, написанная также в 1815 г. («О лучших свойствах сердца»): «Масье... на вопрос: «Что есть благодарность?» – отвечал: «Память сердца». <...> Эта память сердца есть лучшая добродетель человека»2. Таким образом, память сердца наполняется нравственным содержанием. В статье «Нечто о поэте и поэзии» Батюшков так формулирует одну из главных своих идей: «Сердце имеет свою особенную память». Можно утверждать, что тема памяти становится постоянным мотивом его лирики.

«Сладостная» память сердца противопоставлена «памяти печальной» рассудка. Противостояние памяти сердца и памяти рассудка можно заметить даже на фонетическом уровне. Сладкая память сердца связана с мягкими, тянущимися, словно обволакивающими звуками “л”, “н”, “м” (сильней, сладостью, пленяешь…) А грустная память ранит резкими, взрывающимися, рокочущими звуками: “п”, “р”, “ч”(рассудка, печальной). Звуки эти сталкиваются в строке, борются друг с другом, как память о печали борется с памятью о счастливой любви.

Поэт погружается в глубины “памяти сердца” в трудную минуту. Недаром первый стих открывается тяжёлым вздохом, почти стоном: “О, память сердца!..” Так взывают на краю отчаяния к Богу: “О, Боже!..” И незаметно для самого себя Батюшков попадает под пленительную власть “памяти сердца”. Вторая строфа говорит об успокоении, о чудном воспоминании. Поэтому на протяжении всей строфы – вплоть до последней строки! – ни разу не звучит грозно-раскатистое “р” или сопротивляющиеся лёгкому произношению “п” и “ч”. Звуки льются волной, как золотые локоны любимой. Совершенно гармонично вписывается в звукопись первого четверостишья портрет «пастушки», напоминающий читателю о жанре идиллии: “Моей пастушки несравненной // Я помню весь наряд простой...” Но в самом последнем стихе этой, казалось бы, совершенно безмятежной второй строфы внезапно появляется один-единственный звук “р”: “Небрежно”. Он не нарушает общего “воздушного” звучания строфы, но, как камертон, незаметно перенастраивает стихотворение на иной лад.

Третья строфа тематически примыкает ко второй. Здесь возникает еще одна оппозиция: любовь – разлука. Но звукопись совсем другая. Ведь во второй строфе Батюшков стремился передать само состояние блаженства, охватившего его при воспоминании о любимой. А в третьей он медленно, постепенно, но неумолимо выходит из этого состояния, возвращается мыслью к своему сегодняшнему невесёлому положению:

И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной...

Он странник, он одинок, рассудок не даёт ему забыть об этом. А значит, грустная “память сердца” исподволь начинает одолевать сладостную “память сердца”.

И в четвёртой строфе он рассказывает читателю именно о своём сегодняшнем невесёлом состоянии:

Хранитель гений мой – любовью
В утеху дан разлуке он.

Память сердца – лишь утеха, а разлука – драматическая реальность, которой безраздельно принадлежит поэт. Звуки “н”, “м”, “л”, “в” попадают в жёсткое обрамление “р”, “т”.Последние два стиха вновь отданы во власть плавной, нежной звукописи. Есть сон, во время которого человек покидает пределы рассудка, живёт таинственной жизнью сердца. Но сон этот, увы, печален, память сердца может лишь на какой-то миг усладить его. И потому в самом центре последнего стиха, звучащего протяжно и мерно, “взрывается” звук “ч”. Описав круг, печальное стихотворение возвращается в исходную точку.

Композиция стихотворения чётко отвечает ритмической структуре элегии: она написана четырехстопным ямбом с точной рифмой, рифменная цепь оформляется чередованием мужской и женской рифм, текст строится на перекрестности рифменного звучания (кроме второго четверостишия с кольцевой рифмой). Ритмическая стройность определяет смысловую цельность текста. Стихотворение не разбито на строфы, но очень чётко делится на три части: память сердца, портрет пастушки, хранитель-гений. Эпитет «печальный», относящийся и к «рассудка памяти» в начале стихотворения и к слову «сон», в конце создаёт своеобразную замкнутую конструкцию и объединяет на семантическом уровни память рассудка и сон.

Центральная часть элегии – портрет «пастушки» – занимает два четверостишия, скрепленных четырехкратным анафорическим повтором я помню, усиливающим возрастание эмоционального напряжения (звучит как заклинание). «Идеальный» портрет создает не столько образ лирической героини, сколько представление и воспоминание о нем. Образ любимой женщины всегда и всюду сопровождает поэта, как бы сливаясь с его душевным обликом. По наблюдению В. В. Виноградова, у Батюшкова мы находим «круг выражений, связанных с представлением об образе любимого существа, как о неразлучном спутнике»3. При этом Батюшков подчеркивает «единственность» своего чувства, его полное преобладание над другими переживаниями.

Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной

Образ возлюбленной - симбиоз земного и божественного. Одновременно она и «несравненная пастушка», пленительная земной, осязаемой красотой («Я помню очи голубые,/ Я помню волосы златые/Небрежно вьющихся власов»), и божественное, почти бесплотное видение, олицетворение ангела-хранителя, «хранитель гений» . Божественность возлюбленной подчеркивает и похожим на заклинание тройным повтором «Я помню».

Анализируя текст, можно выстроить такой структурный ряд стихотворения: мой гений (заглавие) – память сердца (начало текста) – моя пастушка (начало третьего четверостишия) – хранитель гений (начало последнего четверостишия) – любовь (помимо позиции конца строки и рифмы, это единственное слово, которое акцентировано с помощью стихового переноса) – печальный сон (конец текста). Все компоненты этого ряда можно считать контекстуальными синонимами. Мой гений, таким образом, предстает образом, многозначным и многоплановым: это и память сердца, и возлюбленная, и сама любовь.

Стихотворение К. Н. Батюшкова «Мой гений» по праву считается одним из лучших произведений поэта. Критики отмечают особое совершенство стихотворения: «не зная автора», его «можно было бы приписать самому Пушкину (такие случаи были)» 4 . Первые строки стихотворения, кстати, не оцененные Пушкиным (Пушкин охарактеризовал элегию словами: «Прелесть, кроме первых 4-х стихов» (П, т. 12, стр. 262)), стали своеобразной «визитной карточкой» Батюшкова, и именно их посчитал пушкинскими Ап. Майков, взяв в качестве эпиграфа к одному из собраний своих стихотворений. Элегия «Мой гений» положена на музыку М. И. Глинкой.

Литература:

Н.В.Фридман, Поэзия Батюшкова, Москва: Наука 1971

(http://feb-web.ru/feb/ batyush/critics/fri/fri-001-. htm?cmd=2#$f112_381)

Н.Н. Зуев, КОНСТАНТИН БАТЮШКОВ, В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам, Издательство Московского университета, 2000 (http://www.booksite.ru/ fulltext/zuy/evb/index.htm)

Всеволод Сахаров, Батюшков: Трагическая элегия © Vsevolod Sakharov, 2008 (http://archives.narod.ru/ Batyshkov.htm)

1 Фридман Н. В. Поэзия Батюшкова. – М., 1971. – С. 270 http://feb-web.ru/feb/batyush/ critics/fri/fri-001-.htm?cmd=2

2 Батюшков К. Н. Соч.: В 2 т. – М., 1989. – Т. 1. – С. 148

3 . В. Виноградов. Стиль Пушкина, стр. 182

4 Баевский B.C. История русской поэзии. – Смоленск, 1994. – С. 72]

Описание

«Мой гений» - трогательное признание в любви. Школьники изучают его в 9 классе. Предлагаем узнать о произведении больше, ознакомившись с кратким анализом «Мой гений» по плану.

Краткий анализ

История создания – произведение было написано в 1813 г. после того, как поэт расстался с Анной Фурман. Оно вошло в поэтический цикл, посвященный этой женщине.

Тема стихотворения – искренняя любовь к женщине, светлый образ милого сердцу человека.

Композиция – Анализируемое стихотворение условно делится на смысловые части: обращение героя к своему сердцу и портрет его возлюбленной. Большинство строк произведения раскрывает портрет возлюбленной лирического героя. На строфы оно не делится.

Жанр – любовная лирика.

Стихотворный размер – четырехстопный ямб, рифмовка перекрестная АВАВ.

Метафоры – «память сердца», «часто сладостью твоей меня в стране пленяешь дальной», «я помню голос милых слов», «приникнет к изголовью и усладит печальный сон».

Эпитеты – «память печальная», «страна дальняя», «очи голубые», «локоны златые», «вьющиеся власы», «образ милый, незабвенный», «печальный сон» .

История создания

К. Батюшков написал произведение «Мой гений» в 1813 г. На создание трогательных строк его впечатлила любовь к А. Фурман. С девушкой поэт познакомился в 1812 г., его сердце воспылало искренними нежными чувствами. Мужчина готов был жениться на возлюбленной. Ее родители тоже были не прочь такого союза, зная, что Батюшков - обеспеченный дворянин.

Вот только та, кому посвящено стихотворение, относилась к любви поэта пренебрежительно. Как-то Константин Николаевич услышал разговор А. Фурман с подругами. Девушка признавалась, что брак для нее - лишь способ избавиться от наставлений и контроля родителей. Сердце Батюшкова было разбито. Он признался родителям Фурман, что не имеет достаточно средств для обеспечения семьи. Теперь отец возлюбленной Константина Николаевича был не очень рад такой партии.

Семью с Фурман молодой поэт не создал, но любовь к девушке сохранилась в его сердце на долгие годы. Она вдохновила К. Батюшкова на создание цикла любовной поэзии, который занял достойное место в русской литературе.

Тема

В стихотворении раскрывается тема искренней любви к женщине. Для ее раскрытия автор создает пейзажные и психологические зарисовки. В центре произведения два образа - лирический герой и его возлюбленная. Написаны строки от первого лица. Такая форма позволяет передать все нюансы внутреннего состояния влюбленного мужчины.

В первых стихах лирический герой обращается к «памяти сердца», признаваясь, что она сильнее рассудка. Воспоминания, которые хранятся в сердце, пленят влюбленного даже в дальних краях. Эти признания показывают, что разум не имеет власти над героем в вопросах, касающихся любви.

Постепенно память мужчины воссоздает образ любимой. Он состоит из отдельных деталей, которые сохранились в душе героя: голос, голубые глаза и вьющиеся волосы золотистого цвета. Женщину он нежно называет пастушкой, любуясь ее простой одеждой. Именно такой светлый образ всегда рядом с влюбленным. Мужчина верит, что это ангел, который оберегает его и утешает, приникнув к изголовью.

В стихотворении К. Батюшков реализовал идею о том, что над настоящей любовью не властны ни время, ни расстояния. Поэт показал, что милый сердцу образ является ангелом-хранителем, который всегда готов утешить печальную душу.

Композиция

Анализируемое стихотворение условно делится на смысловые части: обращение героя к своему сердцу и портрет возлюбленной героя. Части разные по объему. Большинство строк - описание любимой женщины. На строфы произведение не делится.

Жанр

Жанр произведения - любовная лирика. В то же время в стихах чувствуется нескрываемая грусть, вызванная разлукой. Стихотворный размер - четырехстопный ямб. В тексте использована перекрестная рифмовка АВАВ, мужские и женские рифмы.

Средства выразительности

Художественные средства, использованные в произведении, служат для создания образа любимой женщины и передачи чувств лирического героя. Главную роль в произведении играют эпитеты : «память печальная», «страна дальняя», «очи голубые», «локоны златые», «вьющиеся власы», «образ милый, незабвенный», «печальный сон» .

Они придают описываемым картинам выразительности. Метафоры - основной инструмент для воспроизведения внутреннего состояния влюбленного мужчины: «память печальная», «страна дальняя», «очи голубые», «локоны златые», «вьющиеся власы», «образ милый, незабвенный», «печальный сон» .

Важную роль в тексте играет интонация. При помощи риторических вопросов и восклицаний К. Батюшков делает эмоциональный фон стихотворения более выразительным. В некоторых строках поэт использовал аллитерацию . Например, слова с согласными «с», «ч» выражают грусть: «ты сильней рассудка памяти печальной».