Является великолепным примером антиутопии. Это роман, содержащий в себе протест европейскому обществу, нежелание заходить в тупик. По значимость эта книга стоит на одном ряду с такими культовыми антиутопиям, как «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и « » Джорджа Оруэлла . В этой статье мы проведем небольшой анализ романа «Мы» Замятина.

История создания романа

Замятин возвратился из Англии и под впечатлением начал писать свой роман. В 1920 году работа была окончена. За границей роман был опубликован в 1924 году, а в России лишь в 1988 году в журнале "Знамя". Такой поздний выпуск обусловлен цензурой. Считалось, что роман противоречит политическим интересам страны. В СССР на Замятина обрушился настоящий шквал критики со стороны представителей власти и литературных кругов.

Анализ композиции романа «Мы» Замятина

Роман «Мы» написан в стиле конспекта рабочего. В произведении Евгений Замятин создал два мира и их разделил цветовой гаммой. Единое государство имеет серую и голубую палитру, а пространство за Зелёной стеной пестрит изобилием красок. Преобладает розовый оттенок, как будто это иллюзорный мир. Это как раз и подчеркивает то, что вне рамок возможности намного шире, чем в них. Жизнь как будто играет новыми красками и сияет во всех своих проявлениях.

Если же говорить о жанровом своеобразии романа, то произведение считается романом-антиутопией. Основная идея этого жанра - это растворение собственного «Я» ради общих интересов. Роман является антиутопией во всех своих проявлениях. В романе содержится любовная линия. В конце произведения девушку казнят в Газовом Колоколе, а парня лишают фантазии, проводя операцию. Замятин постарался явно показал жизнь в таком закрытом государстве и за его пределами. Более подробно познакомиться с сюжетом вы можете, прочитав краткое содержание романа «Мы» .

У героев нет имен, фамилий или прозвищ. Каждому присвоен свой номер. Такой прием создан, чтобы показан тоталитарный режим их государства. Они нужны лишь для общего дела, никто не рассматривает жителей как личностей. Это место, где все друг другу равны.

Анализ проблематики романа «Мы»

Основная проблема романа - поиск человеческого счастья. К чему приводят такие поиски, можно прочитать в романе. Мир показан огромным механизмом, сравниваемым с вечным двигателем, а каждый человек в нем рабочее звено, без которого полноценное функционирование невозможно.

Проводя анализ романа «Мы» можно заметить, что Замятин в своем романе показал мир будущего, полного бездушности и условностей. Чтобы выйти из такого государства, достаточно получить Y и быть изгнанным за Зелёную стену. Этот мир полностью контролирует человек, у него нет ничего своего: ни мнения, ни голоса, ни прав. Фантазию и вдохновение населения, считают болезнями, вся их жизнь - математика.

Мысль главного героя, что "Разум превыше всего", пришла к нему уже после операции по удалению вдохновения, ведь именно оно делало его человеком, а не бездушным устройством для выполнения технических задач.

Смысл название заключается в том, что же произойдет с людьми, если искусственно создать будущее.

Подводя итог нашему краткому анализу романа «Мы» Замятина стоит отметить, что это действительно книга, которая заслуживает нашего внимания. Автор поднял серьезные вопросы, на которые должен дать ответ в первую очередь человек сам себе.

Мы предлагаем вам полностью прочитать книгу «Мы» . Будет рады, если после прочтения вы поделитесь своими мыслями и оставите отзыв на нашем сайте.

Анализ романа-антиутопии «Мы» Е. И Замятина

XX век – это сложный век как для России, так и для мира в целом. На него приходится расцвет тоталитарной идеи. Это время жестокой диктатуры и подавления личности. Именно в XX веке, в эпоху жестоких экспериментов по реализации утопических проектов, в литературе появляется такое новое направление, как антиутопия.

Роман «Мы» Евгения Замятина стало первым произведением, в котором черты этого направления воплотились со всей определенностью. В романе автор показывает нам возможный вариант будущего, который явился, своего рода, предупреждением. События нашей истории показали, что опасения писателя были не напрасны. Наш народ пережил страшные времена: сталинизм и репрессии.

Мир Единого Государства – это мир без любви, без личности и души. Имена людей заменены цифрами, словно они машины или роботы. Интересы людей полностью подчинены интересам государства. Понятия «человек» просто не существует, есть только «нумер». Жизнь в Едином Государстве течет строго по законам Часовой Скрижали, люди находятся под постоянной слежкой Бюро Хранителей из службы безопасности, а Зеленая Стена отделяет государство от остального мира.

Интересен сам факт образования государства, в котором человеческая жизнь уже не ценилась. В ходе Двухсотлетней войны – между городом и деревней победа над голодом одержана ценой гибели 80% населения. Главный герой не видит ничего страшного в том, что погибло столько людей, он говорит, что наоборот земля очистилась от них, как от «грязи».

Очевидно, что главной в романе является тема свободы личности. В романе показана потеря личностью своего «я» и превращения в «мы».

Главный герой Д-503 думает, как же могли люди жить без точного расписания, без обязательных прогулок, без точного урегулирования сроков еды.

«… Каждое утро, с шестиколесной точностью, в один и тот же час и в одну и ту же минуту, - мы, миллионы, встаем, как один. В один и тот же час, единомиллионно, начинаем работу – единомиллионно кончаем. И сливаясь в единое, миллионнорукое тело, в одну и ту же, назначенную Скрижалью, секунду, - мы подносим ложки ко рту, - и в одну и ту же секунду выходим на прогулку и идем в аудиториум, в зал Тэйлоровских экзерсисов, отходим ко сну…»

Мне читать про такие порядки было крайне неприятно, вмешательство государства в жизнь человека очевидно. Но для Д-503 невероятны порядки прошлых поколений и он никак не может их осмыслить. Жизнь в «аквариуме» его вполне устраивает, более того, он смеется над словами прошлых поколений: «Мой дом – моя крепость». Буквально с первых страниц романа, я ощутила это давление на людей и ущемление их свободы.

Интимная жизнь людей рассматривалась как государственная обязанность, выполняемая по «табелю сексуальных дней». Д-503 удивляется прошлой жизни, как государство могло оставить без всякого контроля сексуальную жизнь. Меня же поразил лозунг: «Всякий из нумеров имеет право – как на сексуальный продукт – на любой нумер», - выходит все рассчитано только на физиологию, никаких чувств.

Но по мере развития событий главный герой эволюционирует. Со временем Д-503 вдруг начинает ощущать в себе запретные чувства, которые нарушают порядок Единого Государства. Герой влюбляется в революционерку I-330, в нем просыпается чувства ревности, но он все-таки недоговаривает важные слова, чувства любви незнакомы ему:

«…Я не позволю! Я хочу, чтобы никто, кроме меня. Я убью всякого кто… Потому что вас – я вас – –».

Положение Д-503 еще больше усложняется после посещения Древнего Дома, так непохожего на современные обиталища нумеров. Герой охвачен беспокойством, ему то снятся сны (о существовании которых он не знал), то мучает бессоница. Когда он приходит в Медицинское Бюро, врач говорит ему, что у него появилась душа и что это неизлечимо. Подобные процессы происходят и с другими людьми. Врач назвал это эпидемией, люди массово стали открывать в себе что-то новое. Для всемогущей государственной системы это означает одно – бунт.

Единое Государство агитирует нумера сделать Великую Операцию – удаление мозгового узелка, отвечающего за фантазию – то единственное, что пока ещё отличает нумер от машины. Великая Операция и завершает процесс полного уничтожения личности.

Но не для всех главных героев роман заканчивается трагично. О-90 очень мечтает о ребенке, она хочет родить и вырастить его. Но в государстве введена Материнская Норма, а О-90 недостает в росте 10 сантиметров до нее и потому она не имеет права быть матерью. Дети воспитываются роботами и даже не знают своих родителей. Благодаря усилиям I-330, беременной О-90 удается выжить, она оказывается за Зеленой Стеной.

Для самой революционерки финал романа складывается драматично, она попадает в Газовый Колокол, но не сдается до конца. Не дав никаких показаний, I-330 только улыбалась и упорно молчала. Д-503 подвергается Великой Операции, вновь обретя счастье и покой, хладнокровно наблюдает за смертью любимой. Читая свои записи, герой в ужасе:

«…Неужели я, Д-503, написал эти двести двадцать страниц? Неужели я когда-нибудь чувствовал – или воображал, что чувствую это?...»

Он снова улыбается и радуется, что голове у него легко и пусто, словно вытащили какую-то занозу. Д-503 лишился души…

Главный герой – это Альтер-эго автора, Замятин был инженером, и он прекрасно знал как по схеме, чертежам и многочисленным расчетам создается механизм. Но одновременно прекрасно осознавал, что общество таким способом спроектировать невозможно, так как каждый человек не «винтик», а индивидуальность.

Не удивительно, что роман «Мы» был воспринят как пародия на коммунистическое общество, в котором Благодетель – это Сталин, Бюро Хранителей – полиция, Зеленая Стена – «железный занавес». Замятин понимал, что людей во время тоталитарного режима ждут голод, насилие, репрессии и публичные казни.

Созрело его знаменитое

«МЫ». (Роман написан в 1920-21, ходил по рукам. В 1924 появился в США по-английски – и чтó они там поняли? Потом на чешском, французском. А Замятина стали лупить только в 1929, когда время подошло.)

Художественно – ярко до ослепительности.

Евгений Замятин. Мы. Аудиокнига

Социально – провидчески. Но понимал ли он, что высмеял идеал всей своей жизни? По всему поведению Замятина в 20-х годах – нет, ещё не понимал, просто художественная интуиция повлекла. Вероятно он думал, что предупреждает от опасных крайностей? Его социальные предвидения выписывать можно многими десятками.

– Единое Государство; Государственная газета; Благодетель; Материнская Норма; Личные Часы; Часовая Скрижаль; Бюро Хранителей; Институт Государственных Поэтов и Писателей; день Единогласия;

– наш долг – заставить их быть счастливыми;

– произошла великая 200-летняя война между городом и деревней. Выжила только 1/5 населения;

– дико то, что человеческие головы ещё непрозрачны;

– так приятно, успокоительно чувствовать за собой зоркий глаз;

– поэзия стала государственной службой и полезностью;

– плохо ваше дело; по-видимому у вас образовалась душа;

– крылья – чтобы летать, а нам уже некуда – мы прилетели;

– никто из нумеров не может отказаться от своего права – понести кару от Единого Государства. В последний момент я набожно и благодарно лобызну карающую руку Благодетеля. (Благодетель – оказался «сократовски-лысый человек», прямо Ленин .);

– образ: грамм «Я» и тонна «Мы» не могут же уравновеситься. Нелепо допускать, что у «Я» есть какие-то права по отношению к Государству. Надо забыть, что ты – грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны;

– как прекрасен усовершенствованный электрический кнут;

– я снова свободен, то есть заключён в стройные ряды;

– личное сознание – это болезнь. Чувствует себя отдельно только нарывающий палец, а здорового – будто и нет;

– враги счастья, которые тем самым лишили себя права стать кирпичами Единого Государства;

– революции не может быть: наша революция последняя;

– жалость – безрассудная сердечная компрессия;

– самая трудная и высокая любовь – это жестокость;

– любить нужно беспощадно, да, беспощадно (Ю, предательница).

А само собой: Сексуальный Табель. – Всякий из нумеров имеет право на любой нумер. В Сексуальном Бюро вас исследуют, дают талонную розовую книжку. Так не стало поводов для зависти.

Но это вовсе не только политический памфлет. Люди (нумера) настолько живые, что просто волнуешься за них, трудно дочитать книгу, не заглядывая вперёд. – I, О, Ю (женщины), R (поэт), S (Хранитель, сторонник мятежников) и сам герой Д-503. Обстановка будущего передана так живо, что вполне вливаешься в неё, с ужасом ощущаешь себя в этом быте.

Но «Мы» – куда там печатать?..

И – что же осталось Замятину в этом неожиданном советском мире?

«Мы»

Замятин искал новые пути творчества. Он полагал, что после революции жизнь стала иной и изображаться должна по-другому. Новую реальность не может адекватно отразить ни толстовский реализм, ни символизм - на смену им должен прийти неореализм.

Е. Замятин полемизировал с теоретиками Пролеткульта, утверждавшими, что «машинизирование» жизни влияет и на психологию пролетариата, что со временем не станет индивидуальности, индивидуального мышления, а будет существовать «объективная психология целого класса». Во многом роман «Мы» направлен против такого толкования. Однако только политической полемикой это произведение не ограничивается. Роман «Мы» стал образцом жанра антиутопии.

Аллегорические антиутопии существовали в литературе давно. В русской литературе первой антиутопией называют роман М. Хераскова «Кадм и Гармония» (1786), к антиутопии относят Легенду о Великом Инквизиторе из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». В ней есть то, что является одним из признаков этого жанра - мотив навязанного счастья, к которому ведут силой. На рубеже XIX-XX веков в русской литературе появилось много произведений, имеющих признаки - скорее на уровне социально-философском, чем на художественном - антиутопии.

Антиутопия является опровержением в художественной форме веры в достижение справедливого миропорядка в исторической реальности. Если утопия изображает совершенный мир, чаще всего изолированный, «земной рай», то антиутопия развенчивает принципы идеального общества, в ней прослеживается мотив «изгнания из рая». Утопическое общество чаще всего показано глазами стороннего наблюдателя, оказавшегося там и восхищающегося новым миропорядком. Мир будущего в антиутопических произведениях показан изнутри, с позиции обитателя этого мира, который может узнать все принципы устройства этого общества на собственном опыте. Утопические произведения - произведения фантастические, так как продемонстрировать устройство нового мира можно лишь при помощи фантастики. Антиутопия тоже фантастична, основные приёмы этого жанра - пародия и гротеск. Не случайно появление романа-антиутопии в то время, когда возникло государство, воплощавшее мечты человечества о всеобщем счастье.

В антиутопических романах отчётливо выделяются два типа «идеального» общества. В романах «Мы» Е. Замятина и «Приглашение на казнь» В. Набокова благополучие государства и граждан основано на удовлетворении самых примитивных потребностей.

Это «благополучное небытие взрослых истуканов» (В. Набоков). Более поздние романы немецкого писателя Г. Гессе « И гра в бисер» и американского фантаста А. Азимова «Конец вечности» предлагают иной принцип благоденствия. Однако принцип устройства общества одинаков: оно основывается на духовной! несвободе людей, его населяющих. Роман-антиутопия, однако, не с только социальная сатира, сколько жанр философский, предполагающий размышления о принципах организации человеческого общества, о внутренней свободе и несвободе личности.

Единое Государство, показанное в романе «Мы», это царство победившей утопии. Люди в нём не думают о жилье, 111 ггании - государство обеспечивает им необходимый уровень жизненного комфорта. Жизнь в Едином Государстве предельно механизирована. Но за удобства существования пришлось расплачиваться утратой имени и индивидуальности. Единое Государство не является пародией на Страну Советов, потому что в 1920 1921 годах Советское государство только создавалось. Однако система, господствующая в Едином Государстве, демонстрирует, к чему приводит насильственное движение к счастью, всеобщее планирование и «машинизация». Существование нумеров может быть приравнено к существованию людей в «золотом веке», во всяком случае, так считают сами граждане Единого Государства.

Государство построено на принципе несовместимости счастья и свободы. Понятие «идеальной несвободы» кажется гражданам Единого Государства единственным разумным принципом построения общества: нумера по расписанию получают возможность удовлетворять все естественные потребности. Удовлетворены потребности в пище, любви, в «зрелищах». Человечество приведено к счастью железной рукой. У счастья появилась формула: «Счастье равно блаженство, делённое на зависть». В этой формуле не учтены только духовные потребности человека. Нумера не знают таких слов - их счастье остается в сфере физиологии.

Развитие, движение вперёд в Едином Государстве уже невозможно. Нумера благоденствуют, государственная машина отлажена. Но отсутствие движения означает отсутствие прогресса. Для Замятина существовало два важнейших состояния общества - энтропия и революция.

В статье «О литературе, революции, энтропии и прочем» (1923) он писал: «Когда пламенно-кипящая сфера (в пауке, религии, социальной жизни, искусстве) остывает, огненная магма покрывается догмой - твёрдой, окостенелой, неподвижной корой.

Догматизация в науке, религии, социальной жизни, искусстве - энтропия мысли; догматизированное уже не сжигает, оно - греет, оно - тепло, оно - прохладно». Процесс догматизации и последующего революционного взрыва, по Замятину, неизбежен. Под энтропией он подразумевал «стремление мировой энергии к покою - к смерти». Энтропия предполагает отсутствие свободы, а свобода - это то, что в замятинской концепции человека занимает важнейшее место. Причём для него наиболее ценен человек, имеющий внутреннюю свободу. Такая свобода невозможна для того, кто руководствуется только разумом. Разум ограничивает человека. Замятин всегда приветствовал проявления всего иррационального.

Идеальным не только нумером, но и человеком для Замятина является нумер 1-330, в котором сосуществуют разум и иррациональное. Именно 1-330 высказывает заветные мысли автора: «А какую же ты хочешь последнюю революцию? Последней - нет, революции - бесконечны. Последняя - это для детей: детей бесконечность пугает, а необходимо - чтобы дети спокойно спали по ночам...»; «Тебе, математику, - разве не ясно, что только разности - разности - температур, только тепловые контрасты - только в них жизнь. А если всюду, но всей вселенной, одинаково тёплые - или одинаково прохладные тела... Их надо столкнуть - чтобы огонь, взрыв, геенна. И мы - столкнём».

Центральный персонаж романа Д-503 боится таких мыслей своей возлюбленной. Он вслед за всеми жителями Единого Государства воспевает «божественно-ограничивающую мудрость стен, преград». Стена отделяет «машинный, совершенный мир от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных...». Природное начало чуждо механизированному миру нумеров. Вообще, в романе «Мы» рациональное и виерациональ-ное противопоставлены на уровне вполне материальном. Природное начало выражено не только в речах 1-330, но и в Древнем Доме, его интерьере и наполняющей его утвари, старинных платьях героини, наконец, в том, что существует за Зелёной Стеной.

Очень значимой в романе является цветовая символика. В мире Единого Государства господствуют прозрачные, прохладные тона: юнифы - серо-голубые, небо - «синее, не испорченное ни единым облаком», «стерильное, безукоризненное», глаза 0-90 - тоже синие, не омрачённые ни единым облачком. Это стеклянный мир, и его цвета - это оттенки стекла. Несвобода проявляется даже на уровне регламентации цветовой гаммы.

В иррациональном мире всё иначе. В Древнем Доме господствует «дикая, неорганизованная, сумасшедшая - как тогдашняя музыка - пестрота красок и форм». Доминирующим цветом Древнего Дома, 1-330 является огненный, жёлто-золотой.

Усилению основного конфликта подчинена и очень существенная в структуре романа поэтика чисел. Будучи математиком, Замятин видит символику чисел как никто другой. Мир Единого Государства - это мир числовой прямой. Числа для его граждан заменяют искусство.

Тоталитарная система пользуется цифрами для обозначения человека. Числовое обозначение может принадлежать любому человеку или предмету, в то время как имя неповторимо. Эта стандартизация использовалась на практике по отношению к тем, кто перестал для государственной системы быть людьми, а стал «лагерной пылью», утратил ценность как личность, стал идеальным винтиком государственного механизма. В романе «Мы» нет лагерей, но унификация всех граждан доведена до совершенства. Те понятия, которые не могут быть выражены с помощью чисел, имеют иной вариант наименования, тоже обезличивающий: Машина Благодетеля, Древний Дом и т. д.

В мире, где люди лишены привычных имён, функцию «говорящих имён» исполняют их номера. Так, об 0-90 герой говорит так: «Милая О! - мне всегда это казалось - что она похожа на своё имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы - и оттого вся кругло обточенная, и розовое О - рот - раскрыт навстречу каждому моему слову. И ещё: круглая, пухлая складочка на запястье руки - такие бывают у детей». Слева от Д-503 в шеренге шагает 0-90, а справа - 1-330, «тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст». Преследователь героя - «какой-то дважды изогнутый, вроде буквы S». Портретные характеристики присущи и гражданам Единого Государства, как бы ни стремились они к унификации. И эти портретные особенности связаны с теми номерами, которые им присвоены.

Бунтари, отвергающие всё, что составляет основу Единого Государства, тем не менее избирают своим девизом математический символ - у7!. Но для человека из мира математики этот знак более революционен, чем многие громкие лозунги. Дело в том, что в истории математики существовало время, когда все операции проводились на числовой прямой. Привлечение к математическим операциям «мнимых чисел» привело к тому, что стал возможен математический анализ, оперирующий на плоскости, так как ось «мнимых чисел» перпендикулярна оси простых чисел. Но когда в математический обиход вошли «комплексные числа», среди которых находится и у-1, это стало революцией в науке, потому что позволило оперировать в четырёхмерном пространстве.

Математика Д-503 более всего пугает, но и более всего убеждает математический символ революции - у-1: « Всякому уравнению, всякой формуле в поверхностном мире соответствует кривая или тело. Для формул иррациональных, для моего д/-1, мы не знаем соответствующих тел, мы никогда не видели их... Но в том-то и ужас, что эти тела - невидимые - есть, они непременно, неминуемо должны быть: потому что в математике, как на экране, проходят перед нами их причудливые, колючие тени - иррациональные формулы; и математика, и смерть - никогда не ошибаются. И если этих тел мы не видим в нашем мире, на поверхности, для них есть - неизбежно должен быть - целый огромный мир там, за поверхностью...»

Математический знак революционеров становится для Д-503 обозначением всего необычного, он символизирует даже душу героя. В Едином Государстве «душа» - это понятие из далёкого прошлого, а в настоящем - тяжёлая, опасная болезнь. Строитель «Интеграла» боится происходящих с ним перемен, но не отказывается от них. Он постепенно начинает соединять в себе разум и душу, т. е. происходит восстановление личности, всегда находившейся в центре внимания русской литературы. Герои произведений Л. Толстого, Ф. Достоевского мучительно ищут ответ на вечный вопрос о предназначении человека в жизни и находят его в христианской вере. Замятин же отвергает религию. По его мнению, конечной истины не существует, и поэтому религия, объявляющая, что она владеет такой истиной, абсурдна не менее, чем государственная машина. Для него Церковь - один из инструментов подчинения человека, а значит, энтропии. Бунтари Замятина берут себе имя Мефи, производное от Мефистофеля. Мефистофель - один из величайших революционеров, по их мнению. Они устами 1-330 называют себя « антихристианами ».

Вообще, в поэтике романа довольно значимы библейские мотивы. День Единогласия назван Пасхой. Герой говорит, что все муки, которые он вынес и «принёс сюда, как подвиг, - всё это только смешно, как древний анекдот об Аврааме и Исааке.

Авраам - весь в холодном поту - уже замахнулся ножом над своим сыном - над собою - вдруг сверху голос: “Не стоит! Я пошутил...”». Обращение к христианской лексике и даже библейским преданиям на страницах романа происходит довольно часто. Так, здесь возникают «ангелы-хранители», нумеров Д-503 называет богами: «...боги стали, как мы: эрго - мы стали, как боги». Верховным божеством для жителей Единого Государства является конечно же Благодетель, хотя на самом деле он вовсе не так могущественен и велик, как это декларируется. В беседе со строителем «Интеграла» Благодетель в доказательство своей правоты приводит именно библейский пример: «Вспомните: синий холм, крест, толпа. Одни - вверху, обрызганные кровью, прибивают тело к кресту; другие - внизу, обрызганные слезами, смотрят. Не кажется ли вам, что роль тех, верхних, - самая трудная, самая важная. Да не будь их, разве была бы поставлена вся эта величественная трагедия?» Единое Государство он сравнивает с раем: «...там - блаженные, с оперированной фантазией (только потому и блаженные) - ангелы, рабы Божьи...» В конце романа 1-330 восходит на современный аналог Голгофы - Машину Благодетеля. В жизни Единого Государства вообще важную роль играют ритуалы, похожие уже не на христианские, а на языческие культы.

Более того, библейские мотивы воплощаются и в поэтике чисел. Число три, сакральное для христиан, потому что ассоциируется с Пресвятой Троицей, пронизывает весь роман. Каждая запись состоит из трёх частей, Благодетель появляется трижды, трижды пытают 1-330, да и само её имя состоит из двух троек (кроме того, просматривается параллель с возрастом Христа - 33 года).

В центре авторского внимания в романе «Мы» находятся человеческие личности. Но действие во многом сосредоточено вокруг «Интеграла». Это не просто космический корабль, он призван принести на другие планеты идеологию Единого Государства. Но что будет после того, как он отправится в полёт, не знает никто: ни рядовые нумера, ни Мефи, ни его Строитель. «Интеграл» становится просто объектом поклонения. Завладевший им победит. Разрешение всех проблем персонажи романа связывают с «Интегралом», чьё предназначение им неясно. Но есть человек, знающий, для чего нужен «Интеграл»,- э го Благодетель. Он знает всё. Это именно он связал нумеров «по рукам и ногам благодетельными тенетами счастья». Он создал Единое Государство, воплотив на земле утопию. Но, совершив благодеяние, он неизбежно становится палачом, начинает исполнять карательную функцию.

Однако утопия завершена не до конца. Даже законопослушный нумер может заразиться революционными настроениями. Даже 0-90 не желает подчиняться правилам Единого Государства и отдавать своего ребёнка. Всему мешает фантазия, душа. Но государство нашло решение и этой проблемы. Разделение души и тела происходит путём хирургической операции. Отделение души от тела всегда означало смерть. После Великой Операции и наступает духовная смерть Д-503. В романе «Мы» процесс, бывший всегда таинственным, непостижимым, обретает вполне конкретные черты, но от этого не становится менее страшным. Наоборот - это страшнее, чем естественная смерть. Да и сама смерть становится зримой - человек превращается в лужицу химически чистой воды. Теперь смерть - «знамение нечеловеческой мощи Благодетеля».

Итак, роман Е. Замятина «Мы» - антиутопия. Антиутопия возможна там, где существует противостояние какому-либо идеологическому догмату. В ней реализуются в первую очередь функции предупреждения, предостережения. Антиутопический конфликт представляет собой конфликт между тоталитарным режимом и личностью героя.

«Настоящее всегда чревато будущим».

Г. Лейбниц

Весьма интересный жанр антиутопия. Вроде читаешь научно-фантастическое произведение, а всё время возникает ощущение попадания этого чужого мира в твою жизнь. Возьмём, к примеру, Р. Брэдбери «451 градусов по Фаренгейту». Жена Гая Монтега ничего не видит, не слышит, мечтает лишь об одном: смотреть «Родственников». Это ведь сериал. И когда мои знакомые устремляются к телевизорам в строго определённое время, я понимаю: на экранах очередная «Санта-Барбара». И вспоминаю Брэдбери. В его книге описываются люди, читать которым запрещено, дабы не возникало ненужных мыслей, а пожарные не гасят огонь, а сжигают книги, такие опасные для тоталитарного государства.

В романе Д. Оруэлла «1984» мы видим все парадоксы такого государства, где подготовка к войне, милитаризация государства — это защита мира, «свобода — это рабство, незнание — сила».

А В. Войнович в романе «Москва-2042» заставляет нас смеяться и плакать над жизнью в Москве, где строго определены потребности для разных категорий граждан. Одним — суп «Лебёдушка» и напиток «Родничок», а другим — блюда, удовлетворяющие вкусам самых изысканных гурманов.

Но наиболее типичной антиутопией я считаю роман Евгения Замятина «Мы».

В 1920 году в холодном, неотапливаемом Петрограде писал Евгений Замятин свою книгу. Даже удивительно, как трезво оценивал он коммунистические вы-кладки ещё до их реализации. Здесь, казалось бы, всё продумано и построено так, как планировали коммунисты. Жизнь, регламентированная во всём, жизнь свет-лая и открытая, посвящённая строительству идеального государства. Автор рас-сказывает историю возникновения такого государства. Восторженный тон предан-ного члена общества нас не обманывает. Подобно тому, как Советский Союз создавался после революции и Гражданской войны, в книге описывается созда-ние страны, в которой все будут счастливы через гибель большей части населе-ния. Вот те, которые смогли насыщаться чистой нефтяной пищей, выжили, а остальные — ну что ж, — необходимые издержки перехода к новой жизни.

Мы видим людей, стройными рядами идущих на работу и с работы, весь этот Музыкальный Завод, неизвестно что производящий. Жители страны, описанной в повести «Мы», вполне счастливы. Они живут в просторных светлых домах. Дома светлые, потому что стены прозрачные, а стены прозрачные, потому что людям нечего скрывать друг от друга, ведь они только «колесики и винтики в едином государственном механизме». К тому же такое устройство домов облегчает труд Хранителей, находящихся на страже любимого государства.

Учёными выведена «формула счастья», определяющая, что «голод и любовь владеют миром». Голод устранён, а любовь... С ней тоже можно справиться. И создаётся гениальный постулат: «всякий нумер имеет право на другой нумер как на сексуальный объект». Так просто, и никаких поводов для зависти и ревности. А коль зависти и ревности нет, то и счастье всего народонаселения бесконечно. Право же, весьма гуманное изобретение — «право на шторы». Пятнадцать минут торопливой любви с хорошенькой О. должны компенсировать нашему герою все прелести настоящего чувства: с запахом весенних цветов, кудрявыми облаками, мыслями только о ней, самой прекрасной и совершенной, чтением стихов и со всем, что есть в настоящем мире.

Здесь человек не имеет даже имени, ведь совсем не обязательно знать одного из миллионов строителей. Нужен лишь определённый индекс, чтобы в случае не-предвиденных обстоятельств можно было идентифицировать данный нумер.

Литература в этом государстве также строго регламентирована. Она, как в ленинско-сталинские времена, должна принести конкретную пользу государству. Поэзия — лишь рифмованные правила грамматики, агитки, прославляющие Бла-годетеля и труд Хранителей.

Всё продумано до мелочей, весь механизм подогнан и смазан, чтобы не было никаких сбоев. Ничто не угрожает строительству Интеграла, который распространит счастье на всю Вселенную.

И всё же такая замечательная машина дала сбой. Взбунтовался строитель Интеграла. Потому что полностью истребить всё человеческое в человеке невоз-можно. Встреча с I-330 всё изменила в жизни D-503. Он познал счастье настоя-щей, а не суррогатной жизни. Материал с сайта

Замятин рисует злую карикатуру на коммунистическое общество. Но роман актуален и сегодня. Ведь в наш технократический, вернее, компьютерный век так много человеческого бесследно исчезает, остаётся зачастую лишь прагматичное, целесообразное. Эмоции, душевная неустроенность, метания мешают чёткому вы-полнению задуманной программы. Автор предупреждает нас: не нужно силком тащить человека к счастью. Кто знает, в чём счастье для этого человека. Благодетель говорит главному герою: «Истинная, алгебраическая любовь к человечеству — непременно бесчеловечна, и непременный признак истины — её жестокость».

Вот в нашей стране сейчас нет жёсткого пастыря — и мы ошалели от открыв-шейся нам свободы. Никто не определяет наше будущее, никто не заботится о нём. Обучение всё более дорогое, а престижное — особенно. Но я сомневаюсь, что кто-то из моих сверстников хотел бы вернуться в страну, где выверен был каждый шаг, кон-тролируема каждая мысль, а поведение было строго уложено в определённые рамки. И в этом я всё больше убеждаюсь, думая над романом Евгения Замятина «Мы».

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• замятин мы рецензия
• роман мы краткий анализ
• анализ замятин мы iessay
• замятин мы рецензии
• евгений замятин мы анализ кратко