Из династии Габсбургов. Король Венгрии в 1655 --1687 гг. Король Чехии в
1656--1705 гг. Немецкий король в 1658-- 1690 гг. Император "Священной
Римской империи" в 1658--1705 гг. Сын Фердинанда Ш и Марии Анны Испанской.
г. Элеонора, дочь герцога Пфальц-Нойбургского Филиппа Вильгельма (род. 1655
Император Леопольд отличался маленьким ростом, болезненным
телосложением, был медлителен и задумчив. Из-за больных ног он шатался при
ходьбе, был неловок в движениях и неповоротлив в манерах. Челюсть у него так
выдавалась вперед, что передние зубы выходили наружу, и он с трудом мог г
оворить. Писал же он так дурно, что лишь немногие секретари могли разобрать
его почерк. С детства Леопольда г отовили к поступлению в духовное звание и
объявили наследником престола только после смерти старшего брата Фердинанда.
В результате он получил такое воспитание, которое не могло сделать из него
выдающегося монарха. Лишенный энергии и проницательности, он вовсе не
отличался обходительностью, посредством которой государь привлекает сердца
приближенных. Его г лавными чертами были невозмутимое хладнокровие,
скрытность, чопорность и пристрастие к.прави-лам строжайшего испанского
этикета. Он всегда одевался в черный костюм и носил на белой маленькой г
олове огромный парик. Он имел угрюмое лицо и очень набожный характер.
Благочестием Леопольд не уступал своему отцу и деду. Всякое утро он слушал
три обедни, одну за другой, и все время стоял на коленях, ни разу не подняв
г лаз. Он был верным мужем, нежным отцом и считался щедрым покровителем наук
и искусств. При нем были основаны университеты в Инсбруке и Бреславле, и
возникла картинная г алерея в Бельведере. Он увлекался также охотой,
музыкой, театром, коллекционированием редкостей, точением чаш из слоновой
кости, изготовлением часов и страстно любил нумизматику. Природа одарила его
небольшим талантом в музыке, и он сочинял довольно приятные вещицы. Алхимия
и г адания занимали остальное его время. Искатели философского камня и
всякие кудесники находили в императоре обходительного слушателя и щедрого
покровителя. Дела государственные увлекали его намного меньше, и он обычно
передоверял их министрам. В основном политические занятия императора
ограничивались тем, что он подписывал, не читая, уже г отовые бумаги.
Военные подвиги никогда не увлекала Леопольда. Хотя в его долгое
царствование Австрия выдержала пять тяжелых войн, он ни разу не появился в
лагере, не говоря уже о поле сражения.
Самыми опасными противниками империи в это время были турецкий султан и
французский король Людовик XIV. В 1672 г., когда Людовик, казалось, одержал
полную победу над Голландией, бран-денбургский курфюрст Фридрих Вильгельм
убедил Леопольда объявить войну Франции и поддержать штатгальтера
Нидерландов Вильгельма Оранского. Имперская армия, впрочем, действовала
нерешительно, так что французы легко заняли Эльзас и Пфальц. В 1679 г. был
заключен договор, по которому император уступил Франции Фрейбург. Мир не был
прочным. В 1681 г. французы овладели Страсбургом. Леопольд не мог немедленно
выступить против них, так как был отвлечен войной с венграми и турками. С
самого начала он обнаружил фанатичную нетерпимость по отношению к венгерским
диссидентам-протестантам и старался методично одну за другой отменять
старинные венгерские вольности. Австрийская армия, введенная в Венгрию под
предлогом борьбы с турками, совершала здесь ужасные насилия. Ответом на них
послужило мощное восстание, начавшееся в 1673 г. Борьба сделалась особенно
упорной, когда во г лаве венгров встал граф Эмерик Теке-ли. В 1681 г.
император должен был пойти на уступки: восстановить старые вольности и
прекратить г онения на протестантов. Воспользовавшись междоусобиями в
Венгрии, турки в 1682 г. овладели несколькими крепостями, а в 1683 г.
подступили к самой Вене. Император и его двор бежали в Линц. Обороной
столицы руководил герцог Лотарингский Карл. Осаждавших было более 200 тысяч,
в то время как венский г арнизон едва насчитывал 10 тысяч. Осада и приступы
продолжались 60 дней. Турки взорвали около 40 мин и довели австрийцев до
последней крайности. Не зная как помочь своей столице, Леопольд обратился за
нескольких немецких князей Собес-кий неожиданно явился под стенами Вены и
напал на турецкий лагерь. Потеряв до 10 тысяч убитыми, турки в беспорядке
бежали. Собеский преследовал врагов и нанес им еще несколько поражений. За
свою отвагу он, однако, не получил никакой благодарности от императора.
Леопольд встретил Собеского с оскорбительной надменностью и обошелся с ним,
как со своим слугой. Война продолжалась и в следующие годы. В 1684 г. герцог
Лотарингский вторгся в турецкую часть Венгрии, разбил турок под Вакценом и
взял Пешт. В 1686 г. пала Буда, а в 1687 г. турки были разбиты при Могаче.
Тогда же Текели был изгнан из всех своих крепостей. Собравшийся в 1687 г.
венгерский сейм внес важные изменения в конституцию. Избираемая монархия
была заменена наследственной, и члены Габсбургской династии могли отныне
вступать на венгерский престол без всяких выборов. Статья Золотой Буллы 1222
г., дозволявшая восстания против короля, нарушившего конституцию, была
отменена.
Еще не закончилась война с Турцией, а уже вспыхнула новая -- с
Францией. В 1688 г. Людовик напал на австрийские Нидерланды. Союзниками
империи были Англия, Голландия, Испания, а позднее -- Савойя. Тем не менее
боевые действия шли поначалу неудачно для Леопольда. Французы страшно
опустошали берега Рейна, а имперские войска постоянно терпели поражения. В
1690 г. австрийцы были разбиты при Флерусе. Но в конце концов, истощенный
длительной войной со всей Европой, Людовик должен был уступить. В 1697 г. в
Рисвике был подписан мир, по которому Филиппсбург и Лотарингия вернулись
Германии. Из прежних завоеваний за Францией остался только Страсбург. Война
с турками также была доведена до благополучного конца. В 1697 г. принц
Евгений Савойский разбил их при Зенте. По Карловиц-кому перемирию 1699 г.
турки полностью уступили Австрии венгерские земли.
Новое столкновение с Францией произошло спустя всего несколько лет
из-за испанского наследства. Последний из испанских Габсбургов, слабоумный
Карл II, не имел детей. Из двух его сестер одна была замужем за Людовиком
XIV, другая -- за Леопольдом. Но Леопольд имел от этого брака только дочь.
Третья жена родила ему сыновей Иосифа и Карла, которые, вообще говоря, не
имели никаких прав на испанскую корону. Поэтому, умирая, Карл II передал
престол внуку Людовика XIV Филиппу Орлеанскому. Леопольд не признал этого
завещания и стал добиваться испанской короны для своего младшего сына. Все
европейские державы поддержали его претензии и объединились против Франции.
Война началась сразу на многих фронтах. Уже в 1701 г.оду принц Евгений
Савойский вторгся с имперской армией в Северную Италию. В сентябре 1702 г.
принц Людвиг Баденский взял на Рейне крепость Ландау, но в следующем ме-
сяце потерпел поражение у Фридлингена. В 1704 г. французы заняли Аугсбург и
Пассау. Одновременно ухудшилось положение на востоке. После освобождения
Венгрии австрийцы повели себя там, как в завоеванной стране: стали
самовольно вводить новые налоги и с большой строгостью собирать их, нарушали
венгерскую конституцию и даже попытались упразднить национальный сейм. В
1703 г. в Венгрии началось новое восстание. Во г лаве инсургентов встал
Франциск Ракоши. Император был вынужден двинуть против него войска из
Германии. Положение в столице было тревожное. Одно время Леопольд даже
подумывал о переезде в Прагу. Французская армия двинулась на соединение с
Ракоши. Чтобы помешать этому, принц Евгений и герцог Мальборо спешно привели
свои армии к Дунаю. Решительная битва с французами произошла в августе 1704
г. при Гехштедте и закончилась блистательной победой союзников. Французы
потеряли убитыми и ранеными 15 тысяч человек. Их маршал Тальяр сдался в
плен. В декабре того же года была одержана победа над венграми при Тирнау. В
следующем году император Леопольд, давно страдавший от водянки, умер.
Родился в 1640 году, воспитывался сначала у иезуитов для принятия духовного сана, но после смерти старшего брата, Фердинанда (1654), сделался наследником австрийских земель и был провозглашен королем венгерским и чешским. После смерти отца (1657) Леопольд I, несмотря на все интриги Людовика XIV, желавшего добиться императорской короны, был избран в германские императоры благодаря особенно содействию курфюрста Фридриха-Вильгельма Бранденбургского.
Он любил и поощрял занятия историей и естественными науками, покровительствовал музыкантам, основал университеты в Инсбруке, Ольмюце и Бреслау; Леопольдовское общество естествоиспытателей сохраняет его имя. После смерти эрцгерцога Франца-Сигизмунда Тирольского (1665) Леопольд I приобрел графство Тироль и выкупил у Польши княжества Оппельн и Ратибор, заложенные ей Фердинандом III.
Бесстрастный и вялый Леопольд I был искренним сторонником мира, но обстоятельства вовлекли его в многолетние войны. Вместе с королем польским и курфюрстом бранденбургским он принимал участие в войне с Карлом Х шведским и его союзником, Георгом Ракоци семиградским. Вмешательство Турции в смуты Седмиградия (см. Апафи) вовлекло венский двор в войну с Портой. В 1663 году турки ворвались в Венгрию, но были разбиты ген. Монтекуккули при р. Раабе (1664). Не воспользовавшись этой победой, император Варшварским перемирием закрепил за Портой Гроссвардейн и Нейгейзель. Война вскоре возобновилась; протестантская национальная партия подняла мятеж (1678-82), и призванные ею на помощь турки в 1683 году дошли до Вены, которую осаждали с 14 июля по 12 сентября. От разгрома Австрия была спасена лишь победой при Каленберге близ Вены (12 сентября 1683 года). Леопольд I перешел к наступательным действиям, увенчавшимся Карловицким миром. Еще раньше, на прессбургском сейме, ему удалось закрепить за собой Венгрию. Из войн его с Людовиком XIV первая (1672-79) и вторая (1688-97) были неудачны для Австрии. Более счастлива для нее была третья война - война за испанское наследство, в которой битва при Гохштедте была последним блестящим триумфом Леопольда I, принужденного в то же время бороться с новым восстанием венгров (см. Ференц II Ракоци). Крайняя нетерпимость Леопольда I выразилась особенно в жестоком преследовании венгерских кальвинистов.
Семья
В 1666 году Леопольд I женился на испанской инфанте Маргарите Терезе (1651 - 1673), дочери короля Филиппа IV. Из шести детей выжила только одна дочь:
Мария Антония (1669 - 1692), эрцгерцогиня Австрийская, жена курфюрста Махимилиана II Эмануэля
В 1673 году Леопольд женился на Клавдии Фелисите, эрцгерцогине Австрийской (1653 - 1676). У них родились две дочери, умершие во младенчестве.
В 1676 году он женился третий раз на Элеоноре Нойбургской (1655 - 1720), с которой имел десять детей, из которых выжили семеро:
Лучшие дня
| Скромная жизнь после крупного выигрыша Посетило:529 |
Посетило:449 |
мператор Леопольд отличался маленьким ростом, болезненным телосложением, был медлителен и задумчив. Из-за больных ног он шатался при ходьбе, был неловок в движениях и неповоротлив в манерах. Челюсть у него так выдавалась вперед, что передние зубы выходили наружу, и он с трудом мог говорить. Писал же он так дурно, что лишь немногие секретари могли разобрать его почерк. С детства Леопольда готовили к поступлению в духовное звание и объявили наследником престола только после смерти старшего брата Фердинанда.
В результате Леопольд получил такое воспитание, которое не могло сделать из него выдающегося монарха. Лишенный энергии и проницательности, он вовсе не отличался обходительностью, посредством которой государь привлекает сердца приближенных. Его главными чертами были невозмутимое хладнокровие, скрытность, чопорность и пристрастие к правилам строжайшего испанского этикета. Леопольд всегда одевался в черный костюм и носил на белой маленькой голове огромный парик. Он имел угрюмое лицо и очень набожный характер. Благочестием Леопольд не уступал своему отцу и деду. Каждое утро он слушал три обедни, одну за другой, и все время стоял на коленях, ни разу не подняв глаз. Он был верным мужем, нежным отцом и считался щедрым покровителем наук и искусств. При нём были основаны университеты в Инсбруке и Вроцлаве, и возникла картинная галерея в Бельведере. Он увлекался также охотой, музыкой, театром, коллекционированием редкостей, точением чаш из слоновой кости, изготовлением часов и страстно любил нумизматику. Природа одарила его небольшим талантом в музыке, и он сочинял довольно приятные вещицы. Алхимия и гадания занимали остальное его время. Искатели философского камня и всякие кудесники находили в императоре обходительного слушателя и щедрого покровителя. Дела государственные увлекали его намного меньше, и он обычно передоверял их министрам. В основном политические занятия императора ограничивались тем, что он подписывал, не читая, уже готовые бумаги. Военные подвиги никогда не увлекали Леопольда. Хотя в его долгое царствование Австрия выдержала пять тяжелых войн, он ни разу не появился в лагере, не говоря уже о поле сражения.
Самыми опасными противниками империи в это время были турецкий султан и французский король . В 1672 году, когда , казалось, одержал полную победу над Голландией, бранденбургский курфюрст убедил Леопольда объявить войну Франции и поддержать штатгальтера Нидерландов . Имперская армия, впрочем, действовала нерешительно, так что французы легко заняли Эльзас и Пфальц. В 1679 году был заключен договор, по которому император уступил Франции Фрайбург. Мир не был прочным. В 1681 году французы овладели Страсбургом. Леопольд не мог немедленно выступить против них, так как был отвлечён войной с венграми и турками. С самого начала он обнаружил фанатичную нетерпимость по отношению к венгерским диссидентам-протестантам и старался методично одну за другой отменять старинные венгерские вольности. Австрийская армия, введённая в Венгрию под предлогом борьбы с турками, совершала здесь ужасные насилия. Ответом на них послужило мощное восстание, начавшееся в 1673 году. Борьба сделалась особенно упорной, когда во главе венгров встал граф . В 1681 году император должен был пойти на уступки: восстановить старые вольности и прекратить гонения на протестантов. Воспользовавшись междоусобицами в Венгрии, турки в 1682 году овладели несколькими крепостями, а в 1683 году подступили к самой Вене. Император и его двор бежали в Линц. Обороной столицы руководил герцог Карл Лотарингский. Осаждавших было более 200 тысяч, в то время как венский гарнизон едва насчитывал 10 тысяч. Осада и приступы продолжались 60 дней. Турки взорвали около 40 мин и довели австрийцев до последней крайности. Не зная как помочь своей столице, Леопольд обратился за помощью к польскому королю . 12 сентября в сопровождении нескольких немецких князей неожиданно явился под стенами Вены и напал на турецкий лагерь. Потеряв до 10 тысяч убитыми, турки в беспорядке бежали. преследовал врагов и нанес им еще несколько поражений. За свою отвагу он, однако, не получил никакой благодарности от императора. Леопольд встретил с оскорбительной надменностью и обошелся с ним, как со своим слугой.
Война продолжалась и в следующие годы. В 1684 году герцог Лотарингский вторгся в турецкую часть Венгрии, разбил турок под Вакценом и взял Пешт. В 1686 году пала Буда, а в 1687 году турки были разбиты при Мохаче. Тогда же был изгнан из всех своих крепостей. Собравшийся в 1687 году венгерский сейм внес важные изменения в конституцию. Избираемая монархия была заменена наследственной, и члены Габсбургской династии могли отныне вступать на венгерский престол без всяких выборов. Статья Золотой Буллы 1222 года, дозволявшая восстания против короля, нарушившего конституцию, была отменена.
Ещё не закончилась война с Турцией, а уже вспыхнула новая - с Францией. В 1688 году напал на австрийские Нидерланды. Союзниками империи были Англия, Голландия, Испания, а позднее - Савойя. Тем не менее боевые действия шли поначалу неудачно для Леопольда. Французы страшно опустошали берега Рейна, а имперские войска постоянно терпели поражения. В 1690 году австрийцы были разбиты при Флерусе. Но в конце концов, истощенный длительной войной со всей Европой, должен был уступить. В 1697 году в Рисвике был подписан мир, по которому Филиппсбург и Лотарингия вернулись Германии. Из прежних завоеваний за Францией остался только Страсбург. Война с турками также была доведена до благополучного конца. В 1697 году принц Евгений Савойский разбил их при Зенте. По Карловицкому миру 1699 года турки полностью уступили Австрии венгерские земли.
Новое столкновение с Францией произошло спустя всего несколько лет из-за испанского наследства. Последний из испанских Габсбургов, слабоумный , не имел детей. Из двух его сестер одна была замужем за , другая - за Леопольдом. Но Леопольд имел от этого брака только дочь. Третья жена родила ему сыновей и , которые, вообще говоря, не имели никаких прав на испанскую корону. Поэтому, умирая, Людвиг Баденский взял на Рейне крепость Ландау, но в следующем месяце потерпел поражение у Фридлингена. В 1704 году французы заняли Аугсбург и Пассау. Одновременно ухудшилось положение на востоке. После освобождения Венгрии австрийцы повели себя там, как в завоёванной стране: стали самовольно вводить новые налоги и с большой строгостью собирать их, нарушали венгерскую конституцию и даже попытались упразднить национальный сейм. В 1703 году в Венгрии началось новое восстание. Во главе инсургентов встал . Император был вынужден двинуть против него войска из Германии. Положение в столице было тревожное. Одно время Леопольд даже подумывал о переезде в Прагу. Французская армия двинулась на соединение с Ракоци. Чтобы помешать этому, принц Евгений и герцог Мальборо спешно привели свои армии к Дунаю. Решительная битва с французами произошла в августе 1704 года при Гехштедте и закончилась блистательной победой союзников. Французы потеряли убитыми и ранеными 15 тысяч человек. Их маршал Тальяр сдался в плен. В декабре того же года была одержана победа над венграми при Тирнау.
В следующем году император Леопольд, давно страдавший от водянки, умер.
Леопольд I (1658–1705) извлек уроки из ошибок и неудач обоих Фердинандов, своих отца и деда. На протяжении своего почти полувекового царствования он сочетал верность традиционным габсбургским ценностям - католицизму и абсолютизму - с политической гибкостью и умением добиваться выгодных компромиссов. Император стремился не обострять отношения с протестантскими князьями Германии и в этом смысле был чуть ли не образцом религиозной терпимости. В то же время в наследственных землях Габсбургов при Леопольде I проводился весьма жесткий централизаторский и контрреформационный курс. Это позволило императору, с одной стороны, консолидировать габсбургские владения, которые все больше приобретали черты единого государственного образования, а с другой - укрепить свое положение в «Священной Римской империи». В условиях французской экспансии многие субъекты империи начали видеть в Вене свою опору, защитницу вольностей и привилегий, которых германские земли добились в ходе Тридцатилетней войны.
Трудно представить себе более непохожих государей, чем этот некрасивый, застенчивый, не слишком решительный и очень набожный Габсбург, пользовавшийся (незаслуженно) репутацией тугодума, и французский «король-солнце» Людовик XIV. Леопольд и Людовик, родственники (двоюродные братья по материнской линии) и почти ровесники, на протяжении десятилетий были основными соперниками в борьбе за военно-политическое господство в Европе. Поначалу Габсбург оборонялся, Бурбон наступал, затем они поменялись местами. Об этой схватке, длившейся несколько десятилетий, мы еще поговорим, пока же остановимся на другом важнейшем аспекте политики императора Леопольда - его борьбе с Османской империей, результатом чего стала ликвидация турецкой угрозы Центральной Европе и новое возвышение венских Габсбургов, принесшее им славу защитников христианского мира.
Турки не оставляли Центральную Европу в покое с начала XVI века. Габсбургам, как, впрочем, и остальным европейским государям, очень повезло, что во время Тридцатилетней войны Османской империи, охваченной внутренними неурядицами, было не до новых походов, и на юго-восточных границах христианского мира царило относительное спокойствие. Однако в 1650-е годы фактическую власть в Стамбуле прибрали к рукам умные и жестокие представители рода Кёпрюлю, который дал Блистательной Порте нескольких великих визирей. При них мусульманская империя вновь пережила подъем - как оказалось, последний в своей истории. В 1658 году турки вторглись в Трансильванию, чем вызвали сильное беспокойство Вены, которая рассматривала это автономное княжество как буферную зону между землями Габсбургов и Османской империей. В 1663 году султан объявил войну императору.
И тут впервые проявилось необыкновенное военное счастье Леопольда I. Император, не воинственный по натуре, сам не был способен на полководческие подвиги, зато его военачальники почти не знали поражений - во всяком случае, в сражениях против турок. Первая же крупная битва - у Сен-Готарда 1 августа 1664 года - закончилась великолепной победой императорских войск под командованием князя Раймунда Монтекукколи. Однако мир, который император поспешил заключить, был на удивление невыгодным, Леопольд даже согласился выплачивать султану 200 тыс. золотых ежегодно. Впрочем, император поступил мудро: после этого турки не тревожили его почти 20 лет, что позволило Вене сосредоточиться на борьбе с гегемонистскими притязаниями Франции и усмирении вечно неспокойной Венгрии.
Выбирая между своими наследственными владениями и хрупкой «Священной Римской империей», Леопольд I отдавал предпочтение первым. Военно-политическая активность австрийцев на юго-восточном, турецком направлении в значительной степени обусловлена этим выбором: разгром турок был объективной необходимостью, без него габсбургские земли оставались бы постоянно уязвимыми. Кроме того, при Леопольде I габсбургский абсолютизм приобрел те черты, которые отличали его от абсолютизма французских Бурбонов и прусских Гогенцоллернов. Он был в первую очередь аристократическим и католическим, военная и гражданская бюрократия еще не играла в империи Габсбургов той роли, которую ей удастся завоевать много позднее - во второй половине XVIII века.
Леопольд I, этот тихий, невзрачный человек (император отличался маленьким ростом, у него были тонкие ноги, большая голова, щетинистые усы и, конечно же, габсбургская нижняя губа, к тому же почти карикатурных размеров), обладал немалым честолюбием и не позволял помыкать собой. Время от времени на венском придворном горизонте появлялась очередная звезда, которую прочили в негласные правители империи (князь Ауэрсперг, затем князь Лобковиц, в конце царствования - принц Евгений Савойский), но спустя некоторое время фаворит попадал в немилость и выяснялось, что власть при дворе по-прежнему принадлежит императору.
Леопольд настаивал на скрупулезном соблюдении сложного придворного церемониала, заимствованного некогда у испанцев, благодаря которому чопорная атмосфера венского Хофбурга резко отличалась от роскоши и живости Версаля при Людовике XIV. Вероятно, строгость и торжественность дворцовых церемоний позволяла стеснительному императору лишний раз почувствовать свое величие и убедиться в том, сколь велика социальная дистанция, отделяющая его от всех остальных. Именно этому Габсбургу Вена обязана множеством великолепных строений в стиле барокко. Император был также покровителем искусств, да и сам являлся плодовитым композитором, написавшим 79 церковных и 155 светских музыкальных произведений. Поддерживал Леопольд и научную деятельность, причем не только в габсбургских землях, но и в Германии: так, он даровал ряд привилегий академии в имперском городе Швайнфурт, получившей его имя - Academia Leopoldina .
В начале 1680-х годов, после нескольких столкновений с Польшей и Россией, турки вновь обратили свое внимание на Габсбургов. В Вене откровенно проспали приготовления Османской империи к большой войне, поэтому, когда 16 июля 1683 года огромная (по разным сведениям, от 90 до 200 тыс. человек) армия противника подошла к стенам столицы, там поднялась паника. Император, недолго думая, бежал вместе с семьей и придворными в Пассау, оставив в Вене лишь небольшой гарнизон.
Турки, впрочем, не были сильны в осадном искусстве, и несколько месяцев защитникам Вены удавалось отражать их попытки взять город штурмом. Тем временем родственник императора, герцог Карл Лотарингский, договорился о помощи с польским королем Яном III Собесским и баварским курфюрстом Максимилианом Эммануэлем. 12 сентября армия союзников атаковала турецкие позиции. В жестокой битве турки были разгромлены, их командующий, великий визирь Кара-Мустафа, бежал с поля боя и впоследствии был по приказу султана подвергнут традиционной для турецких вельмож казни - задушен шелковым шнурком. Битва под Веной не только принесла Яну Собесскому славу спасителя Европы, но и вызвала давно не виданныи религиозный энтузиазм во многих странах. Под влиянием победы у стен Вены война с турками стала очень популярной, в ней приняли участие дворяне со всей Европы, и в 1685 году в распоряжении императора в Венгрии было уже около 100 тыс. человек.
Образовался мощный антитурецкий альянс, в который, помимо императора, вошли Польша, Венеция, а позднее (1697) и петровская Россия, пробивавшая себе дорогу в европейскую политику. В 1686 году императорские войска взяли штурмом Буду - древнюю венгерскую столицу, более 140 лет находившуюся в руках турок. Враг был вытеснен из Венгрии, затем из Трансильвании, армия императора вошла в Сербию. В 1687 году венгерские сословия признали за Габсбургами наследственные права на корону святого Стефана, затем их примеру последовали и сословия Трансильвании. Так был сделан решающий шаг к окончательному присоединению всех земель венгерской короны к габсбургским владениям - цель, которой династия пыталась достичь более полутора веков.
До социальной гармонии в Венгрии, тем не менее, было далеко. Землями награждались в первую очередь лояльные Габсбургам магнатские роды. Впервые в истории габсбургского правления в Венгрии правительством были приняты меры по германизации местного населения. В документах земельной комиссии, занимавшейся вопросами обустройства венгерских земель после освобождения, прямо значилось: «Венгерскую кровь, дающую людям склонность к беспорядкам и мятежам, необходимо смешать с кровью немецкой так, чтобы была обеспечена любовь и доверие [народа] к наследственному монарху ». Все это создавало предпосылки для массового недовольства, которое позднее вылилось в восстание под руководством Ференца Ракоци.
Политика правительства Леопольда I в Трансильвании была более гибкой. В этом княжестве жили несколько народов - валахи (предки нынешних румын), венгры, сикулы (южная ветвь мадьярского этноса) и немцы (саксонцы), перебравшиеся сюда в средние века. Жители Трансильвании принадлежали к четырем вероисповеданиям - римско-католическому, реформатскому, православному к униатскому (греко-католическому). Diploma Leopoldina (1691) в основном сохранила существующее национально-религиозное многообразие. Княжеский титул стал наследственным в роду Габсбургов, но на основы местной автономии Габсбурги до поры до времени не покушались: продолжало действовать трансильванское правительство - gubernium , которое состояло из президентами 12 советников, представлявших различные национальные и религиозные общины (правда, румынское большинство оставалось почти бесправным в политическом отношении). Полномочия трансильванских властей оставались довольно обширными и были ограничены лишь в 1754 году. Очевидно, подобный либерализм был обусловлен тем, что турецкая угроза еще сохранялась и Габсбурги не хотели восстановить против себя население самой восточной из своих земель.
Мирный договор, подписанный в 1699 году в Карловице (нынешние Сремски Карловцы в Сербии), официально закрепил колоссальный успех Габсбургов. Султан признал право императора на венгерский престол. Венгерское королевство стало составной частью формирующейся дунайской монархии, которая благодаря крупным территориальным приобретениям и громкой военной славе уверенно вошла в число ведущих европейских держав. (Именно в эти годы, кстати, название «Австрия», хоть и неофициально, начинает обозначать весь конгломерат габсбургских владений). Вместе с тем Карловицкое соглашение означало новый поворот в политике династии, которая отныне стояла во главе уже не только центральноевропейской, но и балканской державы. С этого момента балканская политика стала важной частью внешнеполитического курса Вены. Таким образом, в конце XVII столетия империя Габсбургов выполнила свое первоначальное историческое предназначение - щита христианской Европы, о который разбилось турецкое нашествие. Османская Турция, несмотря на последующие отдельные успехи в борьбе с Габсбургами, вступила в период упадка, который растянулся более чем на два столетия и завершился ее распадом в 1918 году.
Ликвидация турецкой угрозы, однако, не стала началом экономического, социального и культурного подъема Центральной и Восточной Европы. Чешские земли, Венгрия, Хорватия и Трансильвания в XVI–XVII веках почти непрерывно были ареной боевых действий. Целые провинции обезлюдели, хозяйство пришло в упадок, разорившиеся крестьяне, особенно на юге, в степной зоне, объединялись в разбойничьи банды. Англичанка леди Мэри Монтегю, путешествовавшая в 1717 году по восточным провинциям габсбургской монархии, писала: «Нет ничего печальнее, чем ехать по Венгрии, вспоминая о прежнем цветущем состоянии этого королевства и наблюдая его ныне почти безлюдным ».
Положение земледельческого населения оставалось крайне тяжелым: усиление позиций магнатов, концентрация земельной собственности в их руках вели к развитию так называемого «второго издания крепостничества» (в XIV - начале XVI веков первоначальная, средневековая крепостная зависимость в большинстве районов Европы практически сошла на нет). В Богемии, Моравии, Силезии крестьяне отдавали землевладельцу, государству и церкви до 70% своих доходов. Особенно нелегко пришлось им после введения в середине XVII в. контрибуции - прямого налога, взимавшегося для финансирования военных нужд. В Венгрии ситуация была несколько иной, но и там то и дело вспыхивали бунты доведенной до отчаяния сельской бедноты.
Резко замедлился рост городов, их политическое влияние в Чехии, Венгрии, Трансильвании в конце XVII - начале XVIII века стремилось к нулю. В 1720 году в Буде жили всего 12 тыс. человек, в Пресбурге (ныне Братислава) - около 8 тысяч. Экономический, политический, культурный разрыв между западом и востоком Европы становился все более очевидным. Если на западе - в Великобритании, Голландии, Франции, Швейцарии, рейнских областях Германии - начался экономический подъем, процветала торговля, в структуре общества все сильнее заявляло о себе «третье сословие», то на востоке основы старого порядка оставались незыблемыми. «Дворянство по-прежнему было доминирующим классом; горожане играли незначительную роль; крестьяне влачили существование, немногим отличавшееся от рабского. Мелкое дворянство в Австрии и Богемии утратило свои земли и постепенно исчезло как социальный слой. В Венгрии его позиции оказались прочнее. Даже обеднев, шляхта упорно держалась за свои поместья и привилегии и в конечном итоге выжила » (Mamatey V. Rise of the Habsburg Empire. Malabar (FI.), 1995. P. 60 ).
Габсбурги властвовали над огромной, но неблагополучной и отсталой империей, нуждавшейся в модернизации. Эта задача, однако, могла быть решена только по окончании другой военной эпопеи - на западе.
«Принц Евгений: славный рыцарь…»
Сильные чувства нередко помогают людям добиться выдающихся успехов. Причем зачастую неважно, какого рода эти чувства - преданность идее, чувство долга, любовь или ненависть, главное, чтобы они переполняли все его существо. Блестящая полководческая карьера принца Евгения Савойского (1663–1736), одного из лучших военачальников своей эпохи и безусловно лучшего из когда-либо служивших Габсбургам, была в значительной степени построена на его обиде и ненависти к французскому королю Людовику XIV.
Первые 20 лет жизни Евгений, младший сын графа де Суассон, представителя североитальянской Савойской династии, и Олимпии Манчини, племянницы некогда всесильного кардинала Мазарини, провел в Париже и Версале. Ходили слухи, что невысокий, вспыльчивый и очень честолюбивый юноша на самом деле вовсе не савойский принц, а плод любовной интрижки «короля-солнца» с красавицей Олимпией. Никаких доказательств этой версии не существует, хотя, если бы она соответствовала действительности, жизнь Евгения Савойского представлялась бы достойным Шекспира примером вражды отца и сына. Как бы то ни было, Людовик по каким-то причинам недолюбливал Евгения, и когда принц, с детства питавший склонность к военному ремеслу, вознамерился встать под знамена французской армии, ему было отказано. Если бы король Людовик знал, какую ошибку он совершает!
Оскорбленный до глубины души, Евгений - по преданию, всего с 25 талерами в кармане - отправился прямиком к главному противнику надменного Бурбона, императору Леопольду, был принят в императорскую армию и уже в сражении с турками у стен Вены показал такую храбрость, что был награжден золотыми шпорами и назначен командиром драгунского полка. После этого его военная карьера развивалась с неслыханной скоростью. В 1686 году Евгений принимает участие в штурме Буды и получает генеральский чин. Два года спустя он вносит решающий вклад во взятие императорской армией Белграда. Затем Леопольд направляет его в Италию, где принц с почти неизменным успехом сражается с французами в ходе так называемой Девятилетней войны. В 29 лет Евгений Савойский становится маршалом империи! Затем его услуги вновь требуются на востоке. Турки отступают, и в 1697 году принц Евгений наносит им удар сокрушительной силы, наголову разбив самого султана Мустафу II при Зенте.
Слава, почести и деньги сыпались на принца как из рога изобилия. Впрочем, Евгений Савойский честно заслужил их: пулям он не кланялся и за полвека службы Габсбургам был 13 раз ранен. Принц был вспыльчив, порою груб и жесток, но все искупал его полководческий дар, благодаря которому императорские войска одерживали одну блестящую победу за другой. Евгений Савойский придерживался нетрадиционных для тогдашнего времени взглядов на войну. Его разнообразный боевой опыт (война с французами велась по иным правилам, чем с турками) позволял умело сочетать различные тактические приемы, приводя противника в замешательство. Важнейшим качеством армии принц Евгений считал мобильность, поэтому в его войсках особая роль отводилась кавалерии. Этот военачальник любил нестандартные решения. Так, в 1702 году принц Евгений совершил то, что за 19 столетий до него проделал Ганнибал и через сто лет после него - Суворов: императорская армия по горным тропам перешла Альпы и застигла врасплох французские войска маршала Катина. Позднее, вновь воюя с турками в Сербии, принц Евгений принял бой в крайне невыгодных условиях - на рассвете, в густом тумане, к тому же противник имел четырехкратный численный перевес. Тем не менее риск оправдал себя: солдатам Евгения Савойского удалось отбить атаки врага, отбросить турок и, обратив их в бегство, занять Белград.
Не будучи высокообразованным человеком и не являясь крупным военным теоретиком, принц Евгений не был и тупым рубакой: он всегда понимал, что война, говоря словами Клаузевица, есть лишь продолжение политики иными средствами. Его политическое влияние в последние годы правления Леопольда I становилось все более значительным. В 1700 году он входит в узкий круг ближайших советников императора, а три года спустя становится главой гоф-кригсрата - высшего военного совета габсбургской монархии. При этом принц открыто высказывал свои взгляды, несмотря на то что они нередко противоречили воззрениям государя и многих его советников. Так, он упорно настаивал на соблюдении интересов армии как важнейшего элемента государства, зачастую противопоставляя их интересам династическим, что было новым словом в политике того времени. Поэтому опалы в жизни Евгения Савойского были почти столь же часты, как триумфы на полях битв. Не стал исключением и период войны за испанское наследство, принесшей принцу европейскую славу.
Габсбурги правили Испанией с начала XVI века, когда Kapл V (как испанский король - Карл I) стал наследником своего деда по матери, Фердинанда Арагонского. Испанскую линию династии продолжил Филипп II (1556–1598) - умный, чрезвычайно набожный, но при этом холодный и жестокий монарх, который немало сделал для превращения Испании в единое государство, однако, как и его отец, не преуспел в осуществлении мечты об универсальной империи. Испания стала первой европейской колониальной державой, но после разгрома в 1588 г. англичанами огромного флота - «Непобедимой армады», построенной Филиппом II, Великобритания стала постепенно вытеснять испанцев с океанских просторов. Неудачу потерпел Филипп и в Нидерландах, которые сбросили его власть и отстояли независимость в многолетней борьбе.
Мадридские и венские Габсбурги тесно сотрудничали. В XVI–XVII вв. они были союзниками в многочисленных войнах. Кроме того, в каждом поколении обе линии скрепляли свой союз родственными браками. Это в конечном итоге привело испанских Габсбургов к дегенерации. Если Филипп III и Филипп IV, сын и внук Филиппа II, не были отмечены сильной печатью вырождения (хотя их родители являлись довольно близкими родственниками), то в результате брака Филиппа IV с Марией Анной Австрийской, сестрой Леопольда I, произошла генетическая катастрофа. Их единственный сын и наследник Карл II, последний испанский Габсбург, был человеком отсталым умственно и физически, что усугублялось недостатками воспитания. Вот как описывал уже взрослого испанского короля папский нунций при мадридском дворе: «Он скорее маленького роста, чем высокий; хрупкий, неплохого сложения; лицо его в целом некрасиво; у него длинная шея, широкое лицо и подбородок с типично габсбургской нижней губой… Выглядит он меланхоличным и слегка удивленным… Он не может держаться прямо при ходьбе, если не держится за стену, за стол или за кого-нибудь. Он так же слаб телом, как и разумом. Время от времени он проявляет признаки ума, памяти и определенной живости, но… обычно он апатичен и вял и кажется тупым. С ним можно делать все, что угодно, потому что своей воли у него нет ». Если учесть, что с середины XVII века Испания переживала жесточайший экономический кризис, нетрудно догадаться, сколь пагубным для страны оказалось правление такого монарха. К тому же Карл был бездетен, и претендентами на корону Испании и ее владения в Америке и Азии являлись как австрийские Габсбурги, так и французские Бурбоны, тоже состоявшие в родстве с несчастным королем.
Конфликт, вспыхнувший вскоре после смерти последнего испанского Габсбурга в конце 1700 года, по масштабам и вовлеченности в него сильнейших держав Европы можно сравнить с Тридцатилетней войной. По сути же он стал завершающим этапом многолетнего противостояния Франции Людовика XIV, с одной стороны, и остальных членов «европейского концерта держав» - с другой.
Речь шла не только о династическом столкновении Габсбургов и Бурбонов, но и об ответе на главный вопрос тогдашней геополитики: удастся ли Франции стать державой-гегемоном, к чему вот уже 40 лет стремился «король-солнце», или же военно-политическое равновесие на континенте будет восстановлено?
В чем заключались цели Габсбургов в войне за испанское наследство (1701–1714)? Как и все остальные державы, империя (вплоть до заключительной фазы войны, когда на престол взошел Карл VI) выступала за разделение громадных владений испанской короны. При этом Вена стремилась как к максимальному ослаблению Франции, так и к усилению собственных позиций, в первую очередь в Италии. Обе цели были связаны между собой: господство на Апеннинском полуострове давало Габсбургам возможность обезопасить австрийские земли и в то же время самим угрожать Франции вторжением с юго-востока. Итальянское направление занимало важное место во внешней политике Габсбургов с конца XV века, так что здесь Леопольд I и его преемники шли по стопам предков.
Как только в Париж прибыл гонец с вестью о смерти Карла II, герцог Филипп Анжуйский, получивший по завещанию покойного короля право называться Филиппом V Испанским, засобирался в дорогу. Прощаясь с внуком, Людовик XIV сказал ему: «Будьте хорошим испанцем, в этом заключается ваша главная обязанность; но не забывайте, что вы родились во Франции ». Филипп не забыл. Но помнили об этом и в Лондоне, Вене, Гааге - и не признали французского принца испанским королем, поскольку фактическое приращение к Франции Испании и ее владений грозило колоссальным ростом мощи Бурбонов. Так сформировалась новая антифранцузская коалиция, душой (и кошельком) которой стало британское правительство вигов.
Сама же Испания раскололась. Старые противоречия между центром и восточными провинциями вышли наружу, и если Кастилия, Леон, Галисия, Андалусия ничего не имели против бурбонского короля, то Каталония и Арагон взбунтовались. В Мадриде правил Филипп V, в Барселоне же в 1704 году высадился младший сын Леопольда I - эрцгерцог Карл, провозглашенный мятежниками испанским королем под именем Карла III.
К тому времени активные боевые действия шли, помимо Пиренейского полуострова, на севере Италии, юго-западе Германии и в южных - испанских - Нидерландах (нынешней Бельгии). На итальянском театре военных действий принцу Евгению удалось нанести французам ряд чувствительных поражений. В 1704 году принц Евгений, эта палочка-выручалочка союзников, перебрался на германский фронт. Здесь он впервые встретился с английским командующим Джоном Черчиллем, герцогом Мальборо (1650–1722), совместно с которым принцу Евгению предстояло одержать несколько блестящих побед. Первой из них стала битва при Хохштедте - Бленхайме, в которой союзники нанесли французам и баварцам поражение, вынудившее Людовика XIV перейти к оборонительной тактике.
В 1706 году армия герцога Мальборо заняла южные Нидерланды, Евгений Савойский, вернувшийся в Италию, отбил у французов Турин. Позднее войска коалиции вступили в Неаполь. В 1708 году принц Евгений и герцог Мальборо вновь объединили усилия и разгромили французов в кровавой битве при Ауденаарде. Союзники добились практически всего, чего хотели: Италия, Нидерланды, большая часть Эльзаса были в их руках. Неудачи преследовали лишь эрцгерцога Карла, который вначале взял Мадрид, но затем был выбит оттуда Филиппом V (1706). Франция была до предела истощена войной. Постаревший Людовик XIV утратил уверенность в себе и был готов заключить мир даже на невыгодных условиях. Переговоры, проходившие в 1709 году в Гааге, тем не менее, провалились - главным образом из-за чрезмерного честолюбия императора Иосифа I (1705–1711). Старший сын Леопольда I обладал живым и энергичным, но несколько неуравновешенным характером. Как и Евгений Савойский, хоть и по другим причинам, он испытывал неприязнь к «французским дьяволам» и их королю, а посему стремился как можно сильнее унизить Людовика. Представители императора на переговорах настояли на том, чтобы Франции было предъявлено жестокое, заведомо невыполнимое требование: предложить Филиппу V отказаться от испанской короны, а если тот не согласится - помочь союзникам изгнать его из Испании. Таким образом, деду предлагали начать войну против собственного внука. На это Людовик XIV пойти не мог. Война продолжалась.
В сентябре 1709 года в результате новой битвы армии Евгения Савойского и герцога Мальборо с войском французских маршалов Виллара и Буффлера у деревни Мальплаке (недалеко от нынешней франко-бельгийской границы), союзники потеснили французов, но были обескровлены, потеряв убитыми и ранеными около 22 тысяч человек (противник - лишь 12 тысяч). Франция показала, что будет драться до последнего вздоха. Стало ясно, что европейский конфликт может быть разрешен только дипломатическим путем. Вскоре начался новый раунд переговоров о мире.
В апреле 1711 года от оспы в возрасте 33 лет умер император Иосиф I. Он правил всего 6 лет и не успел осуществить ряд замыслов, направленных на реформирование государственного и военного механизма империи. Тем не менее некоторые историки полагают, что его короткое царствование представляло собой «…вершину имперской австрийской политики, что подтверждает и всеобщее ощущение пустоты, вызванное его смертью » (Hamann В. (red.). Habsburkove. Zivotopisna encyklopedie. Praha, 1996. S. 181 ). Более взвешенным представляется другой подход, согласно которому Иосиф I «…останется императором больших проектов, императором позднего, возможно, слишком позднего возрождения имперской идеи, императором могучих, но порой лишь судорожных и кратковременных импульсов » (Кайзеры, c. 240 ).
Как бы то ни было, именно ранняя смерть Иосифа I имела первостепенное значение для будущего европейской политики и габсбургской династии. Иосифу наследовал его брат Карл - неудачливый претендент на испанский престол. Став Карлом VI (1711–1740), он и не подумал отказаться от этих претензий. В случае победы в Испании Габсбурги имели шанс вновь, как при Карле V, стать обладателями «империи, над которой никогда не заходит солнце». А этого не могли допустить не только Франция, но и Англия с Голландией. Антифранцузская коалиция утрачивала свой raison d’etre. Мир становился настоятельной необходимостью.
В переговорах, закончившихся Утрехтским миром (1713), новый император участвовать отказался. Тем не менее его пожелания были учтены: под власть Карла VI перешли Ломбардия с Миланом, юг Италии с Неаполем, бывшие испанские анклавы в Тоскане и южные Нидерланды (Бельгия). Филипп V получал испанскую корону, отказывался от наследственных прав на корону Франции, сохранял заморские владения Испании, но отдавал англичанам Гибралтар (который они сохраняют за собой до сих пор), остров Менорку и предоставлял им некоторые торговые привилегии в своем королевстве. Французы обязались вернуть все захваченные ими земли на правом берегу Рейна, но сохранили Эльзас со Страсбургом. Голландцы вернули себе ряд крепостей на территории нынешней Бельгии. Савойский герцог получил Сицилию. Бранденбургский курфюрст был признан королем Пруссии и добился небольших земельных приращений.
Война за испанское наследство привела к краху гегемонистских планов Людовика XIV и установлению относительного равновесия сил на континенте, при котором ни одна держава не могла в одиночку противостоять коалиции других держав. Такая ситуация, сохранявшаяся вплоть до наполеоновских войн, соответствовала в первую очередь интересам Великобритании, появившейся на карте Европы в результате англо-шотландской унии 1707 года. Так возникли предпосылки британской колониальной экспансии и доминирующего положения этой страны в европейской политике последующих лет. Учитывая, что в эти же годы Россия нанесла ряд поражений Швеции, предопределивших благоприятный для империи Петра Великого исход Северной войны, можно сказать, что второе десятилетие XVIII века стало временем формирования «концерта держав» в том виде, в каком ему было суждено просуществовать еще два столетия - вплоть до окончания Первой мировой войны. За это время соотношение сил между державами неоднократно менялось, возникали и исчезали многочисленные союзы и коалиции, но список основных участников европейской политической игры оставался почти неизменным. Даже объединение Германии и Италии во второй половине XIX века стало в какой-то мере последствием Утрехтского мира, положившего начало возвышению Пруссии среди германских и Пьемонта - среди итальянских государств.
Император скрепя сердце присоединился к условиям Утрехтского мира год спустя в Раштатте (1714). Честолюбию Карла VI была сделана уступка: формально он не подписал мирного соглашения с Испанией и не признал Филиппа V королем (это произошло позднее, в 1725 году). Кроме того, император выторговал у испанцев Сардинию, которую шесть лет спустя обменял у пьемонтского короля на Сицилию - в эпоху династической дипломатии были возможны и такие вещи. Измотанная многолетней войной Европа вступала в период относительного спокойствия.
Именно спокойствие оказалось губительным для принца Евгения Савойского. В мирное время он чувствовал себя не у дел, к тому же отношения с новым императором - благодаря стараниям некоторых советников Карла VI - у полководца были хуже, чем с его предшественниками. В 1716–1719 годах принц Евгений еще раз показал себя в новой войне против турок, но это была его лебединая песня. Армия одряхлела вместе со своим командующим, а таланта военного реформатора у Евгения Савойского, как выяснилось, не было. Есть и его вина в упадке австрийской военной мощи при Карле VI, с катастрофическими результатами чего пришлось позднее столкнуться наследнице императора Марии Терезии. В 1734 году, во время непродолжительной войны за польское наследство, принц Евгений, дряхлый старик, вновь выступил в поход, но на сей раз не снискал никаких лавров. Два года спустя он умер, оставив после себя многомиллионное состояние, несколько роскошных дворцов и обширную библиотеку, которую вскоре выкупил Карл VI. Главным же наследием легендарного полководца были, конечно, его победы. Военачальника такого масштаба Габсбургам больше никогда не удавалось привлечь под свои знамена. Многие поколения австрийских солдат, маршируя на фронт, пели песни о «принце Евгении, славном рыцаре».
Обманчивое величие последнего Габсбурга
Странное наследство досталось императору Карлу VI. С одной стороны, он мог гордиться тем, что повелевает более чем 10 млн человек на территории от Альп до Трансильвании и от Силезии до Белграда. Кроме того, Раштаттский мир сделал Карла сюзереном значительной части Италии и южных (бывших испанских) Нидерландов. С другой же стороны, разбросанность и разнородность габсбургских владений представляли собой потенциальную угрозу власти Австрийского дома, который, по сути дела, был единственным фактором, объединявшим подвластные Габсбургам народы. Главной проблемой, которая встала перед Карлом VI и его правительством, оказалась интеграция земель, находившихся под скипетром династии. Эта проблема, в свою очередь, была связана с вопросом о самом существовании Casa de Austria, ибо император остался последним мужчиной в роду.
Брак Карла с Елизаветой Кристиной Брауншвейг-Вольфенбюттельской, заключенный в 1708 году, долгое время оставался бездетным. Не имея наследников, Карл VI был вынужден искать нестандартные решения династической проблемы. Таким решением стала Прагматическая санкция (1713) - документ, провозглашавший неделимость владений Австрийского дома и утверждавший новые принципы престолонаследия. Предполагалось, что власть после смерти Карла VI перейдет к его племяннице, старшей дочери Иосифа I, а в случае, если ни она, ни ее сестра не переживут своего дядю, наследство достанется сестрам императора и их потомству. Однако вскоре у Карла и Елизаветы наконец родился сын, а вслед за ним - три дочери. Поскольку мальчик прожил совсем недолго, формула Прагматической санкции была изменена в пользу старшей из дочерей Карла VI, Марии Терезии. Ее двоюродные сестры, дочери императора Иосифа, выйдя замуж, отказались от прав на габсбургское наследство, но их мужья, курфюрсты баварский и саксонский, Прагматическую санкцию не признали, что позднее имело серьезные политические последствия.
Всеобщее признание Прагматической санкции стало главной целью австрийской политики при Карле VI. По сути дела, санкция была не одним, а целой серией документов, провозглашавших новый порядок наследования (от имени императора) и выражавших согласие с этим порядком (от имени сословных собраний отдельных габсбургских земель). Австрийский историк Йозеф Редлих, досконально изучивший правовую сторону габсбургского владычества в Центральной Европе, считал Прагматическую санкцию своего рода Magna Charta этого региона - документом, заложившим государственно-правовые основы империи Габсбургов. Другой видный исследователь, Роберт Канн, отмечал, что «…был юридически закреплен существовавший де-факто с 1526 года союз, основанный на принадлежности всех земель династии единому суверену (Personal Union), а его характер стал более тесным - это было подлинное объединение (Real Union) земель под властью Австрийского дома » (Капп R. A. The Multinational Empire: Nationalism and the National Reform in Habsburg Monarchy. New York, 1950.Vol. 1. P. 10 ).
Однако без гарантий ведущих держав Прагматическая санкция не стоила и той бумаги, на которой была написана. Поэтому ее признание стало условием почти всех многочисленных переговоров, которые в ту эпоху вело императорское правительство с членами «европейского концерта». Габсбургам приходилось учитывать, что дипломатические комбинации в европейской политике в то время менялись с калейдоскопической быстротой. В середине 1720-х годов произошло кратковременное сближение Мадрида и Вены. Карл VI и Филипп V официально признали друг друга, причем испанский король согласился с положениями Прагматической санкции (1725). Годом позже санкцию признала Россия, а затем Пруссия. Тем временем Франция, где власть при юном Людовике XV оказалась в руках многоопытного кардинала Флери, оправилась от последствий бесконечных войн предыдущего царствования и вновь стала претендовать на роль ведущей континентальной державы.
Это естественным образом способствовало новому сближению Австрии, Англии и Голландии. Лондон и Гаага признали Прагматическую санкцию, а в январе 1732 года с ее положениями согласился и рейхстаг «Священной Римской империи», кроме представителей Баварии и Саксонии. Но лишь 2 мая 1738 года стареющий Карл VI смог окончательно вздохнуть с облегчением: в этот день был подписан франко-австрийский договор, одним из пунктов которого стало признание Людовиком XV Прагматической санкции.
Союзнические отношения, сложившиеся в начале XVIII века между Веной и Петербургом, несколько омрачила история с царевичем Алексеем. В 1718 году старший сын Петра Великого, отношения которого с отцом давно не складывались, бежал в Вену, где попросил у императора защиты и покровительства (супруга Карла VI была родственницей принцессы Шарлотты, покойной жены Алексея Петровича). Карл отправил царевича в отдаленный замок на юге Италии, но русской разведке удалось установить, где находится Алексей, и разгневанный Петр послал «цесарю» письмо, в котором настаивал на выдаче сына, угрожая войной. К столкновению с Россией Австрия не была готова, да и повод представлялся слишком несущественным, поэтому Карл выдал Алексея Петру, заручившись у русского посланника графа Толстого гарантией безопасности царевича. Своего слова русские власти, как известно, не сдержали: Алексей погиб в Петербурге, где был убит по приказу отца.
Во внутреннем устройстве монархии при Карле VI происходили изменения, правда, недостаточно радикальные и глубокие для того, чтобы способствовать быстрой модернизации принадлежавших Габсбургам отсталых областей Центральной и Восточной Европы. Будучи по населению примерно равной Франции, Австрия в 1700 году располагала национальным доходом, составлявшим лишь 26% французского. Казне постоянно не хватало средств, и в то же время огромные деньги уходили на содержание двора. Несколько улучшилась ситуация после создания единого Совета по торговым делам, к которым Карл VI проявлял определенный интерес. В этот период, кстати, наметилось своеобразное разделение труда в рамках государства Габсбургов: если в альпийских землях, Богемии, Моравии, Силезии наблюдался промышленный рост, то Венгрия оставалась преимущественно сельскохозяйственным королевством. В чешских землях доля населения, занятого на фабриках, в мастерских и мануфактурах, в середине XVIII столетия достигла 10%, в Венгрии же она составляла лишь 1%.
Чрезвычайно отсталой была система набора в армию, которая вплоть до 1720-х годов оставалась в руках отдельных земель монархии. Это превращало императорские войска, по сути дела, в набор разрозненных ополчений. Нормальная координация военной политики, равно как и реформа армии, в таких условиях была невозможна. Карлу VI в общем-то сильно везло: на протяжении всего царствования ему так и не пришлось вести серьезную войну на западе; столкновения с испанцами, французами и савойцами в Италии носили спорадический характер. Благодаря всеобщему стремлению сохранить военно‑политическое равновесие в Европе Габсбурги раз за разом выходили сухими из воды, не неся крупных территориальных потерь. Только в последние годы правления Карла VI стало ясно, что его монархия в военном отношении - колосс на глиняных ногах. В 1737 году Австрия в союзе с Россией вступила в очередную войну против Турции. Если русской армии под командованием фельдмаршала Миниха удалось, хоть и ценой больших потерь, нанести туркам в Причерноморье и Молдавии ряд поражений, то от былой боевой славы императорских войск не осталось и следа. Условия мира, который австрийское правительство было вынуждено подписать с Османской империей, оказались тяжелыми: император отказывался от ряда территорий в Сербии и Боснии, в том числе от Белграда, а также от Малой Валахии (часть нынешней Румынии). Таким образом, было потеряно практически все, что добыл принц Евгений в предыдущей войне с турками, закончившейся Пожаревацким миром (1718).
Эта проигранная война означала новый этап в истории балканского вопроса в европейской политике. Экспансия Габсбургов в юго-восточном направлении приостановилась вплоть до конца XIX века. Позиции же России на Балканах, напротив, заметно усилились. Сербы и другие балканские христиане стали смотреть на Россию, а не на Австрию как на потенциального освободителя. Впервые обозначилось соперничество России и Австрии на Балканах, которое много лет спустя сыграло роковую роль в истории обеих монархий.
Царствование Карла VI стало также временем, когда между народами габсбургской монархии наметились противоречия, с которыми династии пришлось долго и в конечном итоге безуспешно бороться до самого конца монархии. Применительно к XVIII столетию, когда национальное самосознание большинства народов еще не было развито в достаточной степени, правильнее говорить скорее о противоречиях межрегиональных, мало-помалу приобретавших национальную окраску. Прежде всего это касалось Венгрии, среди дворянской элиты которой были распространены антигабсбургские настроения. «Дворянство, особенно венгерское, не отличалось лояльностью к империи - за исключением тех случаев, когда дело касалось его непосредственных интересов, - отмечает автор двухтомной «Истории Балкан» Барбара Джелавич. - Шляхта подчинялась… собственным провинциальным центрам - хорватскому, венгерскому и трансильванскому сеймам - и суверенитету соответствующих «народов», под которыми понимались не этнические общности, а привилегированные слои… Дворянство естественным образом противодействовало попыткам централизации, что… предопределило особенности [дальнейшего] внутриполитического развития и внешней политики империи » (Jelavich В. History of the Balkans. Cambridge, 1983.Vol. 1. P. 131 ).
В 1703 году один из венгерских магнатов, Ференц Ракоци, поднял восстание против Габсбургов, чью политику считал пагубной для Венгрии. Ракоци удалось привлечь под свои знамена представителей самых разных социальных слоев - от крупных землевладельцев, патриотизм которых носил феодально-консервативный характер, до сельской бедноты, которой было обещано освобождение от крепостных повинностей. Повстанцы, действовавшие под лозунгом «С Богом за Родину и свободу», взяли под контроль большую часть венгерских земель. В 1707 году мятежный сейм объявил Габсбургов низложенными; высшая власть в Венгрии перешла к Ракоци, хотя королевского титула он не принял. Ракоци пытался наладить контакты с другими противниками императора, Францией и Турцией, но эти попытки были не слишком успешными. Кроме того, чересчур разнородная социальная база восстания привела к расколу в рядах сторонников Ракоци. Умеренно-консервативное дворянское крыло склонялось к примирению с Веной, поскольку с военной точки зрения у венгров не было шансов на победу. В начале 1711 года, когда Ракоци отправился за границу договариваться о помощи, его заместитель Шандор Карой начал переговоры с Габсбургами. В Сатмаре был заключен мир, условием которого стало сохранение свободы вероисповедания и положений венгерской и трансильванской конституций, предоставлявших этим землям (точнее, их дворянской элите) значительную автономию. Впрочем, со временем Габсбурги продолжили репрессивную политику по отношению к религиозным меньшинствам: в 1731 году некатоликам было запрещено занимать государственные должности. В целом же Сатмарский мир продолжил традицию Венского мира 1606 года, закрепив особый статус Венгрии среди габсбургских земель.
Чтобы усилить лоялистские настроения в венгерском обществе, Габсбурги не только принимали меры по сближению местных магнатов с венским двором, но и поощряли переселение в малонаселенные земли короны св. Стефана немцев из западных областей монархии. Одновременно с юга в Венгрию направлялся поток сербских и хорватских переселенцев, бежавших от турецкого господства. Своеобразные традиции венгерской шляхты, с презрением относившейся к производительной деятельности (в этом отношении местные дворяне напоминали своих польских и испанских собратьев), вели к формированию социальной структуры, в которой роль «третьего сословия», национальной буржуазии, доставалась представителям невенгерских этносов - немцам, евреям, армянам, способствовавшим развитию городов и становлению городской культуры. Все эти процессы вели к снижению доли собственно венгров (мадьяр) в населении Венгрии; к концу XVIII века она составляла лишь чуть более 40%. При этом венгерское дворянство всеми силами держалось за свои древние привилегии, не допуская и мысли об отказе от ведущей политической роли в королевстве. Таким образом, сохраняя определенную оппозиционность Австрийскому дому, настаивая на автономном положении Венгрии в составе габсбургской империи, шляхта понемногу стала играть в самой Венгрии по отношению к ее немадьярскому населению примерно ту же роль, какую пыталась играть императорская династия по отношению к самой венгерской шляхте. Определенная административная самостоятельность, которую сохранили Хорватия-Славония, Трансильвания, Банат и Военная граница (область на юге, у границ Османской империи), не вызывала у мадьярских государственных деятелей ничего, кроме раздражения.
В чешских землях у династии не было подобных проблем. Последствия битвы на Белой горе продолжали определять облик чешского общества в XVIII веке. Местная шляхта была почти лишена национальных чувств, поскольку в значительной степени состояла из потомков немецких, итальянских, испанских, польских и т. п. родов, осевших в Богемии, Моравии и Силезии после 1620 года на землях изгнанных чешских дворян-протестантов. Тем не менее своеобразный региональный патриотизм привел при Карле VI к кратковременному возрождению идеи самостоятельного Богемского королевства на условиях личной унии с Габсбургами. Впрочем, серьезной поддержки это автономистское течение не получило.
По мере того как чешские земли вновь становились наиболее промышленно развитым регионом габсбургской монархии и вообще Центральной Европы, происходили изменения в структуре местного общества. Возобновился рост городского населения, значительную и наиболее экономически активную часть которого составляли немецкие бюргеры - в большинстве своем потомки средневековых переселенцев. Чехи же со времен Белой горы вплоть до XIX столетия пребывали в состоянии культурного упадка.
Дворянско-аристократический характер власти Габсбургов, обусловленный как политикой самой династии, так и общей отсталостью принадлежащих им земель, вел к тому, что именно «благородное сословие» играло роль станового хребта монархии. Венский двор был центром политической и культурной жизни, придворные интриги и настроения императора и его приближенных определяли жизнь обитателей огромного пространства, подвластного династии. Карл VI принял ряд мер по упорядочению работы государственного механизма: при нем было несколько модернизировано судопроизводство, создан единый орган, занимавшийся торгово-экономическими вопросами, учрежден регентский совет Венгрии (Consilium regium locumtenentiale Hungaricum ), ставший важным инструментом централизаторской политики. Но в целом бюрократический аппарат монархии оставался неразвитым и малоэффективным.
Со стороны империя, созданная тремя последними Габсбургами (с генеалогической точки зрения династия пресеклась со смертью Карла VI; далее можно говорить о другом, Габсбургско-Лотарингском роде на австрийском и венгерском престолах), смотрелась весьма внушительно. Пышность императорской столицы подчеркивала величие династии. Эпоха Карла VI стала временем расцвета венского барокко. К числу наиболее выдающихся сооружений, выполненных в этом стиле, относится церковь св. Карла Борромейского в центре Вены - замечательный памятник, оставленный потомкам последним Габсбургом. Свою империю Карл, скончавшийся 20 октября 1740 года от рака желудка, однако, не сумел передать наследнице в столь же блестящем состоянии. За великолепным фасадом скрывалось множество нерешенных, запущенных проблем. Вспоминая о своегм вступлении на престол, Мария Терезия (1740–1780) с горечью говорила: «Оказалось, что у меня нет ни денег, ни солдат, ни советников ».
24 октября 1648 года в Мюнстере и Оснабрюке были подписаны соглашения, составившие Вестфальский мирный договор. Он подводил черту под Тридцатилетней войной — крупнейшим вооруженным конфликтом своего времени, который начинался как столкновение католиков и протестантов, однако перерос в противостояние усилению Священной Римской империи Габсбургов. Вестфальский договор рассматривается специалистами как исключительно важный, поворотный этап в истории Европы. Переговоры в двух германских городах не только завершали серию религиозных войн, но и устанавливали четкую систему международных отношений. Впервые для достижения результата работала дипломатическая конференция.
Центрами противостояния в Тридцатилетней войне стали католические Священная Римская империя (ядро — территории Германии, Австрии, Италии) и Испания (здесь правила испанская ветвь Габсбургов), с одной стороны и Франция (католики) со Швецией (протестанты) с другой. Фактически же в событиях в той или иной степени приняли участие почти все страны континента. Естественно, не обошлось и без России: Смоленскую войну против Польши из коалиции католических держав нельзя рассматривать отдельно от первой «первой мировой».
По разным оценкам, за 29 лет, 11 месяцев, 3 недели и 1 день войны погибли до 8 млн человек, в основном — мирных граждан, что нанесло тяжелый урон демографической ситуации и надолго притормозило экономическое развитие.
В общей сложности в Европе середины XVII века насчитывалось менее 100 млн жителей.
В целях соблюдения конфессионального паритета условия мира Священной Римской империи с Францией обсуждались в католическом Мюнстере, а со Швецией — в протестантском Оснабрюке. Потребовалось больше десяти лет, чтобы повторно усадить враждующие силы за стол переговоров после неудачной попытки 1630-х годов и наконец закрепить достигнутые наработки документально.
Начинавшаяся успешно для Габсбургов, кампания впоследствии сложилась не в их пользу. Династии пришлось идти на серьезные уступки. Не просто разговаривать с протестантами (в габсбургском понимании — еретиками), но и признавать их равноправие с католиками. Вестфальский договор положил конец притеснениям и преследованиям на религиозной почве. Провозглашалась тотальная веротерпимость. Две крупнейшие ветви христианства были уравнены в правах. Пожалуй, в глобальном плане это стало главным итогом войны, положившим начало практике формирования обществ не по конфессиональному, а по национальному признаку.
В Вестфалии сложилась категорически иная, чем прежде, государственно-центристская модель мира. В основу новой политической концепции была положена идея суверенного национального государства. В прошлое уходила система, при которой главенствующей, надгосударственной силой являлась власть монархов, оставлявших за собой право перекраивать границы и «тасовать» население по собственной прихоти. Важнейшим критерием нового мирового порядка стало признание принципа национального суверенитета, не предполагавшего на территории государства еще чьей-либо власти, кроме непосредственного руководства этой державы.
Многие образовавшиеся по Вестфальскому договору страны в тех или приблизительно в тех границах существуют до сих пор.
Радикально поменялись внешнеполитические цели правительств. Идеологические задачи наподобие «спасения души» и «защиты веры», прикрывавшие имперские устремления, уступили место национальным (или государственным) интересам. В ведении папы Римского остались исключительно религиозные вопросы — клирик больше никак не влиял на политику.
Договор признавал независимость Голландии, выигравшей-таки изнурительную борьбу у Испании, и Швейцарского союза. Франция получила Эльзас, который со времен оспаривала у Германии, а Швеция присоединила порт Штеттин (сегодня Шецин в Польше) и ряд других германских земель, захватила господство над Балтикой и вплоть до столкновения с армией Петра I под Полтавой в 1709 году приобрела статус великой европейской державы.
Напротив, Вестфальский мир существенно подорвал авторитет Священной Римской империи. Император из династии Габсбургов больше не считался старшим среди всех континентальных лидеров и вынужденно отказывался от стремления расширять свои владения за счет других государств и народов. Закреплялась раздробленность Германии: вину за это немецкая историография впоследствии возложила на глав правительства Франции кардиналов Ришелье и Мазарини.
Собственно, предпосылки многих более поздних вооруженных конфликтов уходили корнями в Мюнстер. %
Тяжелые условия Вестфальского договора побудили канцлера Пруссии Отто фон Бисмарка в 1870 году спровоцировать войну с французами. Победа позволила вернуть территории, отторгнутые в пользу Франции по договору 1648 года, но считавшиеся в Германии «исконными», а также ускорить процесс объединения разрозненных немецких княжеств.
Перед Второй мировой войной нацистская пропаганда оправдывала агрессию в Европе проявлением протеста не только против Версальского договора 1919 года, но и против Вестфалии. Основоположник прусско-германской государственности король Фридрих II, собиратель германских земель канцлер Бисмарк, кайзер Вильгельм II и Адольф Гитлер объявлялись вождями четырех этапов борьбы с наследием 1648 года.
По воспоминаниям посла Третьего рейха в Турции Франца фон Папена, однажды фюрер признался ему в том, что «такой возможности пересмотреть условия Вестфальского мира может никогда больше не возникнуть, и мы не должны теперь позволить себя остановить».
«Разразившись потоком слов, Гитлер стремился доказать, что теперь представляется шанс упрочить позиции Германии в Центральной Европе, подорванные Тридцатилетней войной и заключенным в 1648 году в Мюнстере договором. Было ясно, что это одно из решений Гитлера, принятых под влиянием его ненадежных советчиков.
Все, входившие в его свиту, начиная с Боле, Розенберга, Бормана и Геббельса и заканчивая придворным фотографом Гофманом и различными вхожими в штаб-квартиру фюрера дамами, почитали себя знатоками в вопросах внешней политики.
При этом не вызывало сомнений только одно: чем более идиотским и нереалистичным бывало предложение, тем с большей вероятностью Гитлер начинал действовать в соответствии с ним», — писал в своих мемуарах дипломат, которого в высших эшелонах власти рассматривали в качестве замены фюреру.
Бывший государственный секретарь США, уроженец Баварии в своей книге «Мировой порядок» также акцентирует внимание на том, что договор 1648 года был направлен, в первую очередь, против усиления Германии, которую в остальной Европе боялись.
«После Вестфальского мира в Европе фактически сложились два баланса сил: общий порядок, гарантом которого выступала Англия, служил залогом всеевропейской стабильности, а центральноевропейский порядок, в основном контролируемый Францией, был призван не допустить появления объединенной Германии, способной стать наиболее могущественной страной на континенте.
На протяжении более двухсот лет эти два порядка удерживали Европу от распада на фрагменты, от возвращения к временам Тридцатилетней войны;
войн как таковых они не предотвращали, но ограничивали их влияние, потому что целью обоих являлось равновесие, а не завоевание всего и вся», — объяснял видный государственный деятель в своем труде.