Путие же преподобных подобне свету светятся...
Притч. 4:18

М алоизвестная шумному свету, игумения Арсения (Себрякова) была одной из редких избранниц Божиих не от мира сего, всё оставившая и последовавшая Христу. Всю свою 72-летнюю жизнь посвятила она на служение Богу и людям и, как светильник горяй и светяй (Ин. 5:35 ), она многих освящала и просвещала своим живым словом, своим примером и дивными подвигами души. Смиренная труженица пустынной обители, она была велика своей живой верой в Бога, своей любовью к Нему, своими подвигами, столь высокими в особенности в наше время, оскудевшее истинными подвижниками...

Всесторонне образованная, она не оставляла и светскую литературу, в особенности читала с удовольствием великих русских писателей, находя глубокую психологию в произведениях Достоевского и других; с интересом следила за текущими событиями общественной жизни, смело высказывала свои взгляды, иногда резко противоречившие общепринятым понятиям и, невольно раскрывая перед своими собеседниками всю глубину своего светлого ума и возвышенной души, она так увлекала их своей беседой, что они всегда с сожалением покидали её.

«Цель жизни монашеской, - говорила матушка Арсения в своих беседах, - чистота сердца. Блажени чистии сердцем, ибо они Бога узрят, а чистота сердца приобретается жительством по заповедям Божиим. Только заповеди очищают сердце. Поэтому постоянным трудом должно быть направление своего сердца поступать по заповедям Божиим. Во-первых, возлюби ближнего, как самого себя, это первая степень, а дальше - люби врагов и положи душу за други своя. Потом заповедь о прощении: простить ближнего во всём, чем он тебя обидел, кажется одно дело, а сколько в нем очищения для сердца при прощении, и самоотвержение, и смирение. Закон страстей - закон гражданский уничтожается законом духовным; прости не потому, что заслужил человек прощение, но потому, что Христос простил распинателей и молился за них. Нужно направлять свое сердце к хождению по заповедям Божиим. Нужно стараться усвоить свое сердце Христу уподоблением Ему. Апостол говорит: „Подобни мне бывайте, яко же и аз Христу“, а Господь говорит: „Аще заповеди моя соблюдете, пребудете в любви Моей, якоже и Аз заповеди Отца Моего соблюдох и пребываю в любви Его“. Значит, любовь Христову и уподобление Ему можно приобрести неуклонным исполнением Его заповедей. Мы же не только не исполняем заповедей, мы не знаем их, они чужды нашему сердцу. Христос есть Бог, необъятное, беспредельное, совершенное Существо. Херувимы, бесплотные силы с светлым умом и чистой волей, стремятся несколько тысячелетий к познанию Его и ещё целую вечность будут стремиться. А мы, слабые, падшие человеки, с умом, помраченным грехом, с извращённой волей, но с желанием уподобления Христу, не находим себе дела. Успокаиваемся, когда несколько соберётся наш ум, когда можем немного помолиться в мире сердечном, точно это предел искания. Будто далее идти некуда... Тецыте, тецыте, да постигнете , - значит спешите, не растеряйте дорогого времени; жизнь так коротка для такой великой цели, какова наша, - уподобление Христу! Нужно отсечь плотские страсти (что сопряжено с болезнями телесными), потом сердечные, далее помыслы, но разве это всё? Мне всё хочется представить вам, как обширно поприще труда над собою. Мне кажется, что в глазах ваших почему-то узок горизонт, мал круг деятельности в жизни духовной. Всегда, при всяком случае надо искать указания, как поступить по заповедям Божиим, и легко будет на душе...»

«Мы жестоко ошибаемся, ища на земле совершенного блаженства, - ещё так говорила она. - Полнота души - Господь. Он есть высшее совершенное блаженство, и пока Он не вселился в душе, жизнь её - томление и скорбь. Если случится увлечься кем-либо, то это временное утешение оскверняет сердце, делает его более неспособным к принятию Господа, одним словом, отодвигает его от цели. Но и увлечение не есть погибель. И эту свою немощь надо понести, нужно под неё подклониться, убедивши себя, что всё страстное и плотское, в чем я живу, и есть моё достояние, а остальное всё Божие. И не проходи мы через острые, сильные страсти, мы не увидим мелких, в которых все погрязли. Итак, не смущайтесь, не малодушествуйте, если когда и борят страсти. Я помню себя в молодых летах и ещё одну сестру. Мы скорбели, что нам не с чем бороться, что нет возможности приобретать венцы, нечем доказать любовь к Господу и желание пострадать ради этой любви».

«Если мучит тебя зависть по отношению к ближнему, - говорила матушка, - не осуди его, уступи ближнему, сочти себя хуже его, пожелай ближнему всяких благ, помолись за него. Зависть умаляет, представляет узким Господа, Подателя всяких обильных благ. Зачем только мне одной блага, а другим не надо? У Господа так много их. Он щедро изливает их не только на достойных, но и на грешных, даже на неверных, изливает на все творения, на каждую былинку. А мы мучаемся этим, хотим сосредоточить только в себе всю милость, все блага Творца. Да разве это возможно?»

В другой раз матушка сказала: «Не скорби, что не видишь в себе ничего доброго, даже не ищи добра в себе. Человеческое добро - мерзость есть пред Господом. Радуйся своей немощи, своему бессилию. Истинное добро есть Господь, Он разум, Он и сила. Молись, чтобы Он наполнил твоё сердце, чтобы Он, как истинный свет, просветил твой разум, чтобы Он был силою, в тебе действующею, чтобы Он царствовал в тебе. Твоё же всё навсегда останется немощным и бессильным. Молись так: „Да будет во мне Твоя воля, Господи, да будет во мне Твоя сила, всё побеждающая, всё устрашающая“. Вся жизнь твоя да будет стремлением к Господу. Во время всяких искушений, во время болезни, одним словом, в каком бы состоянии ни находилась твоя душа, направляй твои мысли к Господу. Нужно пройти через все немощи естества и всегда стремиться к Господу. Ты ведь монах, а монашеский чин потому и называется ангельским, что монах, как ангел, должен стремиться к Единому».

Матушка говорила, и было видно, что она знает по опыту, что в неочищенном сердце не может вселиться Христос, какой бы способ кто ни употреблял. Утверждала необходимость борьбы, необходимость уничтожения ветхого человека и обновления нового. Делила она всю жизнь человека на три части. Первая - жизнь по страстям, когда человек живёт по всем хотениям плоти. Потом жизнь по заповедям, когда человек борется со страстями, старается поступить по заповедям, хотя это очень ему тяжело. Он то побеждает, то побеждается. Эта жизнь борьбы с миром, когда мир, то есть люди, восстанут на него, видя, что он есть что-то другое от них, не таков, как они. Переживши этот период, человек, говорила матушка, достигает состояния бесстрастия. Тогда он любит врагов, терпит поношения и прочее уже без боли в сердце, без труда, а естественно.

«Ваша матушка - поэзия монастыря», - выразилась однажды о ней одна из её светских посетительниц. Это своеобразное выражение светского человека живо характеризует личность матушки Игумении. Она действительно была жизнью монастыря. Она умела внести мир и довольство, умела оживить суровую монастырскую жизнь, придать силу и энергию проходящим её... И скольким, скольким помогала она, лишая себя часто и самого необходимого...

Иногда целый день случалось матушке Арсении проводить с посетителями. То с делом кто придёт, то с душевными скорбями, то просто побеседовать с «матушкой». По слову Грядущего ко мне не изжену вон (Ин. 6:37 ), она всех принимала, успокаивала, утешала и лишь вечером, оставаясь наедине с собой, уходила в свою молитвенную комнату, пристроенную к её келии, и там в горячей пламенной молитве изливала перед Богом свою душу, молясь за всех страдающих, обременённых; или же уходила по ночам в пещеры и предавалась там усиленному труду и молитве.

Никто из монастырских не знал, как проводит ночи их настоятельница-подвижница. Лишь по временам слабо мерцавший огонёк под сводами храма выдавал там чье-то присутствие и наполнял суеверным страхом сердца простых инокинь; они часто недоумевали, откуда берётся так много выкопанной земли около строящейся церкви, незамеченной ими накануне. А на другое утро, подкрепившись часом или двумя сна, игумения, бодрая по-прежнему, спешила к обедне, где в слове Божием черпала силу на предстоящий день труда и подвига...

Возненавидь мечтательность, уводящую от Бога на страну далече , отвлекающую душу от главного - покаяния, так учила своих духовных чад игумения Арсения.

В наши непростые времена каждая душа подвергается многочисленным искушениям. Желающему спастись необходимо найти свою меру, встать на прямой путь, сохраняющий от впадения в любые губительные крайности, путь, названный святыми отцами срединным, царским. Потому так важен для нас конкретный опыт трезвенного подвига, явленный жизнью игуменьи Арсении...

Из записок матушки Арсении

С мирение - есть единственное состояние духа, чрез которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму - мир, помыслам - немечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение даёт уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всём, а в себе всякому своему состоянию и движению душевному знает имя, как первозданный Адам нарекал имена животным по тем свойствам, которые усматривал у них. Смирением полагается печать безмолвия на всё, что есть в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу в молитве, внемлет Его вещаниям... До ощущения сердцем смирения не может быть чистой, духовной молитвы.

Непрестанной памяти Божией препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные попечения. Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою во всем видеть Бога как во всех важных случающихся обстоятельствах жизни, так и в самомалейших - и во всем покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой молитвы и непрестанной. Ещё более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его увлечениям, твёрдо сопротивляясь им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму. Всякая страсть есть страдание души, её болезнь, и требует немедленного врачевания. Самое уныние и другого рода охлаждения сердца к деятельности духовной - суть болезни. Подобно как человек, который был болен горячкой, по миновании болезни ещё долго остаётся слабым, вялым, неспособным к делу, так и душа, больная страстию, делается равнодушна, слаба, немощна, бесчувственна, неспособна к деятельности духовной. Это страсти душевные. На них вооружаться и бороться с ними, их побеждать - есть главный труд. Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с душевными страстями. Молитва обнаруживает нам страсти, которые живут в нашем сердце. Какая страсть препятствует нашей молитве, с тою и должны мы бороться неотложно, и сама молитва поможет в этой борьбе, и молитвою же искореняется страсть.

Светильник, с которым девы могут встретить Жениха, есть Дух Святой, Который освещает душу, обитая в ней, очищает её, уподобляет Христу, все свойства душевные образует по Великому Первообразу. Такую душу Христос признает Своей невестой, узнает в ней Свое подобие. Если ж она не освещена этим светильником, Духом Святым, то она вся во тьме, и в этой тьме вселяется враг Божий, который наполняет душу разными страстями и уподобляет её себе. Такую душу Христос не признает Своею и отделяет её от Своего общения. Чтобы не угас светильник, надо постоянно подливать елей, а елей - есть постоянная молитва, без которой не может светить светильник.

Есть в душе естественное стремление к добру. Это стремление я называю призванием Божиим, когда оно так сильно действует в некоторых душах, что удовлетворить его не может ничто земное. Этому стремлению я всегда давала большую цену, но сегодня душа моя познала, что страх охраняет её больше, и необходим он душе и при её преуспеянии так же, как и при самом немощном состоянии её. Приводит к страху Божию частая память смерти, частое напоминание себе, что, может быть, живёшь последний день, последнюю минуту. А насаждает его в сердце благодать Божия. «Страх Твой, Господи, всади в сердца раб Твоих », - молится Святая Церковь.

Невозможно стяжать чистой, непарительной молитвы, если ей не будет предшествовать самоотверженная деятельность. Но и ежедневно надо полагать в сердце или утверждать в нем произволение, отвергать всякое дело, слово, чувство, мысль - неугодные Господу, направлять же всякое дело по заповедям Божиим, всякое чувство словом Его воспитывать, всякую мысль истиною Его наполнять. При такой деятельности или хотя при цели такой деятельности всякое входящее в душу чуждое чувство или мысль усматривается и молитвою отвергается от души. При таком произволении души Имя Иисусово самовластно действует в ней и отсекает всякий помысл, противный Себе, поборяет всякое чувство, неугодное Себе, просвещает душу к познанию воли Своей, водворяет в ней мир сердечный и тишину помыслов.

Ко всякому чувству враг примешивает свою отраву. Так, к сокрушению о греховности он примешивает отчаяние и безнадёжие, и унывает душа и расслабляется; к отречению - жестокосердие, холодность, бесчувствие; к любви - сладострастие; к утешению милостями, даруемыми Господом, - тщеславие, и прочее. Человек не может отделить этот яд от благого чувства, но при молитве Именем Господа Иисуса Христа, произносимой с верою от сокрушенного сердца, этот яд отделяется; от света Христова разгоняется тьма из сердца, видна становится сопротивная сила; от силы Христовой исчезает действие вражие, и в душе остаётся естественное состояние, не всегда сильное, не всегда чистое от плотской скверны, но безмятежное и способное подклониться под действующую руку Божию.

Состояние души падшего грешника вполне соответствует словам Господа: «Терния и волчцы возрастит тебе земля». И земля нашего сердца постоянно растит страсти и грехи. Деятельность души, неосенённой благодатию Божиею, направленная к очищению сердца, всегда трудна, тяжела и бессильна. «В поте лица твоего хлеб твой снеси». С большим трудом, долговременным подвигом искореняются страсти, как терния из земли, и опять, при малом нерадении, при увлекающих случаях, они готовы возродиться, и родятся, и растут в сердце, заглушая семя слова Божия, не успевшего пустить в нем корни и окрепнуть, а не только принести плод и напитать душу. Едва очистится, со многим трудом, источник - ум наш, как опять потоки нечистых помыслов возмутят его, наполнят нечистотой и не дадут жаждущей душе напиться чистой воды Божественных откровений. «В поте лица твоего хлеб твой снеси».

С кровавым потом трудится и должна трудиться душа, чтобы не умереть ей с голоду, чтоб этим постоянным и тяжёлым трудом не дать возрастать в себе терниям страстей своих, чтоб не обратилась она в дебри, где звери витают, чтоб постоянным очищением, отсечением их могла бы душа питаться тем насущным хлебом, который Великий Сеятель сеет на земле её. Не оставляет Господь трудов человека без воздаяния. Пошлёт дождь на землю ранний и поздний, и родит земля о себе траву, та же клас (колос - Прим. ред. ), та же исполнится пшеница во класе, как, он и не весть сам. Благодать Божия, осенившая душу, сожигает терние страстей и сама плодоносит плод. «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный» и «реки из чрева его истекут воды живы». При таком только состоянии душа не возжаждет более и не придёт и не захочет почерпать из земных источников. Наше же делание заключается ещё в том, чтоб чистить постепенно эти земные источники, чтоб хоть по каплям пить из них чистой воды, а не черпать с мутной водой жаб и всякую нечистоту с нею смешанную. «В поте лица твоего хлеб твой снеси», - пока не напитает тебя хлеб, сшедший с небес.

Упразднитеся и разумейте яко Аз есмь Бог . Чтобы принять хоть отчасти это разумение, необходимо, чтоб сердце упразднилось от всякого чувства, ум - от всякого помысла.

Преступая заповеди Божии, мы грешим и пред Богом, и пред людьми, и пред своею совестию и попадаем не только под суд Божий, но и под суд человеческий. Оскорбляя Господа, бесчестя в себе и собою славу Его, мы постоянно делаем вред ближним нашим, соблазняя их, увлекая во грех, подавая собою пример греховной жизни, не отдавая им должной дани общего вспомоществования на пути ко спасению, и по всей правде мы преданы суду людей. Этот суд, выражающийся осуждением, злословием, клеветой, ненавистью и всяким делом, выходящим из этого воззрения на нас, как то: гонением, мучением, смертью, - мы должны принять как достойное воздаяние и всегда чувствовать себя должниками пред ближним.

Пока мы ходим по плоти, мы видим ближнего тоже как должника нашего; мы требуем от него и правды законной, и святыни благодатной как общего достояния человечества. Мы судим его и ненавидим, гоним и мучим, когда он не отдаёт нам долг наш. Но когда мы водимся Духом, когда Дух Божий изливает в наш дух всё богатство Своей благости, тогда от ближнего мы ничего не ищем, мы прощаем ему долг его пред нами, даже перестаём видеть в нем своего должника.

Немощь человеческая выражается главным образом в изменчивости, которой постоянно подвержено естество человеческое. После разумений духовных ум способен воспринимать помыслы нечистые и скотские. От ощущений святых чувство переходит к ощущениям плотским, низким. От мира, радости, ревности по добродетели переходит душа к смущению, печали, унынию. Это свойство изменчивости присуще естеству человеческому и особенно познаётся теми, которые все силы души своей устремляли к тому, чтоб, работая в дому Божием, пред лицем Его, держать ум свой в непрестанном поучении Имени Его, сердце свое - на стезях заповедей Его, душу свою - у подножия Креста Его. Опытно познавши изменчивость естества, они этим познанием пришли к глубокому смирению, которое не допускает им пасть: ни гордостию во дни мира, ни унынием и отчаянием во дни смущения; пришли к страху, охраняющему делание и во время мира ожидающему брани.

Способность к изменчивости особенно сильно действует тогда, если в душе много естества-огня, то есть страстности. Святой Игнатий Богоносец говорил: «Нет во мне огня любви вещественного, но есть во мне вода, текущая и вопиющая во мне: иди ко Отцу». Эта текущая вода погашает огонь - она есть Дух Святый.

Никакая добродетель человеческая не может погасить этого огня, не может убавить его силы. Но добродетели, правильно совершаемые, приносят плод; вкушение духовного плода знакомит внутреннее чувство с ощущениями живыми, чистыми, сладостными, по вкушении которых ослабевает желание ко вкушению ощущений плотских, нечистых, страстных. Например, добродетель молчания, разумно проходимая, отсекающая всякое слово, всякий помысел и всякое дело ненужное, приносит плод: тишину помыслов, мир душевный. Когда душа вкусит этого плода, то она хранит молчание или, утративши его, возвращается к нему стремительно не потому, что молчание есть заповедь монашеского жительства, но за сладость плода, который она имела от молчания. И так самый тот плод, полученный от делания добродетелей, хранит жительство.

Когда же придёт совершенное, тогда то «еже от части» - упразднится. Орудия добродетелей становятся ненужными, когда нива приносит плод обильный. Но для тех, в ком ещё живо вещество огня, очень важно и необходимо хранить себя на стезях заповедей Божиих, по слову Его проходить путь добродетелей и, получивши вкус духовного плода, не медлить в уклонениях, бывающих от изменчивости нашего естества, не разнеживать вкуса своего ощущениями чувственными. «Пал ли еси, восстани» благо есть место, куда может стать нога. «Тецыте дондеже постигнете путь Его пред нами».

Читала Лествичника «О гордости» и остановилась на словах: «Наказание гордому - падение его». Это наказание Господь премудро употребляет и как врачество гордости. Но всё действия Промысла Божия и попущений Его наказательных служат только тогда в пользу человеку, когда он стремится к достижению неземных целей. Если он поставил целью своей жизни единое спасение - Единого Бога, то всё случающееся с ним послужит к его преуспеянию. При лишении всех благ земных, при нанесении и принятии удара всем чувствам своим, при перенесении бесчестия и прочее, там, где сокрушилась бы душа самая сильная, но поставившая целью своих исканий какое-нибудь земное благо, там душа Боголюбивая получает крепость, мудрость, свободу, и если чего лишается в этих прилучающихся скорбях, то лишается единственно той связи со страстями, в которых была заключена и с которыми не могла сама о себе разорвать связь одним своим произволением, а только разрушилась она действием Божиим, по причине страстей. Великое благо не быть порабощённым ничему земному хоть произволением души; тогда всякое действие Божие, направленное ко спасению, правильно действует, убивая только страсть, но не душу, а в противном случае вместе со страстью убивается и душа. Душа, отрёкшаяся страстей, получает ощущение добродетелей. Отрёкшись сластолюбия, она познает опытно смирение, и так далее. Отрёкшись своих хотений, своей грехолюбивой воли, своих разумений, она вводится в познание воли Божией. В деятельном исполнении воли Божией, которая является ей в спасительной пользе ближнего, она просвещается Божественными откровениями и, просвещённая ими, входит не только в чистоту, но и в бесстрастие.

Молчание очищает ум от помыслов. Познание своей греховности, своего неразумия, своего бессилия, своей недостаточности во всём приводит душу к вере разума. Отвержение своих хотений во всём приводит к деятельной вере, выражающейся в великой простоте и смирении. Первое приводит к чистоте ума, а второе - к чистоте сердца.

Священный Синод РПЦ принял решение о причислении легендарной настоятельницы Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря игуменьи Арсении к лику святых. Церемония ее прославления в лике святых состоится в середине ноября.

Игуменья Арсения

Больше десяти лет духовные наследницы игумении кропотливо составляли летопись жизни известной подвижницы, а также собирали свидетельства о чудесах и избавлениях от неизлечимых болезней.

Выдающаяся женщина

В подземной келье под Усть-Медведицким Спасо-Преображенским монастырем лежит «камень слёз и покаяния», который в 70-е годы случайно обнаружили местные жители, разгребая кучи мусора в храме. По одним преданиям, камень принадлежал матушке Арсении. На нём она проводила в молитвах целые ночи. И так горяча была её вера, что на камне, словно на пластилине, отпечатались её ладони и колени.

По другой версии, во время усердной молитвы настоятельнице явилась сама Богородица. И эти отпечатки - следы её пребывания на нашей грешной земле.

Загадочный камень изучали эксперты: они пришли к выводу, что оттиски ладоней, где видны капиллярные узоры, а также коленей образовались вследствие оплавления твёрдой породы. Учёные затруднились определить, как это могло произойти. Кроме того, сам камень, как выяснилось, состоит из загадочной породы, которой нет аналогов на нашей планете.

Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский монастырьФото: АиФ/ Максим Гребеньков

Игуменья Арсения - в миру Анна Себрякова - из знатной обеспеченной семьи, в 17 лет приняла решение посвятить себя служению Богу и поступила в Спасо-Преображенский монастырь. За годы её правления были построены новые храмы, созданы училище, иконописная мастерская. И это далеко не все заслуги настоятельницы.

Главным делом матушки Арсении стало строительство храма во имя Казанской иконы Божией Матери, которое продолжалось более десяти лет. Оставшаяся после нее подземная галерея - это 164 метра подземных ходов.

«Главным же делом матушки Арсении стало строительство храма во имя Казанской иконы Божией Матери, которое продолжалось более десяти лет, - рассказывает заведующая отделом истории и природы края Волгоградского краеведческого музея Ирина Талдыкина . - В июле 1874 года матушка приступила к созданию пещер по образцу Киево-Печерской лавры. Она намеревалась создать подземный храм. Наравне с послушницами она воплощала свою мечту в реальность - женщины самостоятельно рыли землю. Оставшаяся после нее подземная галерея - это 164 метра подземных ходов».

Храм выстоял в годы красного атеистического террора, чудом не пострадал во время Великой Отечественной войны. Долгие годы этот уникальный памятник стоял заброшенным, осквернённым вандалами: надписи «красовались» на стенах и уникальных величественных колоннах из итальянского мрамора. Но время не властно над памятью о матушке Арсении и легендарной историей монастыря. И паломники приходили, приезжали за тысячи вёрст, чтобы помолиться здесь и поклониться главной святыне монастыря. Страждущие просили помощи у матушки Арсении и считали, что небесная заступница им помогала.

Обыкновенное чудо

Сейчас в монастыре наступила эпоха возрождения. Больше десяти лет обитель возглавляет настоятельница монастыря игумения Георгия. Ей и принадлежит идея канонизации матушки Арсении. Многочисленные предания о чудесах и исцелениях паломников монастыря передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Но для подачи ходатайства в Священный Синод РПЦ о канонизации игуменьи Арсении одних легенд было недостаточно - нужны были доказательства чудесного исцеления. Поэтому сведения собирались сёстрами обители в период новейшей истории монастыря с 2002 года. Они проделали колоссальную работу по поиску тех, кто после посещения монастыря чудесным образом избавился от страшных недугов. Мало было слов и эмоций, нужны были справки, медицинские документы, результаты исследований «до» и «после».

«Мне было представлено более 150 случаев загадочного выздоровления. Мы отобрали 76 историй с качественной доказательной базой. Очень много случаев, когда врачи женщинам ставили диагноз бесплодие, что подтверждается историями болезней, - говорит эксперт комиссии по канонизации, заслуженный врач России, кандидат медицинских наук, доцент кафедры онкологии ВолгГМУ Татьяна Девятченко. - Многие женщины лечились по 8-10 лет, прошли процедуру экстракорпорального оплодотворения и тоже безрезультатно. А тут вдруг беременность. Рождение здорового малыша. А затем и вторая беременность! Что это, если не чудо?

Спасая могилу от разграбления, монахини перезахоронили игуменью. Где теперь находятся мощи матушки, неизвестно.

Было 10 историй удивительных исцелений онкологически больных, случаи исцеления и сложных пороков сердца. Я 45 лет в медицине и не могу объяснить, как это возможно.

Я как врач, 45 лет проработавший в медицине, вижу документальные свидетельства, и не знаю, как это можно объяснить с точки зрения науки. Все документы мы отправляли в Москву и там специалисты их все перепроверяли. Нет этому материального объяснения. Это обыкновенное чудо! Матушка Арсения помогает страждущим избавляться от болезней. И не только. Ведь к ней обращаются и с семейными проблемами, и жизненными неурядицами. И я очень рада, что матушку Арсению канонизировали. Теперь у нашей области появилась официально признанная небесная заступница, первая местночтимая святая от Волгоградской митрополии.

Со следующего года 21 июля в память о преподобной Арсении Усть-Медведицкой будут в храмах региона совершаться молебны. В случае обретения её останков они будут признаны святыми мощами. По преданию Арсения была захоронена со всеми реликвиями, среди них были и вещи, украшенные драгоценными камнями. Спасая могилу от разграбления, монахини перезахоронили игуменью. Где теперь находятся мощи матушки, неизвестно. Но в её жизни и после её ухода из нашего мира свершилось столько чудес, что мы верим: матушка Арсения укажет место своего последнего погребения. Просто время ещё не пришло».

Блестящая глава в истории монастыря

Торжественная церемония прославления в лике святых игуменьи Арсении пройдёт 12-13 ноября в Усть-Медведицком Спасо-Преображенском монастыре. Божественную литургию совершит митрополит Волгоградский и Камышинский Герман с архиереями. Ожидается, что в церемонии примут участие, помимо представителей духовенства десятки тысяч паломников из Волгоградской области и других регионов страны.

«Я счастлива, что матушку Арсению канонизировали. С 1991 года изучаю историю монастыря. И везде и всюду утверждаю, что она выдающаяся подвижница православия и, несомненно, самая известная женщина в истории нашего края второй половины XIX века - начала XX века. В 30 лет она стала игуменьей, более 40 лет возглавляла Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь, - говорит заведующая отделом истории и природы края Волгоградского краеведческого музея Ирина Талдыкина. - На мой взгляд, годы игуменства матушки Арсении - самая блестящая глава в истории монастыря. В этот период обитель достигла наивысшего расцвета и наибольших высот милосердия. Для старых и больных одиноких казачек содержалась богадельня. Было открыто бесплатное четырёхклассное женское училище с преподаванием в нём закона Божьего, русского и славянского языков, географии, арифметики и русской истории».

ИГУМЕНИЯ АРСЕНИЯ СОКРОВИЩЕ, СПРЯТАННОЕ НА ПОЛЕ Игумения Арсения, тогда еще просто Аня, была дочерью донского полковника Николаевских времен Михаила Васильевича Себрякова, героя персидской, турецкой и польской кампаний (тени Ермолова, Грибоедова, Пушкина, Паскевича и Дениса Давыдова, Бурцова и Одоевского проносятся рядом). Ей не пришлось впитать в себя впечатлительность матери - та очень рано скончалась, и центром мира Анны стал отец. Ее старшие братья и сестры, хотя и любили ее по-своему, недоумевали, откуда у Анны - воображение, ясный ум, чистота, почти забытые в этом мире; однако "тургеневской девушкой" назвать ее тоже нельзя - она не замыкалась в себе, не стремилась жертвовать собой ради несчастной любви; она сама не знала, чего хотела, но однажды у нее вырвались такие слова: "Я не боюсь геенны - с Господом и ад не страшит меня". Кто же посылал ее в ад? Где она видела ад? Жизнь ее была раем. Отец после смерти любимой жены не раз подумывавший "уйти в монастырь", жил ради нее, ради лучистой, внезапно печальной, непредсказуемо-мудрой "маленькой Анны". "Другие любят читать каноны, акафисты, а я с детства любила Евангелие - прочтешь одно слово и освежишь душу..." Церковным службам и богомолиям она отдавала дань; но дух и сердце просили большего. Она непрестанно читала (самое разное - кроме французских романов), молилась и размышляла, с каждым днем находя и теряя "сокровище, спрятанное в поле"... По вечерам отец собирал своих "ангелов" и читал им по произволенью что-нибудь "от божественного", рассказывая и толкуя от своего потаенного опыта. Что он еще мог? А сладких глаголаний нараспев он не любил и вовсе не собирался превращать своих "ангелов" в "китайских болванчиков"... 13.7.09 НЕ УДЕРЖАТЬ МЕНЯ... В ту эпоху Иисусова молитва казалось преопасной "прелестью" или даже признаком "староверия" - Анна стала ее творить самозабвенно, подвижно; Бог весть из каких книг она узнала об "умном делании" - впрочем, у ее отца была целая духовная вивлиофика (Паисиево Добротолюбие тогда еще, в 1840-е годы, хаживало разве что в редких списках и вряд ли могло очутиться у смиренного полковника в Новочеркасске). Под обложкой светской книги у нее скрывалось Евангелие, а о мыслях своих она не смела поведать ни папаше, ни любимому братцу Васеньке: "Цель жизни - искание Бога... Ни место, где я живу, ни круг, в котором вращаюсь, - не удержат меня. Если здесь, в родной семье, не найду я, чего жаждет моя душа, - уйду в монастырь. Если не найду и там, - пойду дальше, оставлю Отечество, даже религию, если не найду истины в христианстве". А отец осыпал ее дарами, заказывал дорогие наряды - один-два разочка она отказалась выехать в свет, затем неожиданно согласилась: "Он по-прежнему думает, что я - ребенок..." И еще некий страх мешал ей до конца открыться. Наконец нашелся жених для умной, красивой, изящной и, что греха таить, богатой Анны - отец поражен был ее словами: "Да - это прекрасное Божие создание. Много получил он от своего Создателя. Как благ и щедр Господь!" "Не любишь ли ты его? - Я люблю только Господа! Не Вы ли сами учили нас любить Его?!" 13.7.09 ПРОЩАНИЕ Итак, никто уже не заставлял Аннету скучать на балах и блистать печально-обжигающим светом. Отец дал ей полную свободу, Собственных слуг (одна из них, Даша, последовала за ней до конца), независмый выезд, возможность отправляться в любое время куда угодно. Ее хорошо узнали в Новочеркасске "нищие, страждущие, колодники" - частенько она выкупала заключенных за долги; В темном платке, простая, она брала уроки у мастера-"иконописца". Живопись была ее вторым призванием; конечно, о древней иконописи не могло быть тогда и речи... Но не помышлял Михаил Васильевич, что его семнадцатилетняя подвижница так решительно-скоро прикажет ему отвезти ее в скудный, суровый, населенный одним неграмотными каза чками Усть-Медведицкий монастырь, да еще зимою, на Святках, когда в степи разгулялся холод. Для игумении Вирсавии поступление в обитель такого "ангела", к тому же дочери полководца, знаемого всей Донской области, казалось удивительным и лестным; она, как могла, украсила это событие - повелев молодым черничкам сопровождать вхождение Анны в церковь со свечами, а сам Михаил Васильич вел свою ненаглядную за руку, словно жертву. "Для тебя, Господи, только для тебя я его оставляю, - сказалось тогда в сердце у Анны, но и для себя она его оставляла. Прощание не было быстрым, бесповоротным и окончательным: лишь через несколько дней полковник покинул обитель. "...Он простился со всеми и уже отъехал довольно далеко. Я стояла и смотрела вслед ему; вдруг вижу: лошади остановились, и батюшка вышел из экипажа... Он взял мою руку, молча прошел рядом со мною несколько шагов, глядя то вниз, то на меня, точно не решаясь расстаться со мною. Та же бледность, что в церкви, покрывала его лицо; видимо, он страшно боролся с собою, потом, крепко сжав мою руку, он разом оставил ее, быстро пошел к экипажу, сел и велел ехать уже без остановки... "Господи, - молилась я, - не посрами жертву батюшки, она велика для него; я иду по призванию сердца, он же много приносит с болью в сердце..." 14.7.09 "ТЕБЯ ТАМ НЕ БЫЛО..." Поначалу Аня поселилась в келье своей дальней родственницы, инокини Леониды Ладыгиной - и приняла на себя с удовольствием все послушания новоначальной: мыла полы, варила обед, щепала лучину, чистила печи, котлы, подсвечники, бегая босиком - к собственной радости и к ужасу своей верной Дарьюшки, приставленной к ней отцом. Ничего лишнего - как мечтала, так и сбылось; водимая Господом, она сперва и не искала никакого "духовного руководства"; да и добрая игумения Вирсавия трогать ее не трогала, наоборот - умилялась: "Экая звездочка к нам спустилась на землю!", и вскоре, любя ее и нежа, взяла Анну в свои покои. А кельи монахинь, крытые тесом, напоминали сусличьи норы - спали на досках, набросивши войлок... Преображенский храм, выстроенный Аж "у 1757 року при игумане Лаврентiи" (тогда то была мужская Межигорская пустынь, основанная через столетие заново после обвала горы) - так вот, храм стоял полуобнаженный. При Екатерине Второй сверхштатную пустынь - убежище бежавших из плена и раненых казаков - преобратили в "жiночью", а через три года закрыли, и восстановлена она была лишь с воцарением Императора Павла. Анна в многоразличных заботах едва успевала "раскрыть Евангелие и прочесть хоть слово какое" - а еще написала безыскусную Плащаницу (пригодились уроки!) и шесть икон: Арсения Великого, Антония и Феодосия Печерских, Пахомия, Иоанна Лествичника, Моисея Угрина и Сергия Радонежского... Однако про те милые времена метко сказала позже схимница Ардалиона: "Если и проходила ты послушания, то в них ты не вкладывала своего сердца, тебя там не было, до тебя, значит, ничего не касалось..." Как же "не было"? Как "не касалось"?! И вот, тяготясь любовью и всеобщим завистливо-молчаливым вниманьем, Анна неожиданно попросила игумению отпустить ее в Киев... 14.7.09 ПИЛИГРИМКА "Что Бог даст, а назад теперь уже не возвращаться!" - с такой задорною мыслью Анна пустилась в дальний путь. Поначалу всё шло хорошо - сбывалась мечта стать неприметной странницей. Мокли под ливнями, жгло неумолимое солнышко, плыли через Северской Донец; томили голод и жажда порою; ночевали на глиняном полу в крестьянских хатах, а иногда и под звездами. Изящная, белоликая Анна - всегда впереди, быстрей-быстрей, всюду крылья, а на устах Иисусова молитовка или акафист - хотя и не смогла загореть до-смугла и уподобиться своим простодушным спутницам - да и зачем? - враз увидала всю тяготу жизни своими ясными очами. Под Киевом навстречу повалили валом бегущие от холеры, и старица Марья Ивановна, приставленная к Анне игуменьей, рассудительная и боязливая, забеспокоилась, и даже собралась бежать назад. А слухи дымились, страх возрастал... Анна не унывала, она расцвела, пыталась помочь всем встреченным по дороге, и теперь уже ей, крылатой лебеди, приходилось то и дело догонять Марью Ивановну, Дашу и двух черничек, заторопившихся "скорей к угодникам да и домой!" А в Киеве, никогда не виданном Киеве, целовав святыни, побеседовав со старцами и не найдя у них внятного совета, как ей быть дальше, Анна обошла все женские монастыри - но ни один ей не пришелся по сердцу... 15.7.09 ВОЗВРАЩЕНИЕ И что же делать? Вернуться на тихие берега Дона? Или, бежав от всех, отправиться далее - в Грецию, на Дунай или даже в Белую Криницу? Анна выбрала первое. Ей не по силам было стать Божьей странницей, подобно Игнатию Брянчанинову или таинственной Вере Алексеевне. Ей досталось другое странствие - внутрь себя, всегда внутрь себя, не принимая ничто за свое. В пустыни ее поджидали одиночество, размышления, книги... "Подвиги" Вирсавии и прочих сестер ее нисколько не вдохновляли - если вся суть спасения в том, чтобы вычитывать молитвы и класть в день по пятьсот поклонов, то лучше было бы оставаться дома: тайная милостыня в миру лучше монастырской зависти, пересудов, грызни и ласкательства. Вскоре Анна была пострижена в рясофор - с именем Арсении (тут не обошлось без Арсения Великого, коего она очень любила - его молчанию она и стремилась подражать, еще не зная себя...) С той поры она поселилась в отдельной келлии, которую для нее выстроил - ну, конечно же, он, любвеобильный отец, Михаил Васильич. Не раз и не два, ко взаимной радости и вопреки всяким уставам, он наезжал в гости, подолгу беседовал с Арсенией, перевез к ней добрую часть своей вивлиофики, стремясь хоть немного облегчить ее жизнь... А внутри - творилось вот что: "Когда чувствуется мертвенность души, то я не стараюсь оживить ее ничем... И я призываю Его всесвятое имя и, выходя из своей мертвенности, не ища жизни в себе, не желаю ее для себя... И как-то хочется оставаться в своей мертвенности, чтоб только в Нем одном видеть жизнь. Это не чувство, не мечтательность, - но состояние дней, месяцев, годов..." 15.7.09 МАТЬ АРДАЛИОНА Лишь изредка к нашей затворнице, к тому времени постриженной в мантию, заглядывала сестра Алевтина, она же схимница Ардалиона - возьмет книгу-другую и, возвращая, скажет одно-два слова, удивительно острых, глубоких, поражавших Арсению прямотой и опытом до самого сердца... Но общаться с нею для Анны (да-да, она все еще оставалась "Анной"!) было труднее, чем искупаться при всех в огненной реке. Другие старицы, услыхав от Арсении о "делании Евангельских заповедей", порою даже не уразумевали, чего она от них хочет, о чем вопрошает: "Живи себе и молись, хорошая!.." А Ардалиона, дочь бедного священника, была для "задушевных" словно меч - но не желала сверкать... Однажды, превозмогая робость, Арсения высказала ей в церкви: "Ваше слово сильно и правдиво, оно властно действует на меня, но я не люблю вашей грубости: она мне кажется нелюбовью к ближнему..." Ардалиона засмеялась: "Ну вот, ты деликатная, а сама с сумкой ходишь по монахам с просьбой: "Скажите слово душе на пользу!" Будет тебе побираться, имей свое слово, которое бы тебя питало". Многие искали сближенья с прекрасной Арсенией, а она и умом, и сердцем, и всеми чувствиями отдала себя в духовное распоряжение никем не любимой схимнице, "возымевшей над ней, Бог весть почему, полную власть..." Кончилось тем, что с дозволения недалекой, но доброй игумении, мать Ардалиона, взяв узелочек с двумя-тремя книжками (более у нее ничего и не было), перебралась из своей щели в тесный домик к своей единственной... 16.7.09 СЕРЕБРИШКО Наконец-то Арсения обрела себе непрелестную наставницу.
Схимница не требовала, чтобы она носила вериги,
истязала свое тело терниями
или окунала лицо в чан с нечистотами
"для попрания самости".
Ардалиона прекрасно значала,
что самоистязание - "паче гордости".
"Если не любишь себя - как другого полюбишь?" -
вот другая ловушка, которую также нелегко избежать...
Впрочем, мать Ардалиона вела кораблик Арсении очень умело,
то отсекая самомалейшее самолюбье,
то искусно хваля и не давая впадать в отчаяние.
"Если я буду плохой послушницей,
то вы можете выгнать меня из келлии", -
запальчиво говорила Арсения,
горя всегдашним стремленьем
к немедленному совершенству.
Но разве больных - выгоняют?
Или беседуют с ними о тайнах бесстрастия?
А своей "плохой послушнице" схимница для начала
разрезала на мелкие шматки ее любимый вышитый коврик,
коим она трепетно дорожила
и на который ставила свои ножки, ложась и вставая.
Другой случай был еще лучше:
Арсения самовольно, без благословения старицы,
одарила нищенку целым полтинником -
и Ардалиона, разругав ее за тщеславие,
отправила ее вслед за нищей,
повелев отобрать у нее серебришко... 17.7.09 ОДНО СЛОВО... Что бы там ни говаривали,
а мать Ардалиона с Арсенией
и с двумя своими прежними келейницами
Агафией и Рипсимией
обособились ото всех -
игумения Вирсавия неоднократно
выговаривала Арсении за это,
но затем утихала: выгнать схимницу из обители
у нее недоставало характера,
да и боялась она нареканий и гнева
безгневного Михаила Васильевича Себрякова:
как-никак, он был благодетелем Усть-Медведицы,
и от него чрез Арсению произливались немалые блага.
"Безмолвно, созерцательно, в полном повиновении старице"
жили они пять лет. Если кто-то из посторонних
заходил на огонек - их не угощали,
кратко спрашивали о деле, и конец.
Любопытство и зависть
то возрастали, то гасли -
особенно всех возмущало то, что Арсения
взяла на полное иждивение
многочисленную семеюшку Ардалионы,
воспитывала ее племянниц-сирот
(они иногда приезжали в гости).
По вечерам схимница толковала
святоотечьи книги, и мать Арсения
приходила в восторг: "Мне совестно и прискорбно
одной слушать такое слово;
мне хотелось бы созвать весь мир..."
"Ну и что же из этого будет? - едко отвечала схимница. -
Слышали многие мое слово, но не приняли его к сердцу.
Они слушают меня, как сладкую музыку,
а исполнить мое слово не могут..."
Часто Арсения спрашивала у схимницы: "Где я?"
А та отвечала: "Нигде!
ты еще даже не пришла в сознание
собственного греха, еще не проснулась..."
Между тем монахиня К. разгласила "учение Ардалионы"
по всей обители - "дескать, мы не спасаемся
ни Причастием, ни молитвою, ни земными поклонами,
а спасает нас одно признание своей немощной пустоты
и исповедание Господа! Да еще и страстям-де своим
надо потворничать, чтоб они обнаружились!"
И единодушно, припомнив всё, схимницу объявили
впавшей в "мрачную ерес..." 17.7.09 "ТЕБЕ ОН МНОГО ДАЕТ..." Игумения Вирсавия, словно чему-то обрадовавшись,
то и дело унижала Ардалиону в глазах Арсении,
даже выставляла на ее суд схимницыны грехи,
а Арсения отвечала: "Не знаю, грешен ли этот человек,
но одно знаю, слепой я была, а теперь вижу..."
Мать Ардалиона, утешительница, каких мало,
встречала ее такой речью: "Ты скорбишь о том,
что тебе одной все досталось?
А, может быть, для тебя-то Господь
послал мне благодать уразуметь Его слово.
Не знаю, к чему тебя Господь готовит,
но вижу, что тебе Он много дает..."
Тем временем преосвященный Иоанн
назначил Арсению помощницей игумении
и казначеей обители, а вскоре, в ноябре 1863,
Вирсавия скончалась "от изнеможения",
и сестры стали требовать,
чтобы настоятельницей назначили
тридцатилетнюю мать Арсению... 17.7.09 ОТРЕЧЕНИЕ Это было для матери Арсении
испытанием самым тяжким -
уйти из-под крыл Ардалионы,
расстаться с вожделенным безмолвием
и повести "под жезлом" "на источники вод"
тех самых овечек, которые были готовы
заживо растерзать ее наставницу...
Она умоляла подождать хотя бы до погребенья Вирсавии,
но схимница и сама желала ей скорейшего избрания:
"...А тебе нужна такая деятельность,
в которой приняли бы участие все чувства твоего сердца,
все способности твоей души... И самолюбие, и гордость,
и тщеславие, и гнев, всё обнаружится...
А для человека, стремящегося выйти из страстей,
важно именно то, чтобы их познать в себе...
Иначе он и бороться с ними не может...
Чистота сердца не есть нечувствие,
уничтожающее в нем сочувствие к страстям.
Твои отношения к ближним холодны оттого,
что они не растворены
ни любовию, ни смирением.
Ты готова помочь их нужде,
отдать всё, что имеешь,
но в этой помощи нет
тебя самой..."
Не прошло и двух месяцев, как Арсения
была посвящена в игумении в Новочеркасске.
Мир для нее снова перевернулся.
А схимница, отпуская ее, звала к еще большей свободе:
"Я же вижу, что, хотя поддерживаю твой дух,
но мешаю тебе жить. А что мешает нам на пути,
от того надо отрекаться,
хотя это будет единодушный друг
или даже наставник..."
Мать Арсения с помощию родной сестры своей Аграфены
пыталась для схимницы выстроить келлийку
в монастырском саду - и не успела:
как-то раз в ее отсутствие (а ездила она проведать
ненаглядного отца) мать Ардалиона внезапно скончалась,
и казначея мать Валерия велела
поскорей похоронить ее, "не дожидаясь нетления"
и слез молодой игумении... ПЛАТОН Про то, как игумения Арсения
обустроила монастырь,
рассказывать можно долго...
Грамоте научить "казачек"
было не так уж и трудно -
а вот азам духовного делания
внимали разве что молодые,
увлеченные, не тертые монастырской судьбой.
На Рождество, Крещение, Великим Постом и на Пасху
Арсения устраивала у себя в покоях
Евангельские беседы, коим внимали с трепетом,
но мало кто мог принять не ее, но Божие слово
умом и сердцем и всею крепостью...
Преосвященный Платон Донской отнесся к ней поначалу
как к молодой, неопытной "идеалистке",
решил преобразовать монастырь в общежительный,
причем половину послушниц
предлагал просто "выключить" из обители.
"Как же я могу, Владыка,
выслать из монастыря тех,
кого Сама Царица Небесная
призвала к Себе на служение?
Лучше снимите с меня игуменство -
я его никогда не искала..."
Твердая кротость ее, растворенная
достоинством и прямотой,
сделала свое дело - Владыка Платон
всё оставил, как есть,
и даже благословил создать
в Усть-Медведицкой Преображенской обители
безплатное женское училище... 20.7.09 "ПРИХОДИ КО МНЕ..." ...А затем Арсения начала всё чаще
затворяться в садовой келлии,
которую называла: "Моя немощь",
и удалялась туда с Рипсимией
для созерцания и молитвы.
Многие ее подопечные,
вдруг увидав ее снисхождение
к их немощам и страстям,
стали считать ее мягкой,
недостаточно властной,
неспособной, если надо,
и наказать построже.
Особенно всех донимала
история с м.А., любительницей
вкатить себе в лоб "царского винца"
(польского слова "водка" тогда в устах не держали) -
и ради этого удовольствия
шлявшейся в "убезпамятстве"
по соседним станицам...
Арсения велела ей: "Приходи ко мне:
я буду давать тебе выпить, сколько тебе надо.
А я буду за тебя молиться".
И однажды, по дороге в родное Себрово,
матери Арсении во время разговора с келейницей
было видение: "Я увидела себя,
что я стою в монастыре, в церкви, на своем месте.
Мать А. подходит ко мне, вся в слезах,
бросается в ноги, а я поспешно
покрываю ее своей мантией -
и прихожу в себя..."
Как выяснилось, именно в этот день и час
мать А. умерла. "Знаешь, Рипсимия, -
сказала однажды игумения, -
чтобы послужить ближним делом и словом,
мало любить их, надо еще считать их лучше себя..." НЕБО ВВЕРХУ - НЕБО ВНИЗУ... За год до закладки в пустыни Казанского храма
Арсения начала рыть пещеры.
Новый храм уже виделся ей весь -
наверху иконостас легчайшей резьбы,
живопись иеромонаха Симеона из Троице-Сергиевой Лавры
с дивным куполом, в котором, вопреки святоотечьим преданьям,
была изображена Святая Троица в облике Старца, Сына и Голубя над Ними,
окруженная ангелами и архангелами;
а в крипте Арсения Великого
с иератической простотой
проступают лики Марии Египетской
и Иоанна Крестителя - и на шести столпах
италианского мрамора, пожертвованных самим
Петром Александровичем Брянчаниновым, братом святителя,
мерцают изречения Лествичника:
"Инок есть страж чувств -
души безмолвие -
молитвенник за весь мир -
высота преподобия".
Казалось бы, тут тебе и Синай, и Афон,
и Киев, и Иерусалим, и Царствие Небесное -
а сердце Арсении по-прежнему жаждало
не "упокоения в делах", а Самого Христа...
И вот, десятого июля 1874 года,
в день памяти Антония Печерского,
ночью с тремя послушницами
игумения сошла под землю... 21.7.09 "Я НЕ ВЕРЮ В ТО СОСТОЯНЬЕ..." Обласканная Никанором Одесским и Херсонским
(он даже звал ее возглавить Марие-Магдалинский
монастырь, но игумения отправила к нему вместо себя
сестру Миропию) - так вот, Арсения осталась в любимой степи -
руководить работами по возведению Казанской церкви,
спроектированной "самим" Горностаевым...
Незадолго до сих событий она вошла в переписку
с "духовной семьёй" почившего Игнатия Брянчанинова -
то были архимандрит Иустин,
настоятель Николо-Бабаевского монастыря,
и родной брат святителя Петр Александрович -
человек мистического склада, мнительный и дотошный,
прошедый насквозь и "Опыты аскетические",
и Добротолюбие... Он усиленно домогался премудрости,
непарительной тишины в молитве, терпения и "чистого воображения" -
кои он, обретя, так боялся утратить
из-за внешнего шума и внутренних бурь.
Арсения ему отвечала
с присущей ей откровенностью:
"Я не верю в то состояние,
которое можно потерять..." БОГОМАТЕРЬ СТРАДАЮЩАЯ Долго упрашивала Арсения некоего священника,
известного составителя всевозможных акафистов,
сложить песнопения Божией Матери Страдающей:
"Мне хотелось, чтобы всякое событие, каждое воспоминание
о пережитых Ею страданиях,
говорило об Ее твердой вере,
об ее неуклонной надежде,
о ее безмерной любви к Господу...
чтобы эти духовные Ее дарования
являлись в Ней выше Ее материнских чувств...
Я духом возношу, обношу это в сердце,
но словом выразить не могу,
не дано мне такого дара..."
Ответа она так и не дождалась...
"Плач Богородицы" - казался ей
"слишком уж человеческим",
хотя именно он выразил навек сердцевую мысль
русского, да и византийского православия...
Матерь Божия, даже будучи превознесена
выше всякой царственности, начала и власти,
всё равно остается близкой, благоутробной, милой,
скорой на услышание - Матушкой Марией, Благой Деспиной,
Заступницей перед суровым Спасителем,
милостивым единственно лишь по Ея молитвам.
Изобразить Ея Всецарицей,
превозмогшей любые материнские чувства,
не может никакое слово.
Мать Арсения металась. То она пишет:
"Самое уничижение Господа,
не приводящее Ее в отчаяние,
являет в ней Ее глубокое смирение..."
То высказывается в духе "Плача":
"Она желала вместе со Своим Божественным Сыном
этого великого жертвоприношения,
и, умирая вместе с Ним, неуклонно веровала,
что это бессмертное Семя, бросаемое в землю,
принесет плоды жизни вечной
для всего человечества..."
И того не замечала, что, если отчаяние Богородицы
у Креста Ея Сына не было полным, всезахватывающим,
то и Надеждой безнадежных Она быть не может...
В конце концов, отчаявшись дождаться желанного гимна,
мать Арсения ископала сей гимн Богородице Своей Души -
своими собственными руками...
Осыпалась земля. Огромный камень однажды
вывалился из потолка - келейница толкнула матушку Арсению - и спасла... 21-24.7.09 В СОКРОВЕННОЕ СЕРДЦЕ... "Страшный Суд" - над входом,
ведущим вглубь; через пару шагов в коридорчике -
новые двери: "Вход Господень в Иерусалим";
затем глубоко в гору на юг
тянется до Распятия "Крестный путь Спасителя".
А другую часть пещер мать Арсения называла
"Страстным путем Божьей Матери";
напротив места паденья Иисусова
под тяжестию Креста - икона "Симеоново прореченье".
В конце обоих Путей мать Арсения вырыла место для храма,
который освящен так и не был; из Арсеньевской церкви
богомольцы могли проникнуть
в сокровенное сердце легкого, такого ясного Казанского храма... 21.7.09 И СТАЛО ЛУЧШЕ... Все уходили понемногу - отец,
архимандрит Иустин, чуть позже
Петр Александрович Брянчанинов...
"Еще скажу вам одному, - писала Арсения
последнему незадолго до его кончины, -
путь духовной жизни, основанный на отвержении самости,
всегда бесчестен; не дает ему Господь
славы на земле и даже кончиной
не удостоверяет в его праведности".
Пылкая, она ввернула это "всегда"
от глубочайшей горечи; она не хотела
смиряться перед житийными образцами,
и все же мечтала - "принять бы схиму и в скит,
но сперва надо построить церковь
над могилой родителей..."
И еще: "Я желала бы, чтобы никто
не присутствовал при моей смерти..."
Её прозвали "поэзией" монастыря;
но разве могли витиеватые похвалы
какого-нибудь Правдина
или стишки, кои о ней слагала
Катя Веретенникова, она же послушница Святославушка,
заменить для нее прямое слово схимницы Ардалионы?
Судьба сестер, младшего брата Василия,
внезапно умершего в 1904 и похороненного вдали от храма,
здоровье племянников - постоянно тревожили ее;
пару раз она спасала их неотступной молитвой
от болезней и смерти. Одна из ее сестер,
Аграфена Маржанова, приняла схиму с именем Марии -
и умерла в январе 1905 на ее руках,
сразу после падения Порт-Артура...
А в феврале скончалась Анастасия,
жена любимого брата.
"Теперь уже настала моя очередь умирать", -
сказала игумения и, несмотря на сплошную седмицу,
заказала всенощную и на утро
причестилась Святых Тайн.
Но неожиданно ей стало лучше. 21-26.7.09 БЕГСТВО В САРОВ В день памяти Петра и Февронии Муромских
сестры проводили свою игумению в Саров -
мать Арсения была необычайно слаба,
однако взяла с собой одну лишь келейницу Агнию,
попросила отслужить панихиду
на могилке схимницы Ардалионы,
где молилась с крепким воплем, слез не скрывая;
показала ризничей Веронике
место для своего упокоения - и
отправилась к преподобному Серафиму...
Это было похоже на бегство.
"Я еду с радостным чувством", - торопливо
говорила она... Да, так и было. Сначала
она выбрала почему-то не дорогу на Нижний,
а устремилась в Москву, где проболела дня три
у своей родственницы Софьи Ладыгиной,
и в Саров она прибыла только в конце июля.
Казначее Леониде она написала:
"Приехала я сюда такая радостная,
довольная - служила преподобному Серафиму
молебен с акафистом, поминала
о здравии всех вас, сестер обители,
и наших духовных отцов..."
Навестила она и обе пустыньки -
особенно дальняя привела ее в умиление:
"Точно отец Серафим
живет еще там, следы его подвигов
и теперь еще живы и говорят о нем так ясно,
точно видишь его... И я, недостойная,
ходила с духовным восторгом по этим местам,
собирая в лесу сосновыя шишки...
Потом, в Ближней пустыньке, я купалась в источнике...
После вечерни я заболела.
Если поправлюсь, думаю никуда
не заезжать, даже в Дивеев..." 21.7.09 ГОЛОС СЕРАФИМОВ "Во, во, радость моя!
Шишечки собирай,
Духом дыши, купайся в источнике...
В нерукотворных Он храмах живет.
Ничего ты не совершила,
всегда хаживала в своей скудости,
ждала Самого Господа -
скоро к себе тебя заберу,
словно мякину, развею твою печаль.
Сядь у окошка вечером,
жди - ничего не пройдет,
все еще только настанет..." 27.7.09 "ВЫ ОДНИ ТУТ СО МНОЮ..." Вот и день настал -
в третий раз праздновали открытье
мощей преподобного Серафима;
во время обнесения мать Арсения с Агнией
бодро стояли на высокой паперти
теплого храма "Живоносного Источника".
Вдруг игумения спросила: "Агния,
а в случае, если я умру, куда ты вернешься?
- Я вас не оставлю тут. - В таком случае
металлический гроб надо заказывать..."
Келейница не обратила на ее слова
никакого вниманья - матушка явно шла на поправку,
целебный воздух Сарова живительно действовал на нее.
Было ясно, что через три дня, как предполагалось,
в Усть-Медведицу они не вернутся;
мать Арсения собиралась говеть
и на третий день причаститься Святых Тайн.
В Ильин день, идя от обедни,
Арсения повстречала рясофорную послушницу Лию,
приехавшую в Саров на поклонение -
не откуда-нибудь, а из Усть-Медведицы...
Она сразу взяла Лию к себе в номер.
Утром следующего дня мать Арсения
сказала Лии и Агнии: "Так как вы одни тут со мною,
то я прощаюсь в лице вашем со всеми сестрами..."
Приобщалась матушка на ногах, за ранней,
но в храм и обратно ехала на извозчике -
силы покидали ее... Агния по ее повеленью
подавала нищим, не жалея денег,
а сестер Самарского монастыря,
омывших впоследствии ее тело,
она одарила сама... ОДИННАДЦАТЫЙ ЧАС Вечером, развеселившись духом,
мать Арсения попросила Агнию
взять экипаж - и сперва поехала на почту,
а затем к источнику, где она умылась.
Милостыню по дороге
она раздавала сама,
ко всенощной идти она не смогла -
и в тоске стала быстро-быстро
говорить, что смерть ее не страшит,
но все же она желала бы умереть
у себя дома, в родной обители...
Жара не спадала. Матушка
сидела у распахнутого окна. Смеркалось.
Вдруг у нее вырвался необыкновенный,
протяжный вздох. Агния вызвала доктора,
но тот не нашел ничего опасного.
После его ухода Агния
попыталась помочь Матушке лечь,
но она сама, сияя глазами,
созерцая что-то необычайно радостное,
медленно, молча вздохнула разок-другой;
лицо ее становилось светлее,
и наконец - дух ее отлетел к Богу... ЭПИЛОГ Давным-давно, когда Анне было три года,
она, послушав на ночь житие Марии Египетской,
решила дождаться, когда все уснут,
и уйти навсегда в пустыню.
Под утро она оделась,
залезла на подоконник и... сладко заснула;
нянька была потрясена,
увидав на рассвете свою любимицу
на самом краю окошка, за занавеской.
Теперь она не проспала. Все свершилось.
Кожаный пояс дала ей Лия,
а параманд для покрытья лица
привезли из Дивеева,
а мантию ей прислал
для последнего упокоения
настоятель Саровской пустыни.
"Святый Боже" пели Самарские монахини, "самарянки".
И одинокой странницей
она закончила свой путь
на крылах Серафима. Тело ее
вскоре было перенесено в родную
Преображенскую обитель на Усть-Медведице.
А через пятнадцать лет ее любимое место
было осквернено, а затем в 1943 и почти целиком разрушено,
и сама Усть-Медведицкая станица
переименована в "город Серафимович"...
По странной иронии времени
в соборе сначала была колония,
затем - электростанция,
а теперь монастырь "возрождается как мужской";
в пещерах показывают камень
"с отпечатками стоп Богородицы",
но об этом мать Арсения никогда сама не рассказывала.
С этого камня пьют воду,
к нему прикладываются "от всех грехов и болезней" -
но мало кому есть дело
до пути немечтательного делания... Москва, 21-22 июля 2009

«…Нужно трудиться там, где грешил, вставать там, где падал, поправлять то, что сгубил, спасать то, что утратил собственным небрежением, собственными страстями. Спасение возможно на всяком месте и во всяком деле, его не нужно искать вне нас, все в своей душе можно найти – и рай, и ад. Если в ней мы находим ад, то в ней же, по благодати Божией, по труде над собою, мы можем найти рай .

Нужно шире обхватывать духовным оком жизненные случаи, глубже понимать их. Все обстоятельства жизненные для того и посылаются Богом, чтобы человек учился в них, извлекал для себя из них духовные уроки. Они все пройдут, когда повернется колесо жизни, но с чем останется душа?»

Игумения Арсения

Воля Божия и своеволие. Отречение от своей воли в миру и в монастыре — Гордость и смирение — Заповеди Божьи — Иисусова молитва — Крестный, узкий путь — единственно истинный путь спасения кающегося грешника — Любовь к ближнему – Молитва — Немощь человеческая и сила Божья — Отречение от себя, последование Богу – Память Божия — Пост — Правда земная и Небесная, справедливость, совесть – Самоотречение — Страсти, безстрастие — Суд через слово Божие («Я не сужу никого – сама грешная…»)

Игумения Арсения, в миру Анна Себрякова , родилась 3 июля 1833 года в благочестивой и богатой семье. Анне было шесть лет, когда умерла ее мать… Испросив у отца благословение, в возрасте 17 лет, она приехала в Усть-Медведицкую обитель.

В 21 год Анна Себрякова была пострижена в рясофор с именем Арсения, а еще через 5 лет в мантию с сохранением имени. После смерти игуменьи Вирсавии была единодушно избрана сестрами обители во игуменьи.

В возрасте 31 года игуменья Арсения стала одной из самых молодых настоятельниц в России. Монастырем матушка руководила 41 год, и за это время он стал одним из образцовых на Юге России.

Мало известная шумному свету, игуменья Арсения, была одной из редких избранниц Божьих – не от мира сего (Ин.18, 36), все оставившая и последовавшая Христу. Всю свою жизнь посвятила матушка Арсения на служение Богу и людям и как светильник горящий и светящий (Ин.5, 35) она многих освящала и просвещала своим живым словом, своим примером и дивными подвигами души. Смиренная труженица пустынной обители, она была велика своей живой верой в Бога, своей любовью к Нему, своими подвигами столь высокими, в особенности в наше время, оскудевшее истинными подвижниками.

Письменное наследие матушки Арсении свидетельствует о ее глубокой вере, преданности воле Божией и удивительной духовной мудрости. Ее письма и поучения по содержанию и духу тесно перекликаются с мыслями святителя Игнатия (Брянчанинова) и преподобного Серафима Саровского, к которым старица относилась с благоговением и почитанием.

Ее заботами обитель разрослась, расцвела и превратилась в духовный центр Юга России. На территории монастыря были устроены школа, женское училище, библиотека, новые монашеские корпуса. Молитвами и трудами настоятельницы и сестер, был возведен величественный храм в честь иконы Божьей Матери «Казанская», ставший украшением всей Донской земли. Кроме того, по ночам, матушка Арсения с ближайшими сподвижницами трудилась над созданием пещер, по образцу Киево-Печерских пещер.

Кроме видимых храмов матушка непрестанно трудилась над созиданием, устроением и украшением храма души человеческой. И мы верим, что ее необыкновенно любящая и сияющая душа находится в райских обителях и видит и слышит всех нас; и, как и при жизни, матушка Арсения возносит за нас свои пламенные молитвы к Богу, к Которому с младенчества стремилась она так неуклонно своею самоотверженной душой.

Из записок и поучений Матушки Арсении

Воля Божия и своеволие. Отречение от своей воли в миру и в монастыре

«Надо знать и глубоко познать, что сердце наше так испорчено, так помрачено грехом, жизнь наша так спутана нашими пороками, испорчена своевольными умышлениями нашего грехолюбивого сердца, что не только творить волю Божию или познать ее мы не можем, но даже действовать в нас и в нашей жизни мы не допускаем всесвятой воле Божий. Пророк говорит: Святым иже суть на земле, удиви Господь вся хотения Своя в них (Пс.15, 3). Видите ли, что в святых душах и только в них Господь исполняет Свою волю? В них нет препятствий для совершения в них воли Божией. Грешник же, живущий в своих страстях, живет постоянно в противлении воле Божией . И хорошо, если он принимает то, что попускает ему выносить Господь, если он смиряется под это попущение Божие. Такое смиренное подклонение под попущение Божие есть признак грешника кающегося…»

Отречение от своей воли в миру и в монастыре

«…Хотя и все христиане должны идти путем Христовых заповедей, путем отречения от своих греховных страстей, но есть различие в духовных подвигах, в приемах жизненных, если можно так выразиться. Достигать отречения своей воли может затворник, и послушник, и мирской человек. Но достигать этой цели они все трое должны различными путями. Первый из них видит волю Божию, пред которой он отвергает свою собственную волю, во свете слова Божия , второй – в воле своего духовного руководителя , а третий – в обстоятельствах жизни . Для всех трех доступна чистота сердца, но первый стремится к ней постоянной молитвой, второй трудом послушания и исповедания помыслов, третий честным исполнением служебных обязанностей и семейного долга. Все достигают одной цели, но разными путями…» Из писем В. И. И. С апреля 1885 по 1889 год с. 194

Гордость и смирение

«Смирение есть единственное состояние духа, чрез которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму – мир, помыслам – немечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всем, а в себе всякому своему состоянию и движению душевному, знает имя… Смирением полагается печать безмолвия на все, что есть в человеке человеческого, и дух человека, в этом безмолвии, предстоя Господу в молитве, внемлет Его вещаниям… До ощущения сердцем смирения, не может быть чистой, духовной молитвы ». С.106

«…Да поможет тебе Господь Бог, Он укрепит и дух твой. А я от себя скажу тебе одно слово опыта. При всяком смущении и искушении единственный выход и успокоение – это смирение. Только этою стезею приходит душа к истине, все разрешающей, к теплоте врачующей, к свободе облегчающей . Если потеряешь эту стезю, то окружает душу мрак и теснота. Она приходит к ложному разуму. А это бедственно. Потому что ложный разум показывает все в превратном виде; все обстоятельства жизни представляются горькими и бедственными , не видишь в них путей Божиих, великих судеб Его спасительного Промысла. Люди не братья, а враги, их немощи возрастают до крайних пределов. Собственные немощи делаются страшными и даже живыми образами мучений внутренних. Да, одна стезя спасает в это время – стезя смирения. Читай раза три в день 50-й псалом. Читай, принуждая себя, даже в церкви во время Херувимской песни, и Господь откроет тебе смысл истинного покаяния и глубокого смирения духа». Из писем к М. С., с.210

«…Надо, с Божией помощью, хранить свое сердце от страстей. Хранить, главным образом, от самомнения, от гордости. Хранить его от лжи, от самооправдания. Хранить его от нелюбви, от презрения к ближнему. И, если при благодати Божией, помогающей нам, мы не дадим всем этим страстям обладать нашим сердцем, то оно будет способно принять внушение слова Божия и последовать Его воле…». Из писем к А. С., с.211

Заповеди Божьи

«Как добродетели, так и пороки составляют из себя неразрывную цепь. Одна с другой тесно связаны и, где начало, где конец, трудно определить, даже невозможно. Если познание своей немощи и греховности есть начало веры, значит, и начало своего спасения; если без веры невозможно творить волю Божию и исполнять Его заповеди, то и познать свою немощь не может душа, если не будет трудиться над исполнением святых Христовых заповедей. Только подклонив свою волю под волю Божию, принявши в свое сердце произволение идти путем заповедей Его, только при деятельности по этому направлению может познать душа свою немощь, свои страсти и всю глубину своей греховности .

Вместо заповеданной нам любви к ближнему, она найдет в своем сердце только любовь к себе . Вместо познания воли Божией, она найдет в своем уме только самомнение , или неразумие. И при этом столько душевной немощи, полное безсилие воли. Тогда только душа поищет помощи свыше, познает на деле, что без помощи Божией она вполне безсильна, тогда она живою верою поищет Живого и Действующего в мире . А при содействии благодати Божией она уже в состоянии будет исполнять Его животворные заповеди, а от них получать просвещение и освящение души. Вот круг, вот венец, которого достигали святые. Но это дело всей земной жизни. Скоро ничего взять нельзя, да и никогда нельзя взять без помощи благодати Божией того, что выше сил человеческих. Наше дело только трудиться со смирением и верою. Иногда при своем труде душа будет увлекаться разными чувствами приятными, или неприятными, будет огорчаться, или радоваться, будет рассеиваться умом, но все это не должно смущать нашего духа. Только неуклонно должна она хранить произволение, чтоб волю свою подклонить под волю Божию, и разум свой отдать вере . Поэтому я и сказала вам, что нужно больше обращать внимание на действие воли, чем на чувства сердца, больше на уклонение разума, чем на помыслы ».

Иисусова молитва

«…Что приобретается молитвой Иисусовой? Во-первых, вера к имени Иисуса Христа, вера, что оно свято и сильно, что Иисус Христос – жизнь для души, что без Него душа мертва, что в Нем едином – спасение. К Нему душа обращается, как к живому. Потом приобретается и зрение своего падения, своей греховности». С.68

«Невозможно стяжать чистой, непарительной молитвы, если ей не будет предшествовать самоотверженная деятельность. Но и ежедневно надо полагать в сердце, или утверждать в нем произволение, отвергать всякое дело, слово, чувство, мысль, неугодные Господу, направлять же всякое дело свое по заповедям Божиим, всякое чувство словом Его воспитывать, всякую мысль истиною Его наполнять. При такой деятельности, или хотя при цели такой деятельности, всякое входящее в душу чуждое чувство или мысль усматривается и молитвою отвергается от души. При таком произволении души имя Иисусово самовластно действует в ней и отсекает всякий помысл, противный Себе, поборает всякое чувство, неугодное Себе, просвещает душу к познанию воли Своей, водворяет в ней мир сердечный и тишину помыслов». С.108

«Ко всякому чувству враг примешивает свою отраву . Так, к сокрушению о греховности он примешивает отчаяние и безнадежие, и унывает душа и расслабляется; к отречению – жестокосердие, холодность, безчувствие; к любви – сладострастие; к утешению милостями, даруемыми Господом, — тщеславие; и прочее. – Человек не может отделить этот яд от благого чувства, но при молитве именем Господа Иисуса Христа, произносимой с верою от сокрушенного сердца, этот яд отделяется; от света Христова разгоняется тьма из сердца, видна становится сопротивная сила; от силы Христовой исчезает действие вражие, и в душе остается естественное состояние, не всегда сильное, не всегда чистое от плотской скверны, но безмятежное и способное подклониться под действующую руку Божию ». С.108-109

«Молитва Иисусова так творится душою, что при ней ни о чем не просит душа, сердце ничего не желает, ум молчит; только вера живая в силу Иисуса, только сознание своего недостоинства, своей немощи, греховности. При молитве Иисусовой я никогда ни о ком не молилась… Мне кажется, я и за себя не молюсь при молитве Иисусовой. Я только чувствую силу, действующую во мне, силу имени великого Бога, Бога живого, Которому верует моя душа всеми своими силами, всеми жизненными действиями». Из писем к А. С., с.211-212

Крестный, узкий путь – единственно истинный путь спасения кающегося грешника

«Живя греховною жизнию, мы накопили много неправды, около себя запутали других, своими грехами и их погубили.

Кающийся грешник видит, и видит то, что с прошедшим ему нелегко сделать счеты, что ему нужно искупить его трудом и подвигом великим. Не только себя, но и все, и всех окружающих его, ему надо спасать и выводить на путь истины и добра. Этот подвиг трудный и многолетний, но он великий и истинный. А если он истинный, то он и возможен при помощи благодати Божией. Да, этот путь действительно есть единый истинный. Нужно приносить плоды, достойные покаяния, нужно трудиться там, где грешил, вставать там, где падал, поправлять то, что сгубил, спасать то, что утратил собственным небрежением, собственными страстями. Спасение возможно на всяком месте и во всяком деле, его не нужно искать вне нас, все в своей душе можно найти – и рай, и ад. Если в ней мы находим ад, то в ней же, по благодати Божией, по труде над собою, мы можем найти рай».

Любовь к ближнему

«…Чтобы послужить ближним делом и словом, мало одной любви к ним, нужно еще считать их лучше себя». С.53

«Если любить ближнего для себя, надо желать исполнения своих хотений, своей плотской воли. Если любить его ради самого, надо исполнять его волю, его желание. А если любить ближнего ради Господа, то надо стремиться и в отношении его исполнять волю Божию и ходить непорочно во оправданиях Его . Будем любить ближнего ради Господа. Отречение нужно, необходимо нужно, но не от человека, не от вещи, а от своего пристрастия к тому или другому. Будем же отрекаться от себя, чтоб дать славу Господу, спасающему нас». Из писем к П. А. Брянчанинову, с. 162

«Молиться нужно со страхом и трепетом, сознавая свое падение и ничтожество, пред величием Бога. Если же нет этого, то хотя со вниманием к словам молитвы , если же нет и внимания, то с самоукорением …» с.68

Отречение от себя, последование Богу

«Вы решили все бросить и идти вслед Христа. Это хорошо. Но где Его найти? Вы думали узнать этот путь в богословских науках в семинарии, но там его не укажут. Там учение богословское, объясняющее только букву закона, а не его дух. – Вы желали священства, монашества. Это хорошо. Но я боюсь, что в первых шагах вы увидите, что только место и платье переменили, а жизнь внутри и даже совне осталась та же. Надо — отречение от себя, последование слову Божьему под руководством и направлением духовного человека. Вопрос, где его найти? Найти можно, если поискать…»

Память Божия

Непрестанной памяти Божией препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные попечения . Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою во всем видеть Бога, как во всех важных случающихся обстоятельствах жизни, так и в самомалейших, и во всем покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой молитвы и непрестанной. Еще более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его увлечениям, твердо сопротивляясь им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму …» с.106-107

Пост

«Многие ученые нашего века говорят, что пост и все чиноположения церковные есть пустая обрядность, внешность, ни к чему не ведущая. А я, чем больше живу, тем более убеждаюсь, что все законоположения, установленные святыми отцами по внушению Святого Духа, есть величайшее благо, данное нам Господом, что все они необычайно спасительны по благодати, присутствующей в них . Ученые говорят: «Все это пустяки, важны только истины евангельские». – Я же скажу, что прямо постигнуть, стать на евангельские истины невозможно, обходя и пренебрегая уставами Церкви . Они, только они ведут нас к высочайшим истинам учения Христова . – Теперь мы говорим о посте, то есть о воздержании от многоядения и от излишеств, вообще для того, чтобы сделать тело наше более легким и тонким, более способным для духовных ощущений. И Господь Иисус Христос освятил это установление Церкви сорокадневным постом, и пост стал спасительным для нас, хотя мы по немощи нашей проводим его совсем не так, как должно бы. Но мы должны веровать, что наше естество чрез сорокадневный пост Господа Иисуса Христа очищено и сделано способным к духовным ощущениям. Мы должны веровать, что пост спасает нас не за наши подвиги, а благодатью, присущей ему, как установлению церковному . Один церковный звон подает нам спасение, напоминая нам своим погребальным тоном о смертности всего земного. Воздержание от пищи учит нас воздержанию от помыслов и чувствований страстных. Воздержание есть первый шаг во всех добродетелях … Господь Иисус Христос говорит: Возлюби врагов своих, то есть злословящих тебя и укоряющих. – Как же это сделать? Он злословит тебя в лицо, не можешь же ты вдруг возлюбить его сейчас? Во-первых, воздержись, чтобы не ответить тебе тоже бранью. Далее воздержи свой помысл от дурной мысли об этом человеке и так дальше. Значит, первый шаг к любви – воздержание . Оно же приводит и к помощи Божией. А помощь Божия тогда сделается для тебя необходимой, когда ты станешь на воздержание от чего бы то ни было. Тут ты увидишь, что твоих собственных сил слишком мало, что тебе необходима помощь Божия и станешь просить ее всем существом своим. Так приобретается истинная молитва. Потом, во время поста наше обычное говенье, исповедание грехов и причащение Святых Тайн, кроме тех даров благодати, которые подаются нам при исполнении всего этого, напоминают и подвигают нас к тому величайшему покаянию, к которому мы должны прийти жизнью. Напоминают о том исповедании, которое должен принести человек непосредственно Господу, в глубочайшем познании своего падения и величайшей греховности своего естества, за которым должно последовать вечное соединение с Господом Иисусом Христом. Вот блага. Которые происходят от поста. Не станем бояться его и того, что проведем его не так, а станем радоваться, что он так спасителен!» с.48-49

Правда земная и Небесная, справедливость, совесть

«Человеку при сотворении дан был внутренний закон, и он не нуждался в писанном законе. По падении тот же самый человек, получивший свое бытие от Творца, пользующийся всеми благами от Него же, настолько отдалился от Господа, что совершенно забыл о Нем, утратил понятие о Боге и об отношениях к Нему и ближним, так что нужно было сказать: «Аз есмь Господь Бог твой. Соблюди такие-то отношения ко Мне и такие-то к ближним». Вследствие общего падения и отпадения от Бога, голос совести слаб вообще у всех. Но, кроме этой общей причины, у каждого человека есть и другие, его личные недостатки, заглушающие внутренний голос. Самоуверенность и довольство своими поступками происходит от совершенного неведения своей души, что очень вредно, потому что ведет к законничеству. Человек, удовлетворяющийся своими поступками, не сознающий всю недостаточность своих действий, не пойдет далеко. Человек, ищущий только справедливости или земной правды, скоро закончит свой путь, тогда как стремление к уразумению, или познанию, правды Небесного Бога – безконечно, как безконечен Господь – цель этих стремлений. Если человек действует по правде земной, то значит он не признает Небесную правду, потому что они совершенно различны. На земле Небесная правда пригвождена к кресту». С.68-69

Самоотречение

«Самоотречение есть как бы покров для монаха, единственный покров, в котором мы успокаиваемся. Отвергни свой ум, свои взгляды, свои суждения, предоставь дела всех в волю Божию и в их самих, а тебе ничего не нужно, кроме Господа , в Котором твое спасение. Проклята земля в делах твоих, — сказал Господь Адаму, — тернии и волчцы произрастит она тебе. И далее: В поте лица твоего снеси хлеб твой, дондеже возвратишься в землю из нее же взят (Быт.3, 17-19).

Верно слово Господа, и произращает земля нашего сердца терн и волчцы, то есть страсти и грехи до тех пор, пока не возвращается наш ветхий человек Адам в землю. И только в поте лица, в великих трудах духовных вкушает он хлеба – духовных дарований. Страсти и грехи не перестают возрастать в сердце нашем до смерти, но все же они перестают так властительски обладать сердцем с тех пор, как оно вкусит молитвенных духовных состояний . С тех пор они уже теряют свою сладость, сердце познало другое, высшее наслаждение, и это наслаждение как бы дает ему силу отвращаться от грехов и страстей. Душа там найдет Господа, где потеряет себя. Старайся сохранять мир душевный во всяких случаях». С.70

Страсти, безстрастие

«…Путь борьбы против страстей… — путь самый трудный . Он указан Иисусом Христом и Им же назван тесным и прискорбным. Другой путь более легкий, которым идут многие, это – жизнь по страстям. …Многие сестры даже не знают, не понимают существования другого пути, кроме того, которым они идут. Сходила в церковь, прочитала известное правило, отложила известное число поклонов и убеждена, что исполнила все. Они не берутся за труд над своим внутренним человеком, не ищут, не стараются истреблять страсти в корне их. В молодости я много искала, много несла подвигов телесных и душевных, но я не уразумела главного, пока не услышала слова схимницы. Оно открыло мне очи, осветило путь…» с.32

«…Мы не следуем Христу потому, что любим страсти, соуслаждаемся ими и как бы не знаем, что последование Христу, всякое малейшее исполнение делом Его слова, приносит душе величайшее благо, что благо последования по пути, указанному в Евангелии, есть несравненно выше и лучше всех благ мира!» с.48

«Ты образ и подобие Божие, значит, нужно очистить, просветить в себе этот образ, который потемнен страстьми. Страсти живут в душе человеческой, и мы их не всегда видим в себе и понимаем. Вот и живет человек как будто тихо и спокойно до времени, потом вдруг представляется какой-нибудь случай, и страсти сильно обнаруживаются. Вот тогда этот случай не нужно упускать – он послан Богом для того, чтобы человек познал свои страсти. Ты чувствуешь в настоящее время зависть и нелюбовь к ближним, увидела в своем сердце как бы нарыв какой. Как же теперь лечить его? Не нужно стараться заживлять его только сверху, потому что, если сверху ранка затянется, то гной останется все-таки там и может заразить всю кровь. Нужно разрезать, расковырять этот струп, выдавить из него все, тогда заживлять. Нужно не бороться с помыслом, осуждающим ближнего, говоря себе: «Эта сестра вовсе не такая, это только мне так кажется; это искушение», и прочее, нет, надо узнать ее немощи ближе, не отвращать от них взора, приблизиться к ним, прочувствовать болезненно, сердцем, всю тяжесть их, не видеть их чужими, потому что они – сестры, но общими человеческими, своими собственными, переболеть их, перестрадать и потом простить их всем своим братьям, потому что они уже искуплены, прощены Христом . Или так – это еще понятней: когда ты кого-нибудь страстно любишь, например, своих родных, то как ты страдаешь их страданиями, несешь вместе с ними их тяжести, бережешь их от всякого зла в своем уме. Это да послужит тебе уроком, что так должна ты любить каждого ближнего. Конечно, это не вдруг, не в один день и не в один месяц, нужны годы для этого, нужно не оставлять труда и с помощью Божиею достигнуть желаемого. …Нужно шире обхватывать духовным оком жизненные случаи, глубже понимать их. Все обстоятельства жизненные для того и посылаются Богом, чтобы человек учился в них, извлекал для себя из них духовные уроки. Они все пройдут, когда повернется колесо жизни, но с чем останется душа ?» с.69-70

«…Всякая страсть есть страдание души, ее болезнь, и требует немедленного врачевания . Самое уныние и другого рода охлаждения сердца к деятельности духовной – суть болезни. Подобно, как человек, который был болен горячкой, по миновании болезни, еще долго остается слабым, вялым, неспособным к делу, так и душа, больная страстию, делается равнодушна, слаба, немощна, безчувственна, неспособна к деятельности духовной . Это страсти душевные. На них вооружаться и бороться с ними, их побеждать – есть главный труд. Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с душевными страстями. Молитва обнаруживает нам страсти, которые живут в нашем сердце. Какая страсть препятствует нашей молитве, с тою и должны мы бороться неотложно, и сама молитва поможет в этой борьбе, и молитвою же искореняется страсть». С.107

Суд через слово Божие («Я не сужу никого – сама грешная…»)

«Я не сужу никого – сама грешная. Но всех нас судит слово Божие, данное нам для руководства жизни, для спасения, для указания пути в вечную жизнь, для нашего очищения. Оно судит нас, когда мы его не слушаем, когда преступаем его. Оно будет нас судить и в будущей жизни. Страшно перед ним согрешать. Страшно оттого, что сердце черствеет, и слово Божие перестает на него действовать . Это состояние хуже смерти телесной… Надо хранить чистоту тела и души; иначе умрет душа смертью вечной, и эта смерть ужаснее всего, что есть на земле и на небе. Посмотрите в житиях святых, как люди добрые подвизались и искали Господа всеми силами души и тела». Из писем В. И. И. С апреля 1885 по 1889 год, с. 206

По книге: «Путь немечтательного делания . Игумения Арсения и схимонахиня Ардалиона», 2012г.

Игуменья Арсения возглавляла Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь во второй половине XIX - начале XX века и кроме уникальных храмов, выстроенных в этот период, оставила бесценное духовное наследие. Все документы для прославления игуменьи Арсении в лике святых уже отправлены в Священный синод РПЦ. Как шла подготовка к этому событию и чем живет обитель сегодня, выяснила корреспондент «Русской планеты».

На пути к прославлению

Идея о канонизации, пожалуй, самой известной настоятельницы в истории Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря, основанного на берегу Дона в XVII веке, возникла у действующей игуменьи — Георгии, которая возглавила обитель в Серафимовическом районе Волгоградской области более 10 лет назад. Сведения о чудесах и исцелениях собирали за период новейшей истории монастыря, примерно с 2002 года, — так легче было получить необходимые документальные свидетельства.

Одни от радости сами нам сообщали о чудесных избавлениях от болезней, других мы просили писать нам о таких случаях по электронной почте, — рассказывает сестра обители, матушка Онуфрия. — Потом мы связывались с людьми, которые согласились с нами работать, ведь это настоящий труд — надо свои дела отложить и ходить по врачам, собирать справки, подтверждающие факт выздоровления.

Один из таких случаев, представленных на рассмотрение комиссии по канонизации, — история Елены Ончуп из Волгограда. В легких девушки образовались камни, удалить которые можно было только путем сложной операции. Врачи пытались лечить безоперативно, но улучшений не было. После нескольких посещений монастыря, молитв у Камня покаяния, принадлежавшего игуменье Арсении, доктора обследовали Елену и с удивлением обнаружили, что легкие совершенно чистые.

Она привозила нам медицинские выписки, мы их откопировали, — говорит матушка Онуфрия. — И сейчас навещает нас, каждый раз благодарит сестер за молитвы. Недавно приезжала, помогала нам управляться на огороде.

Еще один пример — исцеление маленькой Пелагеи из Городища (городского поселения под Волгоградом). Она родилась с двойным пороком сердца и ишемией мозга. В более взрослом возрасте врачи предлагали девочке сделать операцию, но до этого ей нужно было жить на медикаментах.

Пелагея приезжала сюда с мамой и крестной, вместе они молились в пещере у камушка, через некоторое время два порока затянулись, — рассказывает моя собеседница. — Сейчас она уже пошла в школу, поет в хоре, у нее все хорошо, семья стала ходить в храм. Этот факт мы тоже включили в документы, которые передали в Синод. Там врачи уже будут отсеивать, оценивать. Сложность заключалась в том, что не каждый случай подходит для такой серьезной процедуры, как канонизация. Например, одна женщина делится с нами радостью: «У меня муж пить бросил!» Мы за нее, естественно, рады, но это же на рентген не снимешь, а там нужны доказательства, медицинские справки. Слава Богу, чудесных случаев исцелений, которые мы смогли подтвердить документально, набралось в достаточном количестве.

В сентябре все необходимые документы, включая подтвержденные факты исцелений и жизнеописание игуменьи Арсении, составленное ее современниками, с благословения епископа Урюпинского и Новоаннинского Елисея передали в Синод Русской православной церкви. Когда будет получен ответ и каким он будет, предполагать пока сложно. Комиссия по канонизации святых собирается дважды в месяц и за одно заседание рассматривает одно-два дела, так что решение о канонизации может затянуться не на один год. В случае, если документы будут отправлены на доработку, в Усть-Медведицком монастыре готовы дополнить бумаги необходимыми сведениями.

Пока к святым Русской православной церкви причислен единственный подвижник из Волгоградской области. В 2006 году был канонизирован как священномученик Николай Попов из хутора Верхнегнутов в Чернышковском районе Волгоградской области, в 1919 году священника казнили по решению революционного трибунала.

Наследие игуменьи Арсении

Игуменья Арсения, в миру — Анна, происходила из старейшего в области рода Себряковых. Ее отец, помещик Михаил Васильевич Себряков, имел должность штабс-ротмистра, числился казначеем Войска Донского, был на хорошем счету у Екатерины II. В 1850 году в возрасте 17 лет по собственному желанию Анна Себрякова поступила в Усть-Медведицкий монастырь, а через 14 лет возглавила его. За 40 лет правления игуменьи Арсении были построены новые храмы, созданы училище и иконописная мастерская при монастыре, сама настоятельница активно занималась благотворительностью и просветительской деятельностью.

Со времен матушки Арсении, в свое время уважаемой далеко за пределами области Войска Донского и соседней Царицынской губернии, до наших дней дошел уникальный исторический памятник, восстановленный в период новейшей истории Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря. По сути, это трехуровневый храмовый комплекс. Верхний уровень — храм Казанской иконы Божией Матери, который возводился при игуменье Арсении с 1875 по 1885 год и чудом уцелел во время ожесточенных боев Великой Отечественной войны на берегу Дона.

В советские годы на территории монастыря располагались детская колония, электростанция, склад зерна и пионерлагерь. Все это время храм оставался заброшенным, а уникальные колонны из итальянского мрамора, доставленные в XIX веке из Италии, были осквернены надписями. Во время реставрации их почистили, но царапины и следы въевшейся краски видны и сегодня. Сейчас в светлом и просторном храме, вновь освященном в сентябре 2012 года, проходят праздничные богослужения.

Прямо под Казанским собором находится храм преподобного Арсения Великого 1888 года постройки, восстановленный в 2002 году. Он расположен в цокольном этаже здания и почти не имеет естественного освещения, в полумраке здесь проходят постовые службы. Именно в этом храме находился склеп игуменьи Арсении, когда в 1905 году гроб с ее телом доставили из Сарова. Настоятельница скончалась на 73-м году жизни во время паломничества на торжество прославления преподобного Серафима Саровского.

По свидетельству сестер разоренного монастыря, работники электростанции, которая располагалась здесь с 1936 года, хотели разграбить могилу игуменьи. Известно, что она была похоронена со всеми реликвиями, среди них были кресты с драгоценными украшениями: от императора — за вклад в развитие монастыря, а также преподнесенный послушницами по случаю 35-летнего юбилея управления обителью. Но рабочим не удалось исполнить свои намерения, а мощи игуменьи забрали и укрыли монахини, жившие в то время в городе Серафимовиче. Последняя из свидетельниц тех событий скончалась в 1981 году. Где теперь находятся мощи матушки Арсении, неизвестно. Несколько раз насельницы современной обители пытались разыскать ее захоронение на территории монастыря, но все они оказались безуспешными.

Мы все этого момента ждем, когда чудом Божиим матушка Арсения себя откроет, но, видимо, еще не время, — делится сестра Онуфрия. — Матушка Георгия нам говорит, что мы еще не готовы, что мы должны еще над собой поработать. Для нас это было бы, конечно, событием вселенского масштаба.

Из нижнего храма открывается путь в пещеры, вырытые под землей игуменьей Арсенией вместе с другими монахинями по образцу Киево-Печерских. Их протяженность 365 м, стены, пол и потолок зацементированы, температура под землей и летом, и зимой около +8 градусов. По замыслу игуменьи, пещеры символизируют путь Христа на Голгофу и страдания Божией Матери в дни Страстной седмицы.

В духовном плане пещеры — это сердце обители, — говорит матушка Онуфрия. — Сначала были восстановлены пещеры, потом нижний храм, потом верхний. В 90-е годы, когда монастырь стал возрождаться, в то время он был еще мужским, отсюда несколько КАМАЗов мусора вывезли. В советские годы пионеры в подземелье играли в казаки-разбойники, а место святое, и они тут терялись, выйти не могли, всякое было. Сейчас часть пещер закрыта для посетителей — речь о тех ходах, которые уже без матушки Арсении копали сестры.

В подземной келье лежит одна из главных святынь монастыря — по преданию, принадлежавший игуменье Арсении камень Слез и покаяния с отпечатками коленей и ладоней. При ее жизни о нем никто не знал, а обнаружили артефакт в 70-е годы под слоем мусора местные жители, которые начали расчищать пещеры. По свидетельству сестер разоренного при советской власти монастыря, во время усердной молитвы на этом камне матушке Арсении явилась сама Богородица.

Камень изучали специалисты, но порода его до сих пор не установлена, — рассказывает сестра Онуфрия. — Происхождение следов также не смогли объяснить научно, структура камня изменена так, будто он был расплавлен. По всей видимости, это было какое-то сверхъестественное благодатное воздействие.

Известно, что матушка Арсения хотела жить затворницей в вырытых ею пещерах до конца жизни, но монастырь под ее руководством процветал и архипастыри Дона не позволили ей совсем удалиться от земных обязанностей, чему она беспрекословно покорилась как высшей воле. Под землей матушкой Арсенией был даже ископан пещерный храм, в котором игуменья помолиться уже не успела.