ВКонтакте Facebook Одноклассники

Информационная революция позволяет «перекодировать» сознание, начиная с изменения исторической памяти

Авторство концепции «мягкой силы» (soft power, МС) принадлежит профессору Публичной административной Школы им. Дж. Кеннеди в Гарвардском университете, члену американской Академии искусств и наук и Дипломатической академии Дж.С. Наю (1937 г.р.).

Относительно личности создателя этой концепции следует знать, что Най далеко не продукт только академической среды, но мира практической политики и разведсообществ. Дж.С. Най - выпускник Принстонского университета, докторант и преподаватель Гарварда. Его докторская диссертация была выдвинута на соискание премии Сесила Родса, известного апологета мирового господства Британии, создателя алмазной империи De Beers и действующей до сих пор закрытой структуры под названием «Группа» (или «Мы»).

Показательно, что, согласно завещанию Родса, после его смерти в 1902 г. около трех млн фунтов (колоссальная по тем временам сумма) было передано на учреждение студенческих стипендий и профессорских грантов. В завещании было оговорено, что стипендии предназначены для уроженцев европейских стран, США и британских колоний «с лидерскими наклонностями» в рамках программы воспитания президентов, премьер-министров и иных высокопоставленных деятелей, которым «предстоит управлять нациями и миром».

Научную деятельность Най успешно совмещает с работой на высоких правительственных должностях. В 1977-1979 гг. он - помощник заместителя госсекретаря США по вопросам поддержки безопасности, науки и технологии, председатель группы Национального совета безопасности по вопросам нераспространения ядерного оружия. В администрации Б. Клинтона он работал помощником главы Пентагона по международной безопасности, возглавлял Национальный совет по разведке США, а также представлял США в Комитете по вопросам разоружения при ООН. В ходе президентской кампании Дж. Керри Най претендовал на место советника по национальной безопасности.

Помимо этого, Най был директором стратегической группы американского Института Аспена (закрытый научно-политический клуб, разрабатывающий стратегии мироустройства), членом Исполнительного комитета Трехсторонней комиссии, участником ряда заседаний Совета по международным отношениям. Также Най директорствовал в Институте исследований безопасности «Восток-Запад» и в Международном институте стратегических исследований. При Обаме он привлечен сразу в два новых исследовательских проекта - в Центр за новую американскую безопасность и в Проект реформы национальной безопасности США.

Следует отметить, что подобные переходы из науки в политику, из политики в разведку, из разведки в науку и т.п. - широко распространенная на Западе практика, имеющая исключительную цель: максимально продвигать и реализовывать интересы тех или иных элитных групп. Если мы пройдемся по наиболее известным персоналиям из американского и шире западного истеблишмента, то увидим аналогичные служебной лестнице Ная карьеры - достаточно вспомнить такие знаковые личности, как Зб. Бжезинский, Г. Киссенджер, М. Макфол.

Что же касается концепции soft power, то в теоретических выкладках доктора Ная даже для неискушенного читателя очевидна четкая практическая значимость, а именно, обоснование закрепления и расширения гегемонии Запада и, прежде всего, США. Именно поэтому презентация переведенной на русский язык его книги «Soft power» («Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике») проводилась в 2006 г. под эгидой Посольства США в Московском центре Карнеги.

Относительно самой концепции следует отметить, что Най не сформулировал нечто новое - различные способы воздействия на сознание, методы ненасильственной обработки властных и иных групп известны давно. Об этом писали Н. Макиавелли и французские энциклопедисты, Г. Торо и М. Ганди, Т. Лири и Р. Уилсон, представители Франкфуртской школы и члены Римского клуба. Достижение Ная в том, что он сумел не только концентрированно и емко описать природу, роль и значение «мягкой силы» США, которая сыграла определенную роль в холодной войне, но и определить ее поистине неограниченные возможности в ХХI в.

Главный смысл soft power заключается в способности влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда не сделали бы. Такой власть становится, основываясь не только на убеждении, уговаривании или способности подвигнуть людей сделать что либо при помощи аргументов, но и на активах, которые продуцируют ее привлекательность. Достичь этого, по мнению Ная, возможно, используя «власть информации и образов», власть смыслов.

В свою очередь создание «привлекательности» невозможно без лингвистического конструирования, без интерпретации реальности - манипуляции, без акцентирования внимания на взаимно противоположных оценочных суждениях (типа: Бог-Дьявол, добро-зло, свобода-рабство, демократия-диктатура и т.д.).

Причем именно создатели и проводники «мягкой силы» определяют, что есть «хорошо» или «справедливо», какая страна становится изгоем или образцом демократической трансформации, подвигая тем самым остальных участников политического процесса соглашаться с этой интерпретацией в обмен на поддержку со стороны субъекта soft power.

Например, США, используя инструменты МС, наркотеррористическое образование «Республика Косово» определяют как развивающуюся демократию, а наследника одной из древнейших цивилизаций мира - Иран - страной-изгоем.

«Оседлать законы истории» (И. Сталин), как убедительного доказала историческая практика, невозможно лишь силовыми методами. Поэтому в современных условиях столь важной оказывается «мягкая» сила, проявляющаяся как особый тип влияния, особый вид власти непосредственно связанный с информационной революцией, самим объемом информации и его ростом по экспоненте, а также со скоростью и широтой распространения этой информации, благодаря новейшим коммуникативным технологиям.

Информационная революция позволяет «перекодировать» сознание, начиная с изменения исторической памяти и заканчивая миром символов-смыслов. Именно смыслосимволический мир является наиболее значимым, так как на него в значительной степени ориентируется социальная память общества, позволяющая ему противостоять как разрушению извне, так и самоуничтожению.

Человек всегда жил в трех измерениях - в мире реальном, мире информационном и мире символическом. Однако именно в современности новые технологии и коммуникации «оказывают столь мощное воздействие на сознание, что реальные действия и события как будто только тогда становятся значимыми, когда они представлены в средствах массовой информации.

События как бы и нет в реальной жизни, если о нем не написано в газете или не передано по радио и телевидению. Современный мир подчинен правилу: реальное событие только тогда существенно, когда о нем широкой публике рассказали средства массовой информации».

Однако принципиальным становится активное участие СМИ в изменении, переформатировании символического мира. Необходимо помнить, что в любом обществе одновременно с политическими трансформациями и экономическими реформами происходят символические революции, которые призваны резко изменить картину мира. Более того, именно последние предшествуют политическим изменениям, готовят почву для системных трансформаций.

При этом осуществляется радикальный пересмотр «символического капитала», который накапливался в рамках предыдущего этапа истории. Изменение символических иерархий, как правило, проходит по следующей схеме:

1) смена сакральной зоны: общество снимает защиту от своих прошлых богов - разворачивается критика, которая расчищает место для новых богов;

2) новая сакральность воплощается в точном отборе символов - происходит смена названий городов, улиц, замена памятников и т.п.;

3) как результат предыдущих этапов - смена зоны агрессии: общество меняет иерархию в системе «друг-враг»;

4) старые тексты теряют свою актуальность; производится большое количество идеологических текстов, призванных обосновать смену политических декораций;

5) на политическую сцену выходят специалисты вербального плана - журналисты, писатели, шоумены.

При этом процессы трансформации «символического капитала», кажущиеся неуправляемыми, на самом деле имеют сценаристов и режиссеров и преследуют четко определенную цель.

Кроме того, «природа манипулирования сознанием состоит в наличии двойного воздействия: наряду с открытым сообщением манипулятор посылает адресату закодированный сигнал, надеясь на то, что этот сигнал разбудит в сознании адресата те образы, которые нужны манипулятору.

Это скрытое воздействие опирается на «неявное знание», которым обладает адресат, на его способность создавать в своем сознании образы, влияющие на его чувства, мнение и поведение. Искусство манипуляции состоит в том, чтобы пустить процесс воображения по нужному руслу, но так, чтобы человек не заметил скрытого воздействия».

Роль и значение «мягкой силы» проявляются, прежде всего, в связи с информационной революцией, самим объемом информации и его колоссальным ростом, а также со скоростью и широтой ее распространения, благодаря новейшим коммуникативным технологиям. Кроме того, в условиях глобализации происходит постоянное проникновение в процесс формирования образов мира, страны, отечества извне через систему образования, массовую культуру и СМИ.

Преимущества "гибкой власти" в информационном обществе

Политологи сегодня заговорили о новом важном качестве политической власти в информационном обществе – так называемой гибкой власти. Долгое время приоритет жесткой силы в политике был очевиден: власть армии и власть денег неумолимо заставляли принять определенные правила игры. Жесткая сила – сила материальная, которая давит своим весом и своей неминуемой очевидностью. "Железный кулак" армии, техники, экономических санкций действовал с неотвратимостью рока, грубо и зримо уничтожая противников. Главное правило минувшей эпохи жесткой силы было сформулировано с циничным детерминизмом: "слабость провоцирует".

С наступлением информационной эры мощь информационных потоков в формировании и реализации пространства власти серьезно сместила роль жесткой силы с приоритетных позиций в политике. Начало этому процессу положила холодная война, впервые переведя политическое противоборство в символическое пространство. В 1990 г. Джозеф Най предложил термин "soft power", что иногда переводится как "мягкая власть", но более точно все-таки говорить о "гибкой власти", поскольку речь идет о власти информации и образов, коммуникационных потоков, власти подвижной и гибкой .

Биографическая справка

Джозеф С. Най (р. 1937), американский политолог, эксперт по международным вопросам, почетный профессор международных отношений в Школе управления им. Кеннеди при Гарвардском университете (с 1995), является одним из основателей влиятельной в США неолиберальной школы международной политики. Автор популярной теории "гибкой силы" (Soft Power).

"Гибкая власть" не означает слабость и мягкость – это скорее способность получить желаемое через привлечение, а не через подавление. В основе ее лежит стратагемный подход к силовому противоборству: заставить противника захотеть сделать то, что вам нужно, используя стратегию обольщения, а не противоборства. Для государства "гибкая власть" – это власть его политических идеалов и культурных символов, привлекательность политических лидеров и культурных достижений, которые непрерывно транслируются по мировым каналам коммуникаций и заставляют позитивно говорить о себе весь мир.

Мнение эксперта

Американский генерал Уэсли Кларк сказал об этом с откровенностью завоевателя: "Гибкая власть дала влияние в намного большем масштабе, чем преимущество жесткой силы в традиционной политике баланса сил" .

В политике "выиграть" мир всегда труднее, чем выиграть войну, и искусство "гибкой власти", которое направлено на победу в мирное время, является более сложным, чем военные маневры, а потому и затраты здесь выше. Парадокс состоит в том, что сегодня правительства в силу инерции мышления все еще склонны тратить в 400 раз больше на жесткую, чем на "гибкую" власть. Вот почему так важно окончательно развенчать миф о преимуществе жесткой силы в современной политике и обозначить тайные пружины "гибкой власти", заставляющие противника сдаваться без боя.

Три источника "гибкой власти" – три составные части информационного доминирования

Джозеф Най обозначил три базовых ресурса "гибкой власти":

• культура;
• политические ценности;
• внешняя политика, имеющая моральный авторитет. Символический капитал культуры , несомненно, способен обладать высокой притягательной силой не только для народа собственной страны, но и для других стран, если ценности национальной культуры включают в себя универсальные символы, которые понимают и принимают другие народы. Способность привлекать других и управлять общественным мнением является существенным элементом власти в мировой политике. Если культурные достижения страны способны вдохновлять другие народы, пробуждать мечты и устремления, формировать вкусы и пристрастия, то лидерам этой страны проще убедить другие народы в значимости своих политических целей. Если культурные ценности и идеология страны привлекательны, то и другие страны могут с готовностью последовать за ними.

Пример

Все это относится не только к высокой культуре , обращенной преимущественно к элитам, такой как искусство, литература, образование, но и к поп-культуре , которая направлена на массовое развлечение. Российская высокая культура обладает колоссальной "гибкой властью": русский балет, литература, классическая музыка известны во всем мире и создают привлекательный образ нашей страны за рубежом. СССР умело использовал массовую культуру для пропаганды "социалистического образа жизни": советские песни "Катюшу", "Калинку", "Подмосковные вечера" знали и любили во всем мире. К сожалению, отечественная поп- культура создает преимущественно негативные и карикатурные образы, высмеивая и пародируя все и вся, что рождает ощущение вымученного декаданса, распада системы ценностей, поругания идеалов. Между тем, по оценке международных экспертов, именно благодаря поп-культуре образ Америки стал таким привлекательным в глазах других стран, поскольку американская поп-культура создает образ США как "волнующей, экзотической, богатой и мощной страны – передового рубежа современности и инноваций" .

Система образования, визитов и обменов – еще один важный канал транслирования культуры. Получение образования за границей формирует у молодого поколения элиты менталитет, восприимчивый к ценностям другой страны, что является важным проводником культурного влияния. Гарвард, Оксфорд и Кембридж вот уже несколько столетий являются кузницей транснациональной элиты, что, несомненно, усиливает влияние западной культуры во всем мире. В США ежегодно обучаются более полумиллиона иностранных студентов, что в пять раз больше, чем в современной России.

Институты гражданского общества выступают важным источником "гибкой власти". Университеты, культурные и общественные фонды, церковь, неправительственные организации обладают своей "гибкой властью", которая способна как усиливать политику правительства, так и конфликтовать с ней. Вот почему внимание к проблемам и нуждам гражданского общества, умение находить точки соприкосновения с общественностью внутри страны – важная составляющая "гибкой власти". Если страна охвачена волной протестов и забастовок, это серьезно подрывает ее авторитет в мире, какие бы благие цели во внешней политике она ни преследовала.

Внешняя политика также способна серьезно усиливать "гибкую власть", если она проводит идеи, которые воспринимаются мировой общественностью как прогрессивные . Детищем теории "гибкой власти" стала публичная дипломатия.

Публичную дипломатию часто определяют как деятельность, нацеленную на отдельных людей и организации, набор разнообразных частных взглядов в качестве дополнения к взглядам правительства. Этот новый вид коммуникации нельзя свести к простой пропаганде или связям с общественностью: публичная дипломатия подразумевает строительство долговременных отношений, создавая благоприятную среду для проведения политической стратегии. Это новый важный канал политического влияния, который пока недооценивается российскими политиками.

Выделяются три функции публичной дипломатии. Все они важны и требуют различных пропорций между прямой правительственной политикой и долгосрочными связями с мировой общественностью.

• 1. Повседневная коммуникация, которая должна объяснить контекст решений в области внешней политики, обосновать систему геополитический притязаний. После принятия различного рода решений многие политики сосредоточиваются на внутренней прессе, хотя самым важным компонентом является именно корпус прессы иностранной, который может быть использован для создания международного имиджа страны. Повседневная коммуникация включает также готовность к немедленному отпору внешних информационных нападений.
• 2. Стратегическая коммуникация. Для реализации этой функции разрабатывается долгосрочная стратегическая информационная кампания в целях продвижения центрального курса правительственной политики. Основная задача – создать благоприятное общественное мнение вокруг геополитических приоритетов страны.
• 3. Разработка долгосрочных взаимоотношений с ключевыми общественными фигурами и группами влияния. Это происходит в течение многих лет через систему различных культурных и академических контактов, сопряженных с доступом к средствам массовой информации.

Каждый из трех параметров публичной дипломатии играет важную роль в создании привлекательного образа страны и ее геополитических приоритетов и способен улучшить ее перспективы для достижения желаемых результатов, хотя, разумеется, даже самый привлекательный образ не может продать непопулярный продукт. Эффективная публичная дипломатия – улица с двухсторонним движением, которая подразумевает как умение слушать, так и умение говорить, а "гибкая власть" базируется на разделении ценностей. Учитывая современное недоверие к властям, правительства зачастую обращаются к негосударственным фондам, общественным и культурным деятелям для поддержания контактов с общественностью, ведь частным действующим лицам зачастую доверяют больше . Поэтому современная политика должна находить опору в публичной дипломатии, что способно серьезно усилить ее влияние в мирное время.

Важно также подчеркнуть, что информационная революция разворачивается в нестабильном, стремительно глобализирующемся мире, где с помощью информационных технологий необычайно усилились взаимозависимость и взаимопроникновение разнородных политических систем, произошло стирание жестких политических границ и разбалансирование формализованных прежде политических систем. Новая встреча цивилизаций и культур в условиях информационной революции необычайно накалила вольтову дугу межкультурных, межэтнических и межконфессиональных противоречий, что привело к распространению множества конфликтов низкой интенсивности по всему миру. Справиться с этими конфликтами мирными методами – важная задача "гибкой власти".

• См.: Най Дж. Гибкая власть: Как добиться успеха в мировой политике / пер. с англ. В. И. Супруна. Новосибирск: ФСПИ "Тренды", 2006.
• Цит. по: Най Дж. Указ. соч. С. 19.
• Rosendorf N. М. Social and Cultural Globalization: Concepts, History, and America"s Role // Governance in a Globalizing World / eds. S. Nye, J. D. Donahue. Washington: Brookings Institution Press, 2000. P. 123.
• См.: Най Дж. Указ. соч. С. 41.
• См.: Най Дж. Указ. соч. С. 151–154.

7.1. "Гибкая власть" в информационном обществе: концептуализация понятия

Долгое время приоритет жесткой силы в геополитике был очевиден: власть армии и власть денег заставляли принять определенные правила игры. Жесткая сила - это сила материальная, которая давит своим весом и своей неизбежной очевидностью. Железный кулак армии, техники, экономических санкций действовал с неотвратимостью рока, грубо и зримо уничтожая противников. Главное правило минувшей эпохи жесткой силы сформулировано с циничным детерминизмом: "слабость провоцирует".

С наступлением информационной эры значимость информационных потоков в формировании и реализации пространства власти серьезно сместила роль жесткой силы с приоритетных позиций в геополитике. Начало этому процессу положила холодная война, впервые переведя геополитическое противоборство в символическое пространство. В 1990 г. Джозеф С. Най предложил термин "soft power" что иногда переводится как "мягкая власть", но более точно все-таки говорить о "гибкой власти", поскольку речь идет о власти информации и образов, коммуникационных потоков - власти подвижной и гибкой.

В то же время "гибкая власть" не есть слабость и мягкость; это скорее способность получить желаемое через привлечение, а не через подавление. В основе ее лежит стратагемный подход к силовому противоборству: заставить противника захотеть сделать то, что вам нужно, используя стратегию обольщения, а не противоборства. Для государства -"гибкая власть" - это власть его политических идеалов и культурных символов, привлекательность политических лидеров и культурных достижений, которые непрерывно транслируются по мировым каналам коммуникаций и заставляют позитивно говорить о себе весь мир.

Американский генерал Уэсли Кларк сказал об этом с откровенностью завоевателя: "Гибкая власть дала влияние в намного большем масштабе, чем преимущество жесткой силы в традиционной политике баланса сил"-.

В геополитике выиграть мир труднее, чем выиграть войну. Искусство гибкой власти, которое направлено на победу в мирное время, является более сложным, чем военные маневры, поэтому и затраты здесь выше. Парадокс состоит в том, что сегодня правительства все еще склонны тратить в 400 раз больше на жесткую, чем на гибкую власть, - такова сила инерции мышления. Вот почему так важно окончательно развенчать миф о преимуществе жесткой силы в современной геополитике и обозначить тайные пружины "гибкой власти", заставляющие противника сдаваться без боя.

7.2. Три источника "гибкой власти" - три составные части информационного доминирования

Дж. С. Най обозначил три базовых ресурса "гибкой власти": 1) культура; 2) политические ценности; 3) внешняя политика, имеющая моральный авторитет.

Несомненно, символический капитал культуры способен обладать высокой притягательной силой не только для народа собственной страны, но и для других стран, если ценности национальной культуры включают в себя универсальные символы, которые понимают и принимают другие народы. Способность привлекать других и управлять общественным мнением является существенным элементов власти в мировой политике. Если культурные достижения страны способны вдохновлять другие народы, пробуждать мечты и устремления, формировать вкусы и пристрастия, то лидерам этой страны проще убедить другие народы в значимости своих политических целей. Если культурные ценности и идеология страны привлекательны, другие страны могут с готовностью последовать за ними.

Это относится нс только к высокой культуре, обращенной преимущественно к элитам, такой как искусство, литература, образование, но и к так называемой поп-культуре, которая направлена на массовое развлечение. Российская высокая культура обладает колоссальной "гибкой властью": русский балет, литература, классическая музыка известны во всем мире и создают привлекательный образ нашей страны за рубежом. Когда-то СССР умело использовал массовую культуру для пропаганды социалистического образа жизни: советские песни - "Катюшу", "Калинку", "Подмосковные вечера" - знали и любили во всем мире. По. к сожалению, отечественная ион-культура создает преимущественно негативные и карикатурные образы, высмеивая и пародируя всё и вся, что рождает ощущение вымученного декаданса, распада системы ценностей, поругания идеалов. Между тем, по оценке международных экспертов, именно благодаря поп-культуре, образ Америки стал таким привлекательным в глазах других стран, поскольку американская поп-культура создает образ США как "волнующей, экзотической, богатой и мощной страны - передового рубежа современности и инноваций".

Другой важный канал трансляции культуры - система образования, визитов и обменов. Получение образование за границей формирует у молодого поколения элиты менталитет, восприимчивый к ценностям другой страны, что является важным проводником культурного влияния. Гарвард, Оксфорд и Кембридж вот уже несколько столетий являются кузницей транснациональной элиты, что, несомненно, усиливает влияние западной культуры во всем мире. В США ежегодно обучаются более полумиллиона иностранных студентов, что в пять раз больше, чем в современной Росси.

Важным источником гибкой власти сегодня выступает гражданское общество. Университеты, культурные и общественные фонды, церковь, неправительственные организации обладают своей гибкой властью, которая способна как усиливать политику правительства, так и конфликтовать с ней. Именно поэтому внимание к проблемам и нуждам гражданского общества, умение достигать взаимопонимания с общественностью внутри страны - важная составляющая гибкой власти. Если страна охвачена волной протестов и забастовок, это серьезно подрывает ее авторитет в мире, какие бы благие цели она ни преследовала во внешней политике.

Внешняя политика способна серьезно усиливать гибкую власть, если она проводит идеи, которые воспринимаются мировой общественностью как прогрессивные1. Именно поэтому публичная дипломатия стала детищем теории "мягкой власти". Она часто определяется как деятельность, нацеленная на отдельных людей и организации, набор разнообразных: частных взглядов в качестве дополнения к взглядам правительства. Этот новый вид коммуникации нельзя свести к простой пропаганде или связям с общественностью: публичная дипломатия подразумевает строительство долговременных отношений, создавая благоприятную среду для проведения геополитической стратегии. Это новый серьезный канал геополитического влияния, который пока недооценивается российскими геополитиками.

Существует три функции публичной дипломатии, все они важны и требуют различных пропорций между прямой правительственной политикой и долгосрочными связями с мировой общественностью.

Первая функция - повседневная коммуникация, которая должна объяснить контекст решений в области внешней политики, обосновать систему геополитических притязаний. После принятия различного рода решения многие политики сосредоточиваются на внутренней прессе, хотя самым важным компонентом является именно корпус прессы иностранной, который может быть использован для создания международного имиджа страны. Повседневная коммуникация предусматривает также готовность к немедленному отпору от внешних информационных нападений.

Вторая функция - стратегическая коммуникация. Ее реализация предполагает разработку долгосрочной стратегической информационной кампании для продвижения центрального курса правительственной политики. Основная задача - создать благоприятное общественное мнение вокруг геополитических приоритетов страны.

Третья функция публичной дипломатии - разработка долгосрочных взаимоотношений с ключевыми общественными фигурами и группами влияния в течение многих лет через систему различных культурных и академических контактов, сопряженных с доступом к средствам массовой информации.

Каждый из трех параметров публичной дипломатии играет важную роль в создании привлекательного образа страны, ее геополитических приоритетов и способен улучшить ее перспективы для достижения желаемых результатов, хотя, разумеется, даже самый привлекательный образ не может продать непопулярный продукт. Эффективная публичная дипломатия - улица с двухсторонним движением, которая подразумевает как умение слушать, так и умение говорить, а гибкая власть базируется на разделении ценностей. Учитывая современное недоверие к властям, правительства зачастую обращаются к негосударственным фондам, общественным и культурным деятелям для поддержания контактов с общественностью, ведь частным лицам зачастую доверяют больше. Именно поэтому современная геополитика должна находить опору в публичной дипломатии, что способно серьезно усилить ее влияние в мирное время.

Глава 19. Джон Най. Гибкая сила. Жёсткая и мягкая власть

Не оставался в стороне и Фонд социо-прогностических исследований «Тренд» (Trends Foundation) организовавший при содействии Московского центра Карнеги (Carnegie Moscow Center) презентацию книги Джозефа Ная младшего «Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой политике». На презентации говорилось о том, что книга читается легко, так как автор писал просто, словно знал, где подлинное, а где мнимое зло. Он знал, что желанной цели - торжества демократии во всём мире, по его мнению, - можно было достичь различными способами. Как минимум, идя двумя путями: «жёстким» (hard) и «мягким» (soft). Най выбирал второй путь…

Америка всё ещё супердержава, - писал он, - у неё имеется колоссальный властный потенциал, но как его реализовать наиболее разумно? Сила есть. Как правильно использовать её?

Надо было бы последовать его совету потому как он не за слабую, а за сильную Америку. Он за силу, за власть. Только принимал во внимание, что «власть выступает во многих одеждах». И он отдавал предпочтение той, что выступала под видом «мягкости», «гибкости». «Гибкая власть» не есть слабость. Наоборот, ей по силам большее, чем жёсткой власти. Объясняя распад Советского Союза, Най видел причину не в упадке экономики, не в ослаблении ВПК, а в истощении ресурсов «жесткой власти» СССР.

Дж. Най не злорадствовал по поводу развала СССР. Но он был недоволен тем, как ведёт себя победитель - США. «Если и дальше так будет продолжаться, - писал он, - то оставшаяся сверхдержава повторит судьбу СССР…. Да, Америка - держава. Но она должна выступать на всеобщем празднике жизни не как «держиморда» (человек с грубо-полицейскими наклонностями), не как «мировой жандарм». А как нечто желанное, заветное, загадочное и обольстительное. Это должна быть такая форма бытия, глядя на которую, все бы сказали - вот она, жизнь в лучших её проявлениях! Давайте все так жить будем!».

Везде, - говорилось далее на презентации книги, - борьба двух начал. Всюду проявляет себя воля к власти. Дж. Най постигал субстанцию власти в её акциденциях - «гибкость» и «жёсткость». Жесткая власть (hard power): власть военная, экономическая. Здесь преобладает материальный фактор: будь то наступление железной армады, или экономические санкции против конкурента (корпорации или иной непослушной страны), а гибкая (мягкая) власть (soft power) - это информация. Это власть не материальных факторов (пули или рубля, боеголовки или доллара), а информации и образов. Данная форма власти подвижна, легко приспосабливается к обстоятельствам. И именно в этой гибкости, изменчивости её сила.

Чтобы не возникло искажающих суть явления иллюзий, даже терминологически подчёркивается: не «мягкая» власть, - что может ассоциироваться со слабостью, а «гибкая власть». И она сгибает иную железную волю. Как в эпоху «холодной войны», во время противостояния двух сверхдержав - СССР и США. Будучи на равных в военном отношении, СССР проигрывал битву на уровне ценностей. Если в Штатах кое-кто и кое-где испытывал симпатии к советским ценностям, то в СССР подавляющая часть советских граждан обожало американскую культуру. Если некоторые американцы уважали СССР, то подавляющее число советских граждан обожало всё американское. Одни только джинсы и джаз нанесли сокрушительный удар по всему советскому. А сколько ещё было вещей и явлений, привлекательных для советских граждан, представляющих конкретизацию той самой «гибкой силы»! Американская поп-культура сделала для победы больше, чем ВМФ и ВВС.

Что такое гибкая власть? В понимании Дж. Ная, это была «способность получить то, что вы хотите получить, через привлечение, а не через подавление или некие «проплаты».

Можно, например, «дать в лоб» конкуренту и заставить его - до некоторых пор - испытывать уважение, обусловленное чувством страха. А можно влюбить в себя…

Что делать? Принять новый тренд - действия с позиции «гибкой силы»? Если принять эту тенденцию, то, что всё же необходимо будет нам сделать, чтобы в атмосфере «привлекательности» всё же оказаться победителем? Чтобы не мы всех - или одну Америку любили - а и нас любили? Раз они постараются быть привлекательными, мы должны быть убедительными в информационном пространстве, куда переносится соперничество в форме эстетико-культурологических ценностей.

Не соблазнять, а убеждать следовать за собой.
И ведь последовали. Вот так вот, а вы-то думали - подумаешь «джинсы и джаз»…
***

А вот у нас то и свершилось. Аслан (видимо припомнив строки Пастернака о «скрещенье рук, скрещенье ног», и Ная о том, что лучше получить что-нибудь через привлечение, убедил Жанну и они оповестили нас о том, что решили соединить свои судьбы. Правда, это мы поняли давно, так как скрыть любовь невозможно - человек, даже не замечая этого за собой, начинает светиться и заботиться о любимом. Нам же троим осталось только поглядывать на Наташу с надеждой…

Вернуться к предыдущим главам:
Пролог
Глава 1. Кое-что об информации
Глава 2. Человек и Земля
Глава 3. Вирусы, вирусы, вирусы...
Глава 4. Природа бунтовала. Метеориты. Апофис
Глава 5. Но несмотря ни на что, в то предкатастрофное время жить-то было интересно
Глава 6. «Воспоминание о будущем» и даты концов света
Глава 7. Так зачем была придумана байка о страшном 2012 годе. И о действительно страшном ФРС
Глава 8. Как рост значения денег снижал роль морали и привёл к кризису
Глава 9. Голод, снижение уровня продовольственной безопасности и рост цен на продовольствие
Глава 10. «Комитет 300. Тайны мирового правительства»
Глава 11. Зачем человеку нефть?
Глава 12. А природа-то начинала бунтовать всерьёз
Глава 13. Кольская сверхглубокая и грядущий апокалипсис
Глава 14. И ещё о глобализации и кризисе мировой системы, как системе кризисов
Глава 15. Апологеты неолиберализма и сторонники сильного государства
Глава 16. «Зелёная экономика». Глобальные саммиты и никаких конкретных действий
Глава 17. «Пророчество Неферти» и «Перегрузка» Артура Хейли

а время после падения железного занавеса у нас было переведено и издано несколько трудов влиятельных западных, в основном англоязычных, авторов, формирующих политический дискурс и методологию принятия решений правящей элиты Запада. К этому джентльменскому набору настольных книг тех, кто принимает кардинальные решения в современном мире, следует отнести работы «Конец истории» Френсиса Фукуямы и «Столкновение цивилизаций» Сэмюэля Хантигтона. Не меньшим, если не большим влиянием, обладает книга Джозефа С. Ная «Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике», которая недавно вышла в русском переводе.

Об авторе и переводе

Джозеф С. Най - академический ученый, практический политик и талантливый публицист в таком же плане, в каком является политиком, ученым и постоянным автором различных СМИ хорошо известный в нашей стране Збигнев Бжезинский. Вот только Най гораздо более авторитетен в рамках той неформальной структуры, которая практически отсутствует в России, то есть экспертного сообщества. Это круг людей, создающих интеллектуальное обеспечение внутренней и внешней политики США. Существует рейтинг влиятельности и известности таких экспертов. Так вот, упомянутый Бжезинский не входит даже в первую двадцатку этого рейтинга, составленного в 2006 году, а Най на почетном пятом месте. Кстати, довольно известный у нас Фукуяма занимает в этом рейтинге двадцатое место. И такая оценка автора книги «Гибкая власть» не случайна. Достаточно посмотреть на послужной список Дж. С. Ная.

В 1993–1994 годах он был председателем Национального Совета по разведке, органа, координирующего аналитические оценки для президента США, в 1994–1995 годах работал заместителем министра обороны США, отвечал за международные дела в сфере безопасности. Что касается его деятельности в научной сфере, то Най - декан Школы государственного управления им. Кеннеди Гарвардского университета, избранный член Американской академии искусств и наук и престижной Дипломатической академии, почетный доктор Оксфордского университета. В свое время возглавлял институт «Восток–Запад», занимающийся исследованиями проблем международной безопасности, стоял во главе Международного института стратегических исследований. Автор многих книг и более 150 статей в различных журналах, аналитик на каналах CNN, ABC, CBS.

К сожалению, до недавнего времени мы не имели возможности познакомиться с трудами этого известного эксперта. Московские издатели почему-то обходили его стороной, как и множество других американских экспертов первого ряда, работая в привычной парадигме Бжезинский-Фукуяма.

«Гибкая власть» переведена и издана новосибирским фондом социо-прогностических исследований «Тренды», а блестящий перевод выполнен его директором, доктором философских наук Владимиром Супруном . Посвященная теоретическим вопросам книга читается без напряжения, как обращенная к широкому кругу читателей газетная или журнальная статья. И в этом заслуга не только автора, но и переводчика, книга не просто переведена, а, можно сказать, адаптирована для российского читателя. Стиль перевода легкий, но не легковесный, а некоторые весьма непростые смыслы объясняются и доводятся до сознания читателя весьма убедительно.

Что такое гибкая власть?

Понять сущность гибкой власти можно, рассмотрев дихотомию «жесткая–гибкая» власть. Сразу следует отметить, что арсенал средств жесткой власти понимается автором книги предельно широко. Это не только сила и угроза ее применения, и уж тем более это не только вооруженная сила. Най даже приводит специальную таблицу разграничения жесткой и гибкой власти. Итак, по спектру поведения жесткая власть - это команда, принуждение, понуждение, а по наиболее вероятным ресурсам - сила, санкции, проплаты, взятки. Жесткую власть можно свести к двум основным элементам - оружию и деньгам.

Соответственно, гибкая власть - это установление целей, привлекательность, кооперация, а ее наиболее вероятные ресурсы - институты, ценности, культура, искусство политики. Можно следующим образом определить различие жесткой и гибкой власти. Первая исходит из принципа: «Делай, как я сказал», а вторая предлагает иной подход: «Вам самим будет лучше, если вы будете делать так, как делаем мы».

Сразу стоит отметить, что люди, воспитанные при историческом материализме, могут сказать, что они о чем-то подобном уже слышали. И это ощущение превращается в уверенность по мере чтения книги. Най приводит таблицу с описаниями трех типов власти: военной, экономической и гибкой. И сразу вспоминается одно ныне ископаемое направление советского обществознания - научный коммунизм. Так вот, в научном коммунизме было такое положение о трех видах противостояния, борьбы и соревнования двух мировых общественно-политических систем - капитализма и социализма: военно-политическое, экономическое и идеологическое. А термин «идеологическая борьба» был одним из самых распространенных в вокабуляре советских общественных наук. И то, как Най описывает гибкую власть, делает ее во многом синонимом идеологии применительно к политике, хотя сам автор термин «идеология» не использует. На это указывает в своем предисловии к русскому изданию и переводчик книги. Он пишет: «Най по сути нигде не упоминает понятие «идеология», но ведь именно ее он имеет в виду, когда пишет о роли ценностей, так как все эти ценности прежде всего политические, то есть идеологические».

Представляется, что американский политолог считает этот термин неподходящим в качестве одного из синонимов гибкой власти. В этой связи стоит сказать, что еще в 1960 году американский социолог Дэниел Белл выступил с теорией отмирания идеологии, деидеологизации общества. Затем теория деидеологизации была подхвачена рядом других западных авторов, и с того времени многие западные, а теперь и российские гуманитарии испытывают идиосинкразию к самому термину «идеология». Но это несправедливо. Термин изобретен не советским агитпропом, а появился много раньше. Кстати, сам Белл уже в 90-е годы ХХ века заговорил о процессе реидеологизации, идущем в современном обществе. Примерно тогда же Хантингтон ввел понятие «столкновения цивилизаций». Возможно, это преувеличение, но ценностное и культурное соперничество цивилизаций (например, Запада и ислама) в современном мире - реальность. И описывается это соперничество, на наш взгляд, лучше всего именно термином «борьба идеологий». А гибкая власть в таком случае - это технология использования идеологии в политической борьбе.

Эффективность гибкой власти

История СССР дает бесспорное подтверждение значимости и эффективности идеологии и вытекающей из нее гибкой власти во внутренней и внешней политике. Если взять первые десятилетия существования советского государства, то с точки зрения ресурсов жесткой власти оно значительно уступало ведущим мировым державам, но ее влияние в мире базировалось на идейной привлекательности создаваемого социалистического общества, на идеологии. К 60–70 годам прошлого века Советский Союз достиг военного паритета с Западом, создал вторую в мире по мощи экономику, то есть нарастил ресурсы жесткой власти, при этом внутри страны начался глубокий ценностный, идеологический кризис. Можно даже сказать, что история Советского Союза показала удивительный пример наличия некоего сообщающегося сосуда жесткой и гибкой власти. Чем больше нарастал объем ресурсов жесткой власти (масштабы промышленного производства, количество дивизий и ядерных боеголовок), тем меньше становилось ресурсов гибкой власти (вера советских людей и самого правящего слоя в ценности коммунистической идеологии, их энтузиазм и готовность к самопожертвованию, привлекательность образа СССР в мире). В конце концов Советский Союз рухнул, находясь в зените могущества своей жесткой власти, но утратив многие из источников гибкой власти.

В то же время стоит отметить, что концепция гибкой власти Ная интересна прежде всего с точки зрения политического анализа. Этому как раз и посвящена большая часть книги. В рамках статьи невозможно рассмотреть все аспекты прикладного значения концепции гибкой власти в политике. Но на одном, имеющем непосредственное отношение к современной России, хотелось бы остановиться чуть подробнее.

В книге Ная в основном анализируется использование гибкой власти в американской внешней политике, но отдельная глава посвящена и другим странам. Интересно, какие страны в этом плане приводит в пример американский политолог. В первую очередь это объединенная Европа. Най пишет: «В настоящее время основным конкурентом Соединенных Штатов в области ресурсов гибкой власти является Европа». Он также отмечает наличие значительных элементов гибкой власти во внешней политике Японии, Китая и Индии.

Что же касается нашей страны, то Най отдает должное использованию механизмов гибкой власти во времена СССР. Он признает: «Во времена холодной войны главным американским конкурентом в сфере гибкой власти был Советский Союз, который проводил широкую кампанию по убеждению всего остального мира в привлекательности своей коммунистической системы». Но современную Россию автор книги ни разу в этом ключе не упоминает и не приводит в качестве примера. И это свидетельствует о том, что инструментарий гибкой власти российской внешней политикой практически не освоен. Нельзя же, в самом деле, считать проявлением гибкости в политике избирательное повышение цен на газ или запрет на импорт молдавского и грузинского вина (причем не лучшее по качеству украинское вино под запрет не попало, видимо, в нашем МИДе ждут, чем закончатся переговоры о формировании украинского правительства). Хотя на постсоветском пространстве у России сохранились уникальные рычаги для реализации гибкой власти - общее культурное наследие, близкие системы ценностей, язык, наличие огромного количества межличностных связей.