Все большую популярность известный американский политолог российского происхождения Дмитрий Саймс занимает в передачах Соловьева и программах с четкой направленностью в сторону обсуждений отношений между Штатами и Путиным. Поэтому его биография, национальность и личная жизнь особо интересны любителям политических обзоров.
Родился известный теоретик международных отношений в 1947 году в Москве. Родителями знаменитости были правовед Константин Симис и адвокат Дина Каминская, столичная еврейская семья, много лет пытавшаяся противостоять антисемитским настроениям в советской интеллигентной среде. Такая позиция мамы и папы сыграла важнейшую роль в становлении биографии и личной жизни Дмитрия Саймса, чья национальность не вызывает сомнений.
После окончания средней школы, парень устроился на работу старшим научно-техническим сотрудником в Исторический музей. Год практики позволил одаренному юноше выдержать сложные экзамены в МГУ на исторический факультет, где он долгое время числился самым способным учащимся.
Все изменилось через 2 года – беспокойному студенту, вступающему всякий раз в полемику с преподавателями по тому или иному историческому событию, и рьяно критикующему недостатки советской власти, пришлось перейти на заочное отделение.
Одновременно молодой человек сдал успешно вступительные экзамены в столичный биолого-почвенный вуз. Этому способствовало его увлечение антропологией и желание понять истинность утверждений о зависимости умственных способностей человека от его национальности.
В 1967 году студент оказался за дверью прославленного вуза из-за спора на обычном студенческом собрании. Тогда юный политолог категорически отказался подтвердить во всеуслышание целесообразность многомиллионного по своим затратам участия СССР в американо-вьетнамском конфликте. По мнению молодого специалиста в области международных отношений, все финансирование вмешательства в международную ситуацию можно было бы перенаправить на улучшение социальной ситуации на Родине.
Благодаря обширным связям родителей опальному Дмитрию Симесу, чья личная жизнь, биография и национальность всегда играли важную роль в его политической позиции, удалось получить должность младшего научного сотрудника в ИМЭМО. К этому времени парень твердо решил иммигрировать в США, поэтому умерил собственную активность по поводу восстановления исторической справедливости и обратил внимание на общественную работу.
Уникальная приспосабливаемость молодого человека и его глубинное понимание принципов советской идеологии, помогли избежать дальнейших обвинений в антисоветской пропаганде. Мало того, он в короткие сроки добился не только повышения в должности, но и похвал со стороны руководящих партийных лиц за достижения на посту заместителя комсорга института.
Эмиграция и карьера в США
Понимая, что в полной мере посвятить себя научной деятельности на выбранном поприще в условиях советской действительности и существующих антисемитских настроений в государстве не получится, Дмитрий Симис принимает решение переехать в Америку. Такой шаг стал большой неожиданностью для всех его вышестоящих попечителей и полностью изменил биографию и личную жизнь молодого ученого, родившегося в семье с неудобной национальностью.
Незадолго до официального оформления права на выезд за границу, Дмитрий оказался в среде диссидентов, устроивших акцию протеста в Центральном телеграфе в Москве. По этой причине был арестован и провел три месяца в камере предварительного заключения. Освободиться и получить в ускоренном варианте разрешение на эмиграцию помогло вмешательство американского сенатора и французского премьер-министра, обратившихся за помощью к самому товарищу Косыгину. Таким образом, Симис получил возможность выезда из СССР в качестве еврея, без права возвращения на просторы советского государства.
Некоторое время Дмитрию пришлось жить в Вене, пока решался вопрос о его статусе на новой Родине. Получив в 1973 году гражданство, Дмитрий очень быстро адаптировался в новых для него условиях, постаравшись не ограничиваться банальной пропагандой антисоветского направления. Умный и целеустремленный молодой человек выбрал единственно верный путь на фоне многочисленных перебежчиков из России – он смог заставить американских специалистов в этом вопросе больше рассуждать об эволюции советского общества. Такой анализ был совершенно непривычным и стал выигрышно разумным в области прогнозирования отношений двух мощных сверхдержав.
Влиятельные покровители
Очень быстро новоявленный гражданин Соединенных Штатов Америки, получивший после переезда документы на имя Дмитрия Саймса, приобрел нужные знакомства в Республиканской партии Нового света.
Так, в числе его патронов значились в свое время:
- помощник сенатора Ричард Перл;
- советник по национальной безопасности президентов Брент Скроукфорт;
- глава ЦРУ и Минобороны США Джеймс Шлезинджер.
Злые языки утверждают, что русскому эмигранту помогли именно влиятельные покровители возглавить Центр советских и европейских исследований Фонда Карнеги. На этой должности Дмитрий Саймс прослужил новой Родине более десяти лет.
Во многом благодаря многолетней дружбе с президентом Никсоном, специально для реализации амбициозных проектов удачливого эмигранта, был создан институт Национальных исследований, занимающийся исключительно проблемой отношений между Америкой и современным Российским государством с учетом последних событий.
Личная жизнь известного политолога
Особых подробностей о семье и ее роли в биографии Дмитрия Саймса найти не удалось. Известно только, что супругой знаменитости стала Анастасия Решетникова, дочь известного художника Пашкевича. Женщина считается одним из самых популярных в Америке и Европе художников театра и кино.
С будущим мужем они познакомились в один из его приездов в российскую столицу в 1994 году. Тогда американский политолог русского происхождения и еврей по национальности сопровождал президента Никсона на очередные переговоры с главой новообразовавшегося государства после развала Союза. А молодая выпускница ВГИКа и художественного института имени Сурикова летела вместе с влиятельными особами в одном самолете на первую в своей жизни персональную зарубежную выставку.
Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
В этой статье не хватает информации.
БиографияПо окончании средней школы в течение года работал научно-техническим сотрудником в Государственном историческом музее , затем поступил на дневное отделение исторического факультета МГУ , откуда со второго курса вынужден был перейти на заочное, после того как вступил в опасную полемику с преподавателем истории КПСС относительно оценки ленинских трудов. Одновременно Дмитрий Симис устроился на работу в Фундаментальную библиотеку общественных наук АН СССР (ныне ИНИОН РАН) . Продолжив заочную учебу на историческом факультете, заинтересовавшись антропологией , в 1966 году поступил на дневное отделение биолого-почвенного факультета МГУ . В январе 1967 года Симис был отчислен с дневного отделения биолого-почвенного факультета за «антисоветские высказывания» на молодёжном диспуте, посвящённом осуждению войны США во Вьетнаме . В 1967-1973 годах - научный сотрудник (ИМЭМО), руководил комсомольской организацией. В 1973 году эмигрировал в США. Руководил Центром по российским и евроазиатским программам в Фонде Карнеги , был профессором при Университете Джонса Хопкинса , Колумбийском университете и Калифорнийском университетe в Беркли . Был неофициальным советником экс-президента США Ричарда Никсона по вопросам внешней политики. С 1994 года - президент Никсоновского центра (ныне - Центр национальных интересов). Является издателем журнала «The National Interest ». Принимает участие в качестве эксперта в российских политических телевизионных передачах и печатных изданиях. Напишите отзыв о статье "Саймс, Дмитрий"ПримечанияОтрывок, характеризующий Саймс, Дмитрий– Я не знаю кто ты, девочка, но ты что-то знаешь об этом – неожиданно обратилась ко мне мать. – Скажи, мы должны туда идти?– Боюсь, что да, – как можно спокойнее ответила я. – Это ваш новый мир, в котором вы будете жить. И он очень красивый. Он понравится вам. Мне было чуточку грустно, что они уходят так скоро, но я понимала, что так будет лучше, и, что они не успеют даже по настоящему пожалеть о потерянном, так как им сразу же придётся принимать свой новый мир и свою новую жизнь... – Ой, мамочка, мама, как красиво!!! Почти, как Новый Год!.. Видас, Видас, правда красиво?! – счастливо лепетала малышка. – Ну, пойдём-те же, пойдёмте, чего же вы ждёте! Мама грустно мне улыбнулась и ласково сказала: – Прощай, девочка. Кто бы ты ни была – счастья тебе в этом мире... И, обняв своих малышей, повернулась к светящемуся каналу. Все они, кроме маленькой Кати, были очень грустными и явно сильно волновались. Им приходилось оставлять всё, что было так привычно и так хорошо знакомо, и «идти» неизвестно куда. И, к сожалению, никакого выбора у них в данной ситуации не было... Вдруг в середине светящегося канала уплотнилась светящаяся женская фигура и начала плавно приближаться к сбившемуся «в кучку» ошарашенному семейству. – Алиса?.. – неуверенно произнесла мать, пристально всматриваясь в новую гостью. Сущность улыбаясь протянула руки к женщине, как бы приглашая в свои объятия. – Алиса, это правда ты?!.. – Вот мы и встретились, родная, – произнесло светящее существо. – Неужели вы все?.. Ох, как жаль!.. Рано им пока... Как жаль... – Мамочка, мама, кто это? – шёпотом спросила ошарашенная ма-лышка. – Какая она красивая!.. Кто это, мама? – Это твоя тётя, милая, – ласково ответила мать. – Тётя?! Ой как хорошо – новая тётя!!! А она кто? – не унималась любопытная девчушка. – Она моя сестра, Алиса. Ты её никогда не видела. Она ушла в этот «другой» мир когда тебя ещё не было. – Ну, тогда это было очень давно, – уверенно констатировала «неоспоримый факт» маленькая Катя... Светящаяся «тётя» грустно улыбалась, наблюдая свою жизнерадостную и ничего плохого в этой новой жизненной ситуации не подозревавшую маленькую племянницу. А та себе весело подпрыгивала на одной ножке, пробуя своё необычное «новое тело» и, оставшись им совершенно довольной, вопросительно уставилась на взрослых, ожидая, когда же они наконец-то пойдут в тот необыкновенный светящийся их «новый мир»... Она казалась опять совершенно счастливой, так как вся её семья была здесь, что означало – у них «всё прекрасно» и не надо ни о чём больше волноваться... Её крошечный детский мирок был опять привычно защищён любимыми ею людьми и она больше не должна была думать о том, что же с ними такое сегодня случилось и просто ждала, что там будет дальше.
|
важный звоночек, объясняющий резкий разворот в отношении России США, который я давно жду, кстати, и не раз писала - в одной из последних передач у Соловьева, от 20.12.15г., Дмитрий Саймс, представляющий интересы США, сказал замечательные слова, просто убийственные для некоторых, кто в теме
(https://www.youtube.com/watch?v=wnvesH5NuFw , 32:22 мин.:
" после конца холодной войны, американский внешнеполитический истеблишмент постепенно, методом проб и ошибок, выработал единую точку зрения истеблишмента США, что они могут и должны управлять всем миром
(в данном случае- намек на рокфеллеровский проект богоизбранности и неоконов, к которому принадлежит Клинтон, Нуланд, Саманта Пауэр из ООН, партия войны Госдепа и некоторые лица в ЦРУ и Пентагоне - прим. мое) .
И в этом истеблишменте наиболее влиятельными стали голоса хорошо известные старшему поколению в Советском Союзе - голоса ТРОЦКИСТОВ. Это американские неотроцкисты, которые постепенно мигрировали из левого крыла демпартии к репсам и стали бороться снова под американской эгидой за мировую революцию.
Вот против НИХ в республиканской партии сейчас началось восстание, которое возглавляет Дональд Трамп, и не только он.
Это и значительная часть внешнеполитического истеблишмента, в т.ч. нормальных и очень успешных американцев, которые говорят: "а зачем это нам...?"
И вот от исхода этих дебатов и от исхода этого протеста, а потом и выборов, будет многое зависеть во внешней стратегии США. .."
примечательно и то, что ув. Вячеслав Никонов (34:40 мин), сразу понял о чем, и о ком речь, дополнил речь Саймса
.. Вначале он говорил о Сирии, переговорах, войне и о лозунге "За Родину, за Асада". "Именно неоконы, эти американские троцкисты, поменяли риторику на агрессивную в отношении Советского Союза. И что интересно, многие из них есть выходцы или потомки выходцев из России/Советского Союза
, которые переехали в Америку. Они и являются потомками тех троцкистов. И если посмотреть расклад советников по внешнеполитическим вопросам при Обаме, то оказывается что большинство из них троцкисты и в лагере Хиллари Клинтон. ..
Не важно из какой партии осуществлять мировую революцию, т.к. это идея перманентной революции . Идея постоянной поддержки глобального господства. Причем для Троцкого это были идеи коммунизма, а для США - демократия. И для троцкистов разницы особой нет. За ними стоит не просто военная машина, но и инструмент мягкой силы, ВПК, все СМИ, колоссальнвя экономика", сказал Никонов
К слову, хер Соловьев, со своими вставками и сравнениями цветных революций с русскими революциями - лучше бы помолчал бы в тряпочку. Я понимаю его желание отстоять интересы Израиля, но в данном случае - пальцем в небо, мягко говоря.. . И не надо уводить от истинных заказчиков и исполнителей этих революций, всех этих бундов, глузманов, леваков и прочих извращенцев.. Шахназаров - тоже лучше бы помолчал. Они сразу смекнули к чему клонит Саймс. .)) Завелся и президент фонда Собчака пан Станкевич..
Что еще интересно, Никонов и Михеев дали жесткий отпор как Саймсу,
в его провокационной речи о развале Союза, так и Шахназарову
, особенно жестко досталось дурачку и балаболу Станкевичу,
которому прямо указали - вы, и такие как вы, при Ельцене разваливали и разворовывали Россию вместе с остальными проходимцами..
К чему это я?
Этот выход заметки о будущем России, обличение Кингуряна, Старикова, Мемориал и внутренние силы в работе на внешних игроков, статья Друзя в РИСИ,
жесткие выступления в последнее время на передачах С.Михеева, а так же высказывание В.Никонова, а Саймс просто озвучил то, что надо было, говорит о том, что нас ждут большие изменения, особенно внутри страны. И кое-каким "патриотам" , считающих себя очень хитрож*ми, я не завидую.
Хочу так же напомнить, что В.Путин в одном из своих интервью тоже подчеркнул, что многое в наших взаимоотношениях будет зависеть кто придет в БД к власти в результате выборов 2016г.
И я уже догадываюсь кто...
В январе 1973 г. Дмитрий Симис наконец покинул Москву и через Вену направился в США.
Оказавшись в Новом Свете, он поставил перед собой весьма амбициозную цель - не только интегрироваться в американское общество, но и войти в первый ряд ведущих специалистов по Советскому Союзу. Учитывая, сколько видных советологов в годы холодной войны возделывали эту благодатную почву, поставленная цель была, мягко говоря, труднодостижимой. Тем не менее со временем она была достигнута.
Этому помогли не только природные способности и целеустремленность Симиса, сумевшего быстро адаптироваться в новой среде и успешно переквалифицироваться из советского американиста в американского советолога, но и верно выбранная им позиция, с которой он анализировал ситуацию в СССР. В отличие от многих советологов в США (особенно из числа бывших советских граждан), кормившихся от банальной антисоветской пропаганды, Дмитрий Симис пытался понять смысл и направление эволюции советского режима и на этой основе прогнозировать будущее отношений двух сверхдержав.
Безусловно, ему помогли связи, установленные с влиятельными кругами в Республиканской партии. Вскоре после приезда в США он наладил контакт с Ричардом Пёрлом - в то время помощником сенатора Генри М. Джексона (одного из авторов знаменитой «поправки Джексона-Вэника», заблокировавшей в 1974 г. экономические отношения между СССР и США). Р. Пёрл считался восходящей звездой на вашингтонском Олимпе. Очень скоро, правда, пути Симиса и Пёрла разошлись. Симис с самого начала ориентировался на умеренных республиканцев, проявлявших готовность к диалогу и сотрудничеству с Советским Союзом, а Пёрл принадлежал к воинственно настроенному правому крылу Республиканской партии, призывавшему вашингтонскую администрацию к силовому подходу в отношениях с СССР.
У Симиса сложились добрые отношения с Брентом Скоукрофтом, который станет советником по национальной безопасности президентов Джеральда Форда и Джорджа Буша старшего, а также с Джеймсом Шлезинджером, одно время возглавлявшим ЦРУ и Министерство обороны США. При поддержке своих влиятельных друзей Д. Симис возглавил Центр советских и европейских исследований Фонда Карнеги, которым руководил более десяти лет.
Еще в середине 80х годов он познакомился с бывшим президентом США Ричардом Никсоном и вскоре стал одним из наиболее близких его сотрудников. Дмитрий Симис сопровождал Никсона во время его последних приездов в Россию. Незадолго до смерти бывшего президента-республиканца в 1994 г. на базе Фонда Никсона был создан одноименный Исследовательский центр, директором которого был назначен Дмитрий Саймс, ведущий американский эксперт по политическим проблемам современной России.”
Источник: Черкасов П.П. . Портрет на фоне эпохи . // Весь Мир. М.: 2004 (ISBN: 5-7777-0279-1), стр. 377-381.
Фигура Дмитрия Саймса интересна не только как олицетворение неординарного эмигранта из Советского Союза, который практически молниеносно совершил головокружительную, по масштабам США, карьеру, став советником по внешней политике президента Никсона. Ему удалось сохранить удивительно добрые отношения с политической элитой на своей прежней родине и при этом рьяно отстаивать интересы родины, вновь обретенной. Этим видимым парадоксом, вероятно, можно объяснить исключительную влиятельность Дмитрия Саймса как в Москве, так и в Вашингтоне.– Господин Саймс, какова история создания вашего
центра? Как вы понимаете его миссию?
– Наш центр был создан 20 января 1994 года
Ричардом Никсоном, через 25 лет после его
президентской инаугурации. В это время в
Вашингтоне было много разных мозговых трестов:
либеральных, консервативных, неоконсервативных.
Но такого места, где внешнеполитические реалисты
ощущали бы себя как дома, не было. И Никсон
решил его создать. К сожалению, он умер вскоре
после того, как было объявлено о создании центра.
Мы же, что называется, руководствовались
никсоновскими заветами, хотя и шли по своему
пути.
Центр Никсона – организация непартийная, или двухпартийная. Конечно, у нас есть свое политическое лицо. То, что я бы назвал «правоцентристская организация», умеренная по своей политической ориентации, но весьма склонная к тому, чтобы занимать необычные позиции и поднимать те вопросы, которые могут показаться кое-кому весьма неприятными.
Когда мы говорили с Никсоном о создании центра, он все время повторял: «Вы должны продемонстрировать мне две вещи. Первое, вы должны мне показать, где конкретная ниша для этого центра. А второе, вы должны мне доказать, почему другие не могут делать то же самое, так же хорошо или еще лучше». Поэтому мы не боимся быть провокаторами. Провокаторами не в отрицательном смысле, кого-то на что-то провоцируя, но занимающими такие позиции, которые могут показаться кому-то неожиданными, идущими слишком далеко.
Нам казалось, что в Вашингтоне слишком много людей, которые идут в мозговые тресты не потому, что хотят производить серьезные и новые идеи, а потому, что либо их присутствие в администрации закончилось, либо потому, что они надеются оказаться в следующей администрации. Такие люди, мягко говоря, бывают слегка ангажированы. Их позицию почти по каждому вопросу можно предсказать еще до того, как они стали изучать какой-то вопрос. Они просто смотрят, где находится основополагающее направление мысли в их партии или в их течении, что и становится их отправной точкой.
Мы отличаемся от других неправительственных организаций в Америке, поскольку сознательно решили, что не будем заниматься внутриполитической ситуацией в других странах. Мы хотим вести внешнеполитический диалог, например, с истеблишментом России – с таким, какой он есть, а не таким, каким его хотелось бы видеть. Наши дискуссии с российскими коллегами неофициальны и неформальны. Мы не хотим подменять министерства иностранных дел наших стран. В то же время мы хотим, чтобы те люди, с которыми мы общаемся, имели бы выход к соответствующим фигурам в правительстве.
У нас есть небольшой, но очень авторитетный штат ведущих специалистов, которые возглавляют наши программы. Но мы не были бы столь эффективны, если бы у нас не было наших «старших товарищей». Под «старшими товарищами» я имею в виду тех людей, которые не работают в центре, но очень активно с нами сотрудничают, возглавляют наш совет директоров и консультативный совет. Нам было бы трудно вести эффективный диалог с Россией, если бы мы примерно раз в год, а иногда и чаще не организовывали бы ланчи между президентом Путиным и почетным председателем нашего центра Генри Киссинджером. Нам было бы труднее работать с конгрессом, если бы в наш совет директоров и исполнительный комитет центра не входил бы сенатор Пэт Робертс, председатель сенатского комитета по разведке. Таких людей у нас в совете директоров и исполнительном совете достаточно много. Они являются, если хотите, приводными ремнями между нами и органами высшей власти.
– С кем именно вы общаетесь в Москве?
– Когда российская делегация недавно приезжала
сюда, в Вашингтон, она встречалась с помощником
секретаря по национальной безопасности Стивом
Хедли, с первым заместителем министра обороны по
международным делам, со многими ответственными
представителями Госдепа и Белого дома. Мы же,
когда приезжаем в Москву, традиционно
встречаемся с министром иностранных дел, с
секретарем Совета безопасности, с Шуваловым, с
Дмитрием Медведевым, до него – с Волошиным... С
людьми на этом уровне. Двое моих коллег были
осенью в Москве и в составе группы встречались с
президентом Путиным.
Когда мы работаем с российскими коллегами, у нас нет какого-то одного стратегического партнера. По каждому вопросу мы находим организацию, которая целесообразна для нас как партнер. Координатором нашей последней поездки в Москву являлся Фонд эффективной политики, возглавляемый Глебом Павловским. Но у нас в России есть другие партнеры, как и у Глеба Павловского в США.
Нас в Вашингтоне часто упрекают в том, что мы занимаем пророссийскую позицию. Господин Бжезинский особенно часто упрекает нас и очень на нас обижен. Мы, конечно, очень переживаем, что не соответствуем его очень высоким ожиданиям. Как говорится, жизнь тяжела, и мы готовы и с этой печальной участью примириться. Мы исходим из того, что в диалоге по проблемам национальной безопасности у России и Америки есть свои интересы, и они должны быть четко сформулированы. Там, где возможно, следует искать точки соприкосновения и возможности для сотрудничества. Где невозможно – стараться найти формулу, чтобы разногласия не становились космическими и не мешали нам сотрудничать там, где вероятно совпадение взаимных интересов.
– Можете ли вы объяснить, почему правительство
США все же нуждается в организациях вроде вашей?
– Когда мы создавали свой центр, мы не
советовались с правительством США. И для нас
мнение правительства по этому поводу не было
центральным. Для того чтобы понимать, что
происходит в американской политике, нужно иметь
возможность диалога с властью. Мы такой диалог
ведем. Но мы исходим из того, что очень трудно
повлиять на политические решения со стороны. Я
живу в Вашингтоне уже более 30 лет, общался с
очень важными и значительными фигурами власти. И
мне очень трудно представить себе, как можно
повлиять на некое решение, разговаривая с кем-то
в какой-то администрации. Мы пытаемся влиять
реально, за счет нашего участия в политическом
диалоге.
Чего практически нет в Москве – это взаимосвязей сообщающихся сосудов между организациями вроде нашей, средствами массовой информации и конгрессом. Если господин Гвоздев (редактор журнала The National Interest) сначала появляется на телевидении, затем его приглашают на слушания в конгресс, то возникает вопрос не о том, почему он нужен администрации, а почему администрация должна с ним считаться. Если его потом приглашают на встречу с вице-президентом, то это необязательно потому, что он нужен вице-президенту, а потому, что он представляет собой величину и носителя точки зрения, которая важна для вице-президента, для Белого дома.
По многим вопросам мы находимся в оппозиции и совсем не рассчитываем, что власть будет обращаться к нам за советом. Мы пытаемся сделать так, чтобы наши мнения имели политическое значение, чтобы их нельзя было бы игнорировать. С помощью средств массовой информации мы имеем возможность определять формат дебатов и их приоритеты. Например, мы можем выказывать повышенный интерес к тому, что делается в Ираке, но гораздо меньший акцент делать на том, что происходит в Северной Корее.
Я много лет назад разговаривал с Доном Кендаллом (легендарный глава компании «Пепсико». – Ред.). Я встречался с ним в Университете Джона Хопкинса, где возглавлял небольшую программу по России и Восточной Европе. Дон Кендалл нас финансово поддерживал. Раз в месяц он меня приглашал на ланч в свою роскошную штаб-квартиру под Нью-Йорком. Дон был в хорошем настроении, постоянно подливал мне «Столичной». И вот он мне говорит: «Видел тебя недавно по телевизору. Ты выступал по поводу политики СССР. Но когда ты последний раз разговаривал с Брежневым?» Я ему ответил: «Понимаете, Дон, я вообще с ним никогда не разговаривал». Это было не совсем правдой: однажды я встретился с Брежневым на одном мероприятии в Москве до моей эмиграции, но поговорить нам особенно не удалось. «А вот я, – продолжал Дон, – вернулся из Москвы два дня назад и проговорил с Леонидом три часа. И он мне сказал то-то и то-то». Но тогда я спросил Дона Кендалла: а когда он разговаривал с обычными русскими, когда он последний раз заходил в советский магазин и интересовался, есть ли там колбаса, разговаривал ли он с секретарями обкомов, которые бы рассказали, в какой степени выполняются планы или почему они не выполняются. Конечно, на том уровне, на котором действовал Кендалл, эти вопросы были из совсем другого мира. Так вот мы и пытаемся принести в дискуссии новое измерение, которого часто не хватает в политических дискуссиях. Это наша миссия.
– Какого рода иерархия существует в вашем центре?
– У нас директора программ в принципе равны. Они
необязательно равны между собой по своему
престижу, возрасту и соответственно
вознаграждению. Постоянных сотрудников у нас 18
человек. Кроме того, работают на полставки
младшие научные сотрудники. У руководителя
каждой программы есть такая группа сотрудников,
на которых они полагаются. Но все обладают
достаточной степенью автономии.
Мы с самого начала хотели быть небольшой организацией. Чем меньше, тем у вас больше средств на все остальное. Первые годы своей профессиональной жизни я провел в Институте мировой политики и международных отношений, работая на человека, которого звали Евгений Максимович Примаков. Работали мы вместе с Игорем Сергеевичем Ивановым на человека, которого звали Николай Николаевич Иноземцев. Я помню, даже тогда наши постоянные разговоры шли о том, что в институте было 750 сотрудников; если бы из них уволили человек 500, он стал бы только лучше, а оставшиеся соответственно получали бы лучшую зарплату. Кроме того, если бы мы стали крупной организацией, нам было бы трудно занимать позиции, которые я назвал провокационными. Наконец, когда мы берем сотрудников, то исходим из того, что это люди, которые могут действовать на самом высоком уровне. Для наших руководителей программ возможность встречаться с руководителями стран, которыми они занимаются, является нормой. Если наша руководитель программы по энергетике находится в Азербайджане, то она встречается с Алиевым. Когда она бывает в Казахстане, она летит на самолете господина Назарбаева. Таких людей на рынке немного.
– Пытается ли ваш центр представлять
консолидированную точку зрения или же он
является лишь площадкой для экспертов?
– Ни одна серьезная организация вроде нашей не
будет заставлять своих сотрудников произносить
какие-то слова. Это неправильно, да и невозможно
с людьми на определенном уровне. Но мне трудно
представить себе человека в Heritage Foundation,
который являлся бы либеральным демократом. Мне
трудно представить себе человека в Carnegie
Endowment, который был бы республиканским
изоляционистом. Совершенно очевидно, что чем
организация крупнее, тем более она эклектична. У
каждой организации свое лицо. В Центре Никсона
есть, конечно, разные люди, с разными подходами.
Когда какого-то из наших сотрудников приглашают
для выступления в конгрессе, никто не приходит к
руководству центра с вопросом, можно ли это
сделать. Никто нам не представляет свои
материалы для предварительной цензуры. Когда
кто-то решает написать статью, никакого
предварительного согласования или редактирования
у нас нет и не может быть. Как организация мы
очень редко выступаем с какой-либо позицией.
Но, с другой стороны, я бы слукавил, если бы сказал, что у нас нет своего лица. Оно у нас есть. Вы не найдете в Центре Никсона людей, которые считают, например, что США – это центр мирового зла. Если бы они здесь оказались, в долгосрочной перспективе им было бы некомфортно. Вы не найдете здесь людей, которые скажут, что главная миссия США – это распространение в мире добра и что все остальные должны Америке подчиняться. Это центр, ориентированный на политический реализм. Ну а внешнеполитический реализм говорит с разными акцентами, на нескольких диалектах. И они представлены в Центре Никсона.
– Насколько различается работа российских и
американских мозговых трестов?
– Мы работаем по-разному. В России мозговые
тресты тесно сотрудничают с властью. Хотя мы и
стремимся тесно сотрудничать с любой
администрацией, мы хотим, чтобы между нами и
этой администрацией была если не каменная стена,
то высокий забор. В этом заборе может быть пара
калиток и даже одни большие ворота, но мы хотим
играть по очень четким правилам. Мы очень
осторожно относимся к любому государственному
финансированию. Я не верю, что тот, кто платит,
не захочет когда-нибудь, даже подсознательно,
заказывать музыку, а весь смысл нашего
существования в том, чтобы музыку мы писали сами.
Когда мы публикуем статьи в газетах, нам важно сознавать, что они будут иметь реальный резонанс. Руководители телепрограмм очень ориентируются на аналитические статьи в больших газетах. Я разговаривал с некоторыми людьми, определяющими политику на российском телевидении, но там механизм принятия решения несколько другой и ориентация на газетные статьи, прямо скажем, существенно меньше. Здесь есть двухпартийный конгресс, где у меньшинства очень большая и реальная власть, где в каждой комиссии имеется аппарат большинства и аппарат меньшинства. Когда готовятся слушания, свидетелей отдельно приглашают и республиканцы, и демократы. В России, как мне кажется, Дума сегодня играет совсем другую роль, чем конгресс в США. Это те самые механизмы, которые позволяют нам действовать по-другому. Механизмы влияния в наших странах не совпадают.
Беседа проходила в рамках International Visitor Leadership Program, организованной посольством США в России.
Подготовил Руслан ХЕСТАНОВ
Из досье
Дмитрий САЙМС родился в Москве. Окончил
исторический факультет
Имя Дмитрия Саймса, американского ученого с российскими корнями, хорошо известно любителям политических программ «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» и «60 минут».
Он считается одним из самых влиятельных эмигрантов из СССР. «Наш человек в Вашингтоне» сделал головокружительную карьеру, но не забыл русского языка и посвятил свою работу налаживанию российско-американских отношений.
Детство и юность
Настоящая фамилия Саймса – Симис. Родился он в 1947 году в Москве. Родители – адвокат Дина Исааковна Каминская и правовед Константин Симис – были евреями. Тогда среди советской интеллигенции царили антисемитские настроения, и, будучи известными в своей среде специалистами, они часто сталкивались с предубеждениями и пытались им противостоять. Свободные взгляды родителей сильно повлияли на Дмитрия и впоследствии стали причиной важных событий в его биографии.
В детстве будущий политолог интересовался историей и антропологией. После школы он решил получить образование сразу по двум направлениям, но не пошел в вуз, а устроился в Исторический музей. Спустя год работы он смог выдержать сложные экзамены в МГУ. Среди однокурсников и преподавателей Дмитрий прослыл увлеченным, но беспокойным человеком.
Юноша не стеснялся открыто критиковать действия власти и предлагать собственные трактовки исторических событий. Через 2 года за эти выступления непокорного студента заставили перевестись на заочное отделение, а в 1967-м и вовсе исключили. Последней каплей стало то, что Дмитрий негативно высказался об участии СССР в конфликте США и Вьетнама, доказав, насколько это затратная и бессмысленная операция.
Карьера
После исключения Симис обратился к помощи родителей, и обширные связи помогли ему получить начальную должность в Институте мировой экономики и международных отношений РАН. Он решил на время умерить страсть к справедливости и заняться общественной работой. Изучив советские идеологические принципы, Дмитрий сумел понять, как себя вести, чтобы не вызывать нареканий у руководства. Несмотря на это, внутренняя позиция молодого человека осталась прежней. Он твердо решил уехать в США и стал ждать подходящего шанса.
Решение об эмиграции сначала удивило семью и друзей Симиса, но он убедил их, что в СССР посвятить себя изучению политологии не сможет – национальность Дмитрия и негибкость советской политической мысли не оставляли никаких шансов.
Ученый обратился за разрешением на эмиграцию, но незадолго до его выдачи попал в тюрьму за участие в протестной акции на Центральном телеграфе. Дмитрию пришлось провести за решеткой 3 месяца. Чтобы добиться освобождения, потребовалось вмешательство французского премьер-министра. В итоге Дмитрий получил билет в один конец – возвращаться на родину ему запретили.
В 1973 году молодой политолог получил гражданство США и сменил фамилию, став Саймсом. Он быстро привык к новой обстановке и понял, что ему следует поработать над своей позицией. Многочисленные перебежчики из СССР наперебой критиковали советскую власть, но Дмитрий не хотел быть еще одним голосом антисоветской пропаганды – это было бы банально. Он стал излагать непривычные в то время взгляды, обратив внимание американских политологов на то, как развивается советское общество.
Такая сдержанная позиция оказалась выигрышной и помогла ученому завести нужные знакомства. В разное время покровителями Дмитрия были советник по национальной безопасности США, глава ЦРУ и Минобороны, помощник сенатора. Позже благосклонное отношение к эмигранту высказывал сам президент . По слухам, глава государства часто советовался с Саймсом и считал его своим неофициальным консультантом по внешней политике.
Дмитрий возглавил Центр советских и европейских исследований Фонда Карнеги и пробыл на этой должности 10 лет. Позже в США создали институт Национальных исследований, где амбициозный политолог воплощал свои научные проекты.
В 2015 году Дмитрий Константинович выпустил книгу «Путин и Запад. Не учите Россию жить!», в которой изложил свою версию подоплеки действий российского президента и обвинил в нелогичной и непоследовательной политике.
Личная жизнь
Знаменитый политолог избегает афишировать факты личной жизни. Найти в Сети информацию и фото его родных почти невозможно. Известно, что Дмитрий Саймс женат на Анастасии Решетниковой – популярном в США театральном художнике.
Будущие супруги познакомились в Москве, когда политолог вместе с Никсоном прибыл на очередные переговоры. Как вспоминает жена, при первом знакомстве Дмитрий назвал ее профессию «ужасной», чем вызвал у молодой художницы улыбку. Есть ли дети у пары, не сообщается.
Дмитрий Саймс сейчас
Сегодня американский политолог охотно откликается на приглашения поучаствовать в политических передачах и выступить в печатных СМИ в качестве знатока российских реалий. В своих интервью он доброжелательно отзывается о действиях и считает, что наладить отношения России и США сейчас – сложная, но посильная задача.
По задумке организаторов, они воплощают две политические ментальности – американскую и российскую. Суть шоу – в освещении последних новостей с двух точек зрения и поиске компромиссов.
«Мы будем говорить от своего имени, – подчеркивает Дмитрий, – но при этом стремиться всегда быть информированными и объективными».
Книги
- 1977 – Detente and conflict
- 1978 – Soviet Succession: Leadership in Transition
- 1999 – After the Collapse: Russia Seeks its Place as a Great Power
- 2015 – «Путин и Запад: не учите Россию жить!»