— создатель целого ряда бесспорных и общепризнанных шедевров мировой романтической поэзии и прозы. В первую очередь, это новеллы "Лигейя" (1838), "Падение дома Ашеров" (1839), "Маска красной смерти" (1842), "Сердце-обличитель", "Колодец и маятник", "Золотой жук" (все три вышли в 1843), "Бочонок Амонтильядо" (1846) и стихотворения "Ворон" (1845), "Улялюм" (1847), "Аннабель Ли" (1849).

Новелла "Лигейя" (1838), которую автор назвал "своим лучшим рассказом", — одно из самых художественно впечатляющих и характерных для творческой манеры Э. По произведений. Это краткое повествование (каким и надлежит быть новелле, дабы не нарушался "единый эффект" ее воздействия) развивает излюбленные темы всего прозаического и поэтического творчества автора — темы любви и смерти. Факты, сами по себе обладающие наиболее мощным эмоциональным зарядом, любовь и смерть всегда романтически абсолютизируются Эдгаром По. Они предстают в его произведениях категориями, не биологическими или житейскими, а эстетическими, трансформированными в явления высокого духовного порядка. Как правило, они оказываются сплавленными воедино, кристаллизуясь в образ умершей возлюбленной, типичный для поэзии и прозы По ("Ворон", "Улялюм", "Аннабель Ли", "Морелла" и др.).

О заглавной героине новеллы "Лигейя" с первой же страницы говорится как о "той, кого больше нет". Описанная далее взаимная любовь безымянного героя-рассказчика к его прекрасной супруге — это "наистрастнейшая верность", чувство всепоглощающее и возвышенное. Это любовь скорее не к реальной женщине, а к идеалу. Не случайно героиня названа экзотическим именем "леди Лигейя", фамилии же ее супруг не знал никогда. Не случайно в облике леди Лигейи начисто отсутствует материальное, телесное начало, и подчеркнуты приметы высокой одухотворенности:

"Ростом она была высока, несколько тонка <...>. Вовек ни одна дева не сравнилась бы с ней красотою лица <...>, воздушное и возвышающее видение <...>. Я взирал на очертания высокого бледного лба — он был безукоризнен <...>. Черные, как вороново крыло, роскошно густые <...> кудри заставляли вспомнить гомеровский эпитет "гиацинтовые"! <...> И тогда я заглядывал в огромные глаза Лигейи <...>. Зрачки ее были ослепительно черны, и осеняли их смоляные ресницы огромной длины. <...> О, эти глаза! Эти огромные, сверкающие, божественные очи! Они стали для меня двойными звездами Леды, а я — увлеченнейшим из астрологов". Столь же поразителен и интеллектуальный облик героини: "Ученость Лигейи — она была громадна", ум ее постиг "все обширные отрасли моральных, физических и математических наук".

О болезни и смерти возлюбленной рассказчик сообщает в тех же эмоционально насыщенных и эстетически выверенных выражениях: "Лигейю поразил недуг. Безумный взор сверкал слишком — слишком ярко; бледные персты стали сквозить могильною прозрачностью; и голубые жилки на высоком челе вздувались и опадали при малейшем волнении. Я увидел, что она должна умереть. <...> Слова бессильны передать сколько-нибудь верное представление о том, как ожесточенно сопротивлялась она Тени. Я стонал при этом горестном зрелище". В самый момент кончины "ее белые руки бессильно упали, и она, как бы изнуренная нахлынувшими чувствами, торжественно опустилась на смертный одр".

Лигейя умерла, но любовь к ней героя осталась бессмертной, и тщетными оказались все попытки избыть острую тоску утраты: переезд из "города близ Рейна" в Англию, приобретение и переустройство старинного аббатства, оформление причудливого интерьера нового жилища, поиск забвения в опиуме. Рассказчик не просто "описывает" обстановку и события, но одновременно передает собственную эмоциональную реакцию, создавая тем самым общую тональность для читательского восприятия текста — чувство тоски, тревоги, безнадежного отчаяния. Заведомо обреченной была и последняя попытка найти выход из бездны горя и одиночества — новый брак, предпринятый героем "в минуту умственного помрачения".

Примечательно, что "преемница незабытой Лигейи" — по контрасту с занимающим не одну страницу вдохновенным портретом умершей возлюбленной — характеризуется предельно лаконично: "светлокудрая и голубоглазая леди Ровена Тревенион из Тремейна". Примечательно также, что эта, во всех смыслах контрастная по отношению к образу Лигейи, короткая фраза-характеристика второй супруги содержит "паспортные данные" — фамилию и место рождения Ровены.

Обыкновенная заурядная женщина, лишенная тайны, заведомо не могла заменить герою Лигейи, "любимой, царственной, прекрасной, погребенной", к которой он продолжает постоянно взывать, "как будто <...> высокая страсть, снедающий пламень тоски по ушедшей могли способствовать ее возвращению на земные тропы, ею покинутые — ах вправду ли навек?" К началу второго месяца этого безрадостного брака Ровену поразил недуг, и вскоре герой уже "сидел один возле ее тела, повитого саваном, в том фантастическом покое, куда она вошла как новобрачная", исполненный дум не о ней, но о той "единственной, кого истинно любил".

Кульминация новеллы — потрясающее и жуткое описание внезапного появления признаков жизни в хладном трупе Ровены, сменившихся его возвращением к прежнему состоянию, и многократного повторения этой "кошмарной драмы" — как будто дух покойницы, "паривший поблизости", отчаянно пытался вновь воплотиться в земную оболочку. Особой силы воздействия данная сцена достигает за счет характерного для новеллистики По в целом сочетания невообразимого с предельной, "научной" точностью изображения. Рассказчик скрупулезно фиксирует приметы вдруг проявившейся жизни и страшные подробности нового оцепенения Ровены. Эта тщательная детализация создает иллюзию полной достоверности описанного события: кошмар становится до ужаса реальным.

Ощущение тревожного ожидания и страха нагнетается автором до предела, и тогда следует абсолютно неожиданная развязка — то новеллистическое "заострение" ("point"), которого требовал По-теоретик и добивался По-художник: "встав с ложа, шатаясь, <...> не открывая глаз, <...> то, что было повито саваном, <...> вышло на середину комнаты. Я не дрожал <...>, рой невыразимых фантазий, навеянных ростом, осанкой, статью фигуры, пронесся в моем мозгу <...>. Я прянул и очутился у ног ее! Она отшатнулась <...> и откинула ужасную ткань, скрывавшую ей голову, и в подвижном воздухе покоя заструились потоки длинных, разметанных волос; они были чернее, чем вороново крыло полуночи! И тогда медленно отверзлись очи стоявшей передо мною <...>, черные, томные, безумные очи... моей потерянной любви... госпожи... Госпожи Лигейи!" Неожиданный финал дает новый импульс воображению читателя, который вдруг понимает, что эта развязка была подготовлена всем развитием психологического сюжета произведения.

Новелла явно не поддается однозначной интерпретации. В данном плане показательны как обилие ее, иногда взаимоисключающих, толкований в критической литературе, так и курьезность некоторых из них. Особые споры вызывает образ Лигейи, которую объявляют то "отвлеченной фантазией героя-идеалиста", то "ведьмой" или "демоном", поработившим героя, а затем устранившим соперницу, дабы использовать ее тело для нового воплощения, то "неупокоенным духом", постоянно тревожимым памятью безутешного супруга и вынужденным потому искать пути для возвращения на земные тропы.

Литературоведческую мысль будоражит и эпизод с рубиновыми каплями, упавшими в бокал недужной Ровены, после чего наступило резкое ухудшение ее состояния и гибель: призрак ли Лигейи подлил яду в вино, или сам герой, который подсознательно желал смерти второй супруги, в помраченном состоянии отравил ее, или же весь эпизод был опиумной галлюцинацией рассказчика? Более всего, однако, исследователей волнует вопрос о воплощении Лигейи в тело несчастной Ровены: был ли весь эпизод бредом больного воображения героя или же это событие имело место в условной фантастической действительности произведения.

Ответ здесь, думается, очевиден. Само стремление к постановке подобных вопросов представляется вполне объяснимым, хотя и совершенно не нужным; несостоятельными выглядят и всевозможные спекуляции о "ведьмах" и "призраках". Художественный мир этой новеллы (как и всего творчества Э. По) не совпадает с миром повседневности, но существует по иным законам. Он, в конечном счете, может быть возведен к реальности, только реальность здесь пересоздана в очень высокой степени.

Так, "Лигейя" — это, безусловно, притча (не прямолинейная аллегория) о торжестве духовного начала над материальным. Это своеобразная реакция автора на американскую действительность конца 1830-х годов — ее отрицание — и его во многом полемический ответ на духовные поиски трансценденталистов. Это и своего рода "духовная автобиография" Э. По (не случайно, облик Лигейи представляет собой идеализированный портрет Вирджинии), в которой все обстоятельства его тогдашней жизни пересозданы "с точностью до наоборот". Бедность здесь заменена богатством рассказчика, "и Лигейя принесла его еще больше, гораздо, гораздо больше, нежели выпадает на долю смертного"; герой может не заботиться о хлебе насущном и помышлять только о горнем. Не рассказчик, а его супруга оказывается его наставницей в ученых штудиях и поэтом, пишущим стихи о смерти.

Новелла предоставляет обширнейший материал для исследования психологии творчества, включая и прогностический аспект искусства (описание смерти возлюбленной и метаний героя выполнено за несколько лет до заболевания Вирджинии). Это попытка художественно преобразить действительность и путем ее эстетизации возобладать над собственными тревогами и самыми мрачными предчувствиями. "Лигейя" — это и попытка выйти в некое духовное измерение и заглянуть за пределы земного существования. Одновременно это исследование психологического состояния человека, предпринявшего такую попытку: он охвачен "ураганом бешеных эмоций, из коих крайний ужас являлся, быть может, чувством наименее страшным и поглощающим". Это и изображение сознания на грани безумия, и исследование болезненного состояния психики, вступающее в явное противоречие с общей атмосферой американской жизни первой половины XIX века. Вместе с тем "Лигейя" — это гимн бессмертной, то есть преодолевающей саму смерть любви.

Читайте также другие статьи раздела "Литература XIX века. Романтизм. Реализм" :

Художественное открытие Америки и другие открытия

Романтический нативизм и романтический гуманизм

• Специфика американского романтизма. Романтический нативизм
• Романтический гуманизм. Трансцендентализм. Путевая проза

Национальная история и история души народа

Золотой жук

Потомка старинного аристократического рода Уильяма Леграна преследуют неудачи, он теряет все свое богатство и впадает в нищету. Дабы избежать насмешек и унижений, Легран покидает Новый Орлеан, город своих предков, и поселяется на пустынном островке вблизи атлантического побережья. В зарослях миртовой рощи Легран сооружает себе хижину, где и обитает со старым слугой-негром Юпитером и громадным ньюфаундлендом. Отшельничество Уильяма скрашивают книги и прогулки по берегу моря, во время которых он удовлетворяет свою страсть энтомолога: его коллекции насекомых позавидовал бы не один натуралист.

Рассказчик частенько навещает своего друга в его скромном жилище. В один из таких приходов Аегран и негр наперебой рассказывают о последней добыче - золотом жуке, которого им удалось на днях поймать. Расспрашивая о подробностях, Рассказчик замечает, что Легран воспринимает эту находку как счастливое предзнаменование - его не покидает мысль о внезапном и скором богатстве. Юпитер беспокоится, не заболел ли хозяин: по его словам, Легран все время что-то считает и надолго исчезает из дома.

Через какое-то время Рассказчик получает от Леграна записку с просьбой посетить его по некоему важному делу. Лихорадочный тон записки заставляет Рассказчика поторопиться, и он в тот же день оказывается у друга. Легран ожидает его с видимым нетерпением и крепко стиснув руку приятеля, объявляет, что пойманный недавно жук оказался из чистого золота. Рассказчик недоумевает: жук действительно хорош - это неизвестный дотоле науке экземпляр, но при чем тут золото? Легран предлагает всем тут же отправиться в путь - на материк, в горы - в конце экспедиции они поймут, что он имеет в виду. Поход займет не так уж много времени, уверяет Легран: к заходу солнца они вернутся.

Около четырех часов компания отправляется в путь. Юпитер несет косу и лопату, Легран - жука, привязанного к концу шнура. Рассказчик, видя в этом явное доказательство безумия друга, с трудов удерживается от слез. Дойдя до мыса, они садятся в ялик и переправляются на материк; там, взобравшись на высокий берег, идут около двух часов по пустынному, поросшему ежевикой плато, пока вдали не показывается тюльпановое дерево необыкновенной высоты. Юпитер выкашивает к дереву тропинку, а затем взбирается на него, прихватив с собой по приказу Леграна жука. Надо ли говорить, что и слуге, и другу такое приказание кажется бредом сумасшедшего.

Сверху доносится испуганный крик негра: он увидел прибитый к суку череп. Это известие приводит Леграна в непонятный восторг, и он отдает еще одно, не менее странное приказание - пропустить жука через левую глазницу черепа. Юпитер, не желая противоречить утратившему рассудок хозяину, выполняет и это. Забив колышек точно там, куда опустился жук, Легран начинает в этом месте копать; друг присоединяется к нему, думая, что Легран заразился обычной на Юге манией кладокопательства. Он, однако, решает и дальше не перечить безумцу и принять участие в поисках клада, чтобы наглядным образом убедить фантазера в беспочвенности его замысла.

Они трудятся уже часа полтора, когда их прерывает отчаянный лай ньюфаундленда. Пес рвется в яму, а спрыгнув туда, мигом отрывает два человеческих скелета. Два удара лопатой - и компаньоны видят несколько золотых монет и торчащее из земли железное кольцо. Работа после этого идет быстрее, и вскоре становится понятно, что кольцо прикреплено к крышке прекрасно сохранившегося деревянного сундука. В сундуке, который дрожащими руками открывают кладоискатели, находится настоящее сокровище - груды золота и драгоценных камней.

Обратный путь с тяжелым сундуком был нелегким. Когда приятели уже дома внимательно разглядывают и сортируют сокровища, то по самой скромной оценке содержимое сундука тянет на полтора миллиона долларов. Наконец, видя, что Друг сгорает от любопытства, Легран принимается за рассказ...

Когда Легран поймал жука, тот его укусил. Неподалеку из песка торчит какая-то бумажка, и Юпитер, подобрав её, передает хозяину, который заворачивает в нее жука. Дома Легран обращает внимание на то, что найденная бумага - это пергамент, а когда под воздействием тепла на нем проступает изображение черепа, прогревает его дальше. Вскоре рядом с черепом появляется изображение козленка. После этого у Леграна уже не остается сомнений в том, что клад закопал знаменитый пират Кидд ("кид" - "козленок" по-английски). Он не раз слышал предания о кладах, зарытых Киддом и его сообщниками на атлантическом побережье. Легран продолжает нагревать пергамент, пока на нем не выступают цифры - пиратский шифр, который после долгой умственной работы Леграну удается разгадать. Окончательный текст остается загадочным: "Хорошее стекло в трактире епископа на чертовом стуле двадцать один градус и тринадцать минут северо-северо-восток главный сук седьмая ветвь восточная сторона стреляй из левого глаза мертвой головы прямая от дерева через выстрел на пятьдесят футов".

Расспросив местных старожилов, Легран узнает, что "трактир епископа" и "чертов стул" - названия определенных скал и утесов. "Хорошее стекло" - конечно же бинокль. Обозревая в указанном направлении местность, Легран видит тюльпановое дерево и не сомневается, что, забравшись на него. Юпитер обнаружит там череп. "А зачем надо было опускать именно жука?" - недоумевает Рассказчик. "Ваши намеки на то, что я не в себе, рассердили меня, и я решил отплатить вам маленькой мистификацией", - отвечает Легран.

Потомка старинного аристократического рода Уильяма Леграна преследуют неудачи, он теряет все свое богатство и впадает в нищету. Дабы избежать насмешек и унижений, Легран покидает Новый Орлеан, город своих предков, и поселяется на пустынном островке вблизи атлантического побережья. В зарослях миртовой рощи Легран сооружает себе хижину, где и обитает со старым слугой-негром Юпитером и громадным ньюфаундлендом. Отшельничество Уильяма скрашивают книги и прогулки по берегу моря, во время которых он удовлетворяет свою страсть энтомолога: его

Коллекции насекомых позавидовал бы не один натуралист.
Рассказчик частенько навещает своего друга в его скромном жилище. В один из таких приходов Аегран и негр наперебой рассказывают о последней добыче – золотом жуке, которого им удалось на днях поймать. Расспрашивая о подробностях, Рассказчик замечает, что Легран воспринимает эту находку как счастливое предзнаменование – его не покидает мысль о внезапном и скором богатстве. Юпитер беспокоится, не заболел ли хозяин: по его словам, Легран все время что-то считает и надолго исчезает из дома.
Через какое-то время Рассказчик получает от Леграна записку с просьбой посетить его по некоему важному делу. Лихорадочный тон записки заставляет Рассказчика поторопиться, и он в тот же день оказывается у друга. Легран ожидает его с видимым нетерпением и крепко стиснув руку приятеля, объявляет, что пойманный недавно жук оказался из чистого золота. Рассказчик недоумевает: жук действительно хорош – это неизвестный дотоле науке экземпляр, но при чем тут золото? Легран предлагает всем тут же отправиться в путь – на материк, в горы – в конце экспедиции они поймут, что он имеет в виду. Поход займет не так уж много времени, уверяет Легран: к заходу солнца они вернутся.
Около четырех часов компания отправляется в путь. Юпитер несет косу и лопату, Легран – жука, привязанного к концу шнура. Рассказчик, видя в этом явное доказательство безумия друга, с трудов удерживается от слез. Дойдя до мыса, они садятся в ялик и переправляются на материк; там, взобравшись на высокий берег, идут около двух часов по пустынному, поросшему ежевикой плато, пока вдали не показывается тюльпановое дерево необыкновенной высоты. Юпитер выкашивает к дереву тропинку, а затем взбирается на него, прихватив с собой по приказу Леграна жука. Надо ли говорить, что и слуге, и другу такое приказание кажется бредом сумасшедшего.
Сверху доносится испуганный крик негра: он увидел прибитый к суку череп. Это известие приводит Леграна в непонятный восторг, и он отдает еще одно, не менее странное приказание – пропустить жука через левую глазницу черепа. Юпитер, не желая противоречить утратившему рассудок хозяину, выполняет и это. Забив колышек точно там, куда опустился жук, Легран начинает в этом месте копать; друг присоединяется к нему, думая, что Легран заразился обычной на Юге манией кладокопательства. Он, однако, решает и дальше не перечить безумцу и принять участие в поисках клада, чтобы наглядным образом убедить фантазера в беспочвенности его замысла.
Они трудятся уже часа полтора, когда их прерывает отчаянный лай ньюфаундленда. Пес рвется в яму, а спрыгнув туда, мигом отрывает два человеческих скелета. Два удара лопатой – и компаньоны видят несколько золотых монет и торчащее из земли железное кольцо. Работа после этого идет быстрее, и вскоре становится понятно, что кольцо прикреплено к крышке прекрасно сохранившегося деревянного сундука. В сундуке, который дрожащими руками открывают кладоискатели, находится настоящее сокровище – груды золота и драгоценных камней.
Обратный путь с тяжелым сундуком был нелегким. Когда приятели уже дома внимательно разглядывают и сортируют сокровища, то по самой скромной оценке содержимое сундука тянет на полтора миллиона долларов. Наконец, видя, что Друг сгорает от любопытства, Легран принимается за рассказ…
Когда Легран поймал жука, тот его укусил. Неподалеку из песка торчит какая-то бумажка, и Юпитер, подобрав её, передает хозяину, который заворачивает в нее жука. Дома Легран обращает внимание на то, что найденная бумага – это пергамент, а когда под воздействием тепла на нем проступает изображение черепа, прогревает его дальше. Вскоре рядом с черепом появляется изображение козленка. После этого у Леграна уже не остается сомнений в том, что клад закопал знаменитый пират Кидд (“кид” – “козленок” по-английски). Он не раз слышал предания о кладах, зарытых Киддом и его сообщниками на атлантическом побережье. Легран продолжает нагревать пергамент, пока на нем не выступают цифры – пиратский шифр, который после долгой умственной работы Леграну удается разгадать. Окончательный текст остается загадочным: “Хорошее стекло в трактире епископа на чертовом стуле двадцать один градус и тринадцать минут северо-северо-восток главный сук седьмая ветвь восточная сторона стреляй из левого глаза мертвой головы прямая от дерева через выстрел на пятьдесят футов”.
Расспросив местных старожилов, Легран узнает, что “трактир епископа” и “чертов стул” – названия определенных скал и утесов. “Хорошее стекло” – конечно же бинокль. Обозревая в указанном направлении местность, Легран видит тюльпановое дерево и не сомневается, что, забравшись на него. Юпитер обнаружит там череп. “А зачем надо было опускать именно жука?” – недоумевает Рассказчик. “Ваши намеки на то, что я не в себе, рассердили меня, и я решил отплатить вам маленькой мистификацией”, – отвечает Легран.

Золотой жук (краткое содержание) – Эдгар По

Related posts:

1. Раскрыв тайну трагической гибели мадам Д’Эспанэ и её дочери (“Убийства на улице Морг”), Огюст Дюпен снова погружается в свои меланхолические раздумья. Однако роль Дюпена в...
2. Аналитические способности свойственны не всякому уму и сами недоступны анализу. К такому заключению приходит Рассказчик, познакомившись в Париже летом 18.. г. с неким Огюстом Дюпеном,...
3. Рассказчик (повествование идет от первого лица) вспоминает, как шесть-семь лет назад жил в имении Белокурова в одном из уездов Т-ой губернии. Хозяин “вставал очень рано,...
4. Автор-рассказчик вспоминает недавнее прошлое. Ему вспоминается ранняя погожая осень, весь золотой, подсохший и поредевший сад, тонкий аромат опавшей листвы и запах антоновских яблок: садовники насыпают...
5. Экспозиция рассказа – описание могилы главной героини. Далее следует изложение её истории. Оля Мещерская – благополучная, способная и шаловливая гимназистка, безразличная к наставлениям классной дамы....
6. Трагическая история художника Чарткова началась перед лавочкой на Щукинском дворе, где среди множества картин, изображающих мужичков или ландшафтики, он разглядел одну и, отдав за нее...
7. Рассказчик слушал эти истории в Бессарабии, на морском берегу. Он тогда работал с группой молдаван. Они вечером ушли к морю, а рассказчик остался в винограднике...
8. Михаил щадил сестру и никогда не говорил ей, но сам знал, из-за чего женился на ней Егорша, – чтобы взвалить на нее, дуреху, своего старика-деда,...

Потомка старинного аристократического рода Уильяма Леграна преследуют неудачи, он теряет все своё богатство и впадает в нищету. Дабы избежать насмешек и унижений, Легран покидает Новый Орлеан, город своих предков, и поселяется на пустынном островке вблизи атлантического побережья. В зарослях миртовой рощи Легран сооружает себе хижину, где и обитает со старым слугой-негром Юпитером и громадным ньюфаундлендом. Отшельничество Уильяма скрашивают книги и прогулки по берегу моря, во время которых он удовлетворяет свою страсть энтомолога: его коллекции насекомых позавидовал бы не один натуралист.

Рассказчик частенько навещает своего друга в его скромном жилище. В один из таких приходов Легран и негр наперебой рассказывают о последней добыче - золотом жуке, которого им удалось на днях поймать. Расспрашивая о подробностях, Рассказчик замечает, что Легран воспринимает эту находку как счастливое предзнаменование - его не покидает мысль о внезапном и скором богатстве. Юпитер беспокоится, не заболел ли хозяин: по его словам, Легран все время что-то считает и надолго исчезает из дома.

Через какое-то время Рассказчик получает от Леграна записку с просьбой посетить его по некоему важному делу. Лихорадочный тон записки заставляет Рассказчика поторопиться, и он в тот же день оказывается у друга. Легран ожидает его с видимым нетерпением и крепко стиснув руку приятеля, объявляет, что пойманный недавно жук оказался из чистого золота. Рассказчик недоумевает: жук действительно хорош - это неизвестный дотоле науке экземпляр, но при чем тут золото? Легран предлагает всем тут же отправиться в путь - на материк, в горы - в конце экспедиции они поймут, что он имеет в виду. Поход займёт не так уж много времени, уверяет Легран: к заходу солнца они вернутся.

Около четырёх часов компания отправляется в путь. Юпитер несёт косу и лопату, Легран - жука, привязанного к концу шнура. Рассказчик, видя в этом явное доказательство безумия друга, с трудом удерживается от слез. Дойдя до мыса, они садятся в ялик и переправляются на материк; там, взобравшись на высокий берег, идут около двух часов по пустынному, поросшему ежевикой плато, пока вдали не показывается тюльпановое дерево необыкновенной высоты. Юпитер выкашивает к дереву тропинку, а затем взбирается на него, прихватив с собой по приказу Леграна жука. Надо ли говорить, что и слуге, и другу такое приказание кажется бредом сумасшедшего.

Сверху доносится испуганный крик негра: он увидел прибитый к суку череп. Это известие приводит Леграна в непонятный восторг, и он отдаёт ещё одно, не менее странное приказание - пропустить жука через левую глазницу черепа. Юпитер, не желая противоречить утратившему рассудок хозяину, выполняет и это. Забив колышек точно там, куда опустился жук, Легран начинает в этом месте копать; друг присоединяется к нему, думая, что Легран заразился обычной на Юге манией кладокопательства. Он, однако, решает и дальше не перечить безумцу и принять участие в поисках клада, чтобы наглядным образом убедить фантазёра в беспочвенности его замысла.

Они трудятся уже часа полтора, когда их прерывает отчаянный лай ньюфаундленда. Пёс рвётся в яму, а спрыгнув туда, мигом отрывает два человеческих скелета. Два удара лопатой - и компаньоны видят несколько золотых монет и торчащее из земли железное кольцо. Работа после этого идёт быстрее, и вскоре становится понятно, что кольцо прикреплено к крышке прекрасно сохранившегося деревянного сундука. В сундуке, который дрожащими руками открывают кладоискатели, находится настоящее сокровище - груды золота и драгоценных камней.

Обратный путь с тяжёлым сундуком был нелёгким. Когда приятели уже дома внимательно разглядывают и сортируют сокровища, то по самой скромной оценке содержимое сундука тянет на полтора миллиона долларов. Наконец, видя, что Друг сгорает от любопытства, Легран принимается за рассказ...

Когда Легран поймал жука, тот его укусил. Неподалёку из песка торчит какая-то бумажка, и Юпитер, подобрав её, передаёт хозяину, который заворачивает в неё жука. Дома Легран обращает внимание на то, что найденная бумага - это пергамент, а когда под воздействием тепла на нем проступает изображение черепа, прогревает его дальше. Вскоре рядом с черепом появляется изображение козлёнка. После этого у Леграна уже не остаётся сомнений в том, что клад закопал знаменитый пират Кидд («кид» - «козлёнок» по-английски). Он не раз слышал предания о кладах, зарытых Киддом и его сообщниками на атлантическом побережье. Легран продолжает нагревать пергамент, пока на нем не выступают цифры - пиратский шифр, который после долгой умственной работы Леграну удаётся разгадать. Окончательный текст остаётся загадочным: «Хорошее стекло в трактире епископа на чёртовом стуле двадцать один градус и тринадцать минут северо-северо-восток главный сук седьмая ветвь восточная сторона стреляй из левого глаза мёртвой головы прямая от дерева через выстрел на пятьдесят футов».

Расспросив местных старожилов, Легран узнает, что «трактир епископа» и «чёртов стул» - названия определённых скал и утёсов. «Хорошее стекло» - конечно же бинокль. Обозревая в указанном направлении местность, Легран видит тюльпановое дерево и не сомневается, что, забравшись на него, Юпитер обнаружит там череп. «А зачем надо было опускать именно жука?» - недоумевает Рассказчик. «Ваши намёки на то, что я не в себе, рассердили меня, и я решил отплатить вам маленькой мистификацией», - отвечает Легран.

Пересказала