Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Я не в силах скрыть своей тоски.

Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве,
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.

Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящим
Я всегда испытываю дрожь.

Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.

Анализ стихотворения «Мы теперь уходим понемногу» Есенина

Народный поэт, Сергей Есенин, который большую часть своей жизни посвятил пейзажной лирике, старался научить людей любить Родину так, как любит её он сам. В 1920-ые годы он переживает творческий кризис и обращается к философской лирике. Стихотворение «Мы теперь уходим понемногу» датировано 1924 годом, написано оно было после смерти близкого друга и соратника поэта Александра Ширявцева, которую он тяжело перенёс.

Лирическое произведение — это своего рода подведение итогов неспокойной жизни, размышление о бытии.

Лирический герой в первой строфе упоминает «ту страну», мир усопших, «где тишь и благодать». Он искренне верит, что там каждый обретёт покой, и размышляет и о своём скором конце. Эпитет «бренные» пропитан трагизмом, но в сочетании с просторечием «пожитки» обретает иронический характер. Через эту красивую завуалированную метафору лирический герой пророчит скорый конец, в первую очередь себе.

Однако вторая строфа, несмотря на появившееся драматичное настроение, убеждает, что лирический герой ещё не готов расстаться со всем, что окружает его, делает счастливым. Трогательные эпитеты, риторические восклицания и обращения к природе и олицетворения показывают, насколько трепетно он относится к русской земле, насколько сильно он любит жизнь. Именно с природой сложнее всего проститься лирическому герою, но смерть — процесс необратимый. И «уходящий сонм» высокого слога усиливает впечатление созданным контрастом, добавляет каплю тоски в это озеро красоты и любви.

Следующие три строфы объединены философскими размышлениями о жизни, как заведено в христианстве — перед смертью требуется исповедь. Вот она. Повествование в прошедшем времени нагнетает чувство безысходности и неотвратимости.

Признаётся лирический герой и в том, что слишком много времени уделял разгульному образу жизни, но это сменяется прекрасными образами России, «миром осин», ведь только в них он может найти спасение. А «розовая водь» окрашена в один из любимых есенинских тонов, который относится к ряду цветов христианской иконописи. Жизнь героя была наполнена и «великими думами», «многими песнями». Все эти признаки носят автобиографический характер, анафора «много» как раз этим и обоснована, ведь это понятие столь многогранно.

Жизнью лирический герой был удовлетворён же сполна, эти строки создают противоречащий характер в сочетании с предыдущими. «Счастлив тем, что дышал и жил./ Счастлив тем, что целовал я женщин.» . Несмотря на то, что своё поведение лирический герой считает неидеальным, он ни о чём не жалеет. Он благодарен за каждую секунду, что была ему дана.
Обращаясь к животным, «братьям нашим меньшим», С.Есенин мог подразумевать как царство животных, которое он превозносил в своём творчестве наряду с природой родных краёв, так и обездоленных людей (христианская трактовка). Глубина стихотворения поражает.

В заключении лирического героя волнует лишь тот факт, что всего этого он будет лишён в «мире тиши и благодати». Прекрасные эпитеты «нив, златящихся во мгле» и сравнения «лебяжьей шеей рожь» в полной мере передают его скорбь и сожаление об утрате этих красот.
Завершая произведение лейтмотивом «Оттого пред сонмом уходящим/Я всегда испытываю дрожь», автор подчеркивает тоску по уже ушедшим и быстротечности времени.

Это лирическое произведение — одно из последних Сергея Есенина, пропитанное любовью и жизнерадосностью. Всё следующее его творчество — чёрная меланхолия, однако лирика Есенина «жива одной большой любовью — любовью к Родине».

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящим

Я не в силах скрыть своей тоски.

Слишком я любил на этом свете

Все, что душу облекает в плоть.

Мир осинам, что, раскинув ветви,

Загляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,

Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,

Мял цветы, валялся на траве,

И зверье, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове.

Знаю я, что не цветут там чащи,

Не звенит лебяжьей шеей рожь.

Оттого пред сонмом уходящим

Я всегда испытываю дрожь.

Знаю я, что в той стране не будет

Этих нив, златящихся во мгле.

Оттого и дороги мне люди,

Что живут со мною на земле.

Обновлено: 2011-05-09

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Творчество С.А. Есенина наполнено философскими проблемами. В 1924 .г. в его стихах неожиданно появляется множество вопросов, обращенных, в первую очередь, к самому себе: чем я жил? что я успел? Эти вопросы, так и остающиеся без ответа, отражают смятение его и потерянность, мысли о близком конце. Таким тяжелым душевным состоянием были оплачены последние шедевры его философской лирики, к которой относится и стихотворение «Мы теперь уходим понемногу».

Это произведение было написано в 1924 году на смерть Александра Васильевича Ширяева, «новокрестьянского» поэта, с которым на протяжении многих лет Есенин был связан крепкой дружбой. Это подведение итогов буйной и неспокойной жизни, это размышление о преходящем характере нашего бытия: «Мы теперь уходим понемногу // В ту страну, где тишь и благодать».

Очень осторожно упоминается «та страна», страна усопших. «Тишь и благодать», царящие там - это ниспосланная Господом награда за земную жизнь. Так начинается первая строфа, пронизанная пророческим предчувствием близкого конца. Но о смерти говорится завуалировано: «Может быть, и скоро мне в дорогу // Бренные пожитки собирать». Эпитет «бренные» придает строфе почти трагическое звучание, однако разговорное слово «пожитки» одновременно наполняет её легкой иронией. Мысль высказана с утвердительной интонацией. Нет сомнений в том, что все произойдет именно так.

Однако вторая строфа совсем иная по настроению. Она убеждает, что лирический герой еще не готов пройти по этой скорбной дороге. Яркие олицетворения, трогательный эпитет, восклицательная интонация, обращения и использование личных местоимений свидетельствуют о жизнелюбии, о трепетном отношении к русской природе: «Милые березовые чащи! // Ты, земля! И вы, равнин пески!». Именно к природе взывает лирический герой, именно с ней горше всего прощаться, стоя у роковой черты. Но люди умирают…

«Сонм уходящих»- как горестно, тоскливо звучит это сочетание! Впечатление усиливается и от принадлежности этого выражения к высокому стилю.

Три следующих строфы – размышление о смысле существования в этом мире, ведь перед смертью по христианским традициям надлежит исповедаться. Уж не исповедь ли это? Все глаголы в этих строфах употреблены в прошедшем времени. Это создает ощущение безысходности, безвозвратности, однако суффикс «-л-» наполняет строки напевностью и плавностью. Этой же цели служит пятистопный хорей с пиррихиями в каждой строке.

Откровенное признание в излишней любви к земному, к тому, «что душу облекает в плоть», то есть к разгульной жизни, сменяется восторженным взглядом на картины природы. Вот где можно найти умиротворение, вот чем можно успокоить израненное сердце! Как молитва звучит пожелание: «Мир осинам». Перефразическое олицетворение «загляделись в розовую водь» - красивейший образ, окрашенный в один из излюбленных есенинских тонов, принадлежащих к русской традиции иконописи.

Но не только плотскими страстями была наполнена жизнь лирического героя: «Много дум я в тишине продумал // Много песен про себя сложил». В этих строках – прямое указание на автобиографический характер есенинского творчества, поэтому оправдана анафора «много», ведь его лирика многогранна.

На этом противоречивом пути, на этой «земле угрюмой» были моменты, окрашенные в мажорные тона. Чувство полного, высшего удовлетворения не чужды герою, поэтому вновь анафорически звучат строки:

Счастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,

Мял цветы, валялся на траве.

Радоваться каждому дню, каждой минуте – в этом, наверное, и заключается высшее счастье. Особое звучание приобретают строки:

И зверьё, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове.

Множество есенинских стихотворений посвящено животным. Они – гимн животному царству, без взаимодействия с которым не может совершаться самоопределение всего человечества. Мы живем по законам природы, только люди гораздо безжалостней, чем звери… Есенин дал фразеологизму «братья наши меньшие» новое значение – «животные, за которых люди в ответе». Тогда как этимология этого сочетания иная – Христос называл так людей низшего сословия, обездоленных. По-моему, в этом подтексте есть очень глубокий смысл.

Последние две строфы объединены общим смыслом. В них взор вновь обращается в тот печальный и безмолвный мир. Есть ли там что-нибудь? Герой уверен лишь в том, что там нет тех красот, которыми можно тешить взгляд на этом свете: «.. не цветут там чащи», «…не будет… этих нив, златящихя во мгле», «не звенит лебяжьей шеей рожь».

Эпитеты и метафоры помогают воссоздать поистине волшебную картину. Видимо, эта земля не настолько угрюма, если она исполнена таких красот.

Лейтмотивом звучат строки: «Оттого пред сонмом уходящих // Я всегда испытываю дрожь». В них тоска по ушедшим в тот мир друзьям, в них горестный вздох о быстротечности нашей земной жизни. Что же делать?

Оттого и дороги мне люди,

Что живут со мною на земле.

Последние строки стихотворения – это своеобразный вывод, итог глубоких размышлений, но это и скрытый призыв к читателю. Нужно ценить то, что дала нам жизнь, нужно радоваться каждому дню, нужно любить живых, нужно чаще признаваться им в этом, иначе можно не успеть…

Лексика стихотворения очень разнообразна по стилистической окраске. Здесь и слова высокого стиля: «сонм», «плоть», «благодать»; и разговорного стиля «валялся», «зверье». Будто вся душа русского поэта, полная мучительных терзаний, раскрыта перед нами…Так и в нашей жизни много прекрасного, граничащего с низким.

"Мы теперь уходим понемногу" - одно из последних стихотворений поэта, в котором сквозит оптимизм и любовь к жизни. Стихотворения последнего года наполнены черной меланхолией, в них явственно звучат прощальные нотки. Тем не менее, все лирика Есенина «жива одной большой любовью – любовью к Родине».

Еще в древние времена, осознав трагическую конечность бытия, люди стремились напрямую не говорить о смерти, чтобы не навлечь на себя беду раньше срока. Именно поэтому в языке так много устойчивых выражений, обозначающих уход человека из жизни. Талантливый русский поэт С. Есенин тоже сумел подобрать мелодически тонкую и возвышенную метафору:

Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.

Ассонанс «у» в первых строках стихотворения навевает печальные раздумья о смысле земной жизни, о ее скоротечности, о поиске нравственных опор.

В природе смерть одного человека компенсируется продолжением рода, появлением новых живых душ: детей, внуков, правнуков. У Есенина же конечность человеческого бытия звучит вдвойне пессимистично: процесс ухода неотвратим, а жизнь хрупка и коротка. Поступательное движение человека по жизни лишь приближает его к роковому концу.

Что же принято делать перед уходом по народной традиции? Конечно же, прощаться. Поэтому так логично и закономерно звучит вторая строфа стихотворения, начинающаяся с пронзительно тревожных обращений:

Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!

В этот миг душевного единения с природой лирический герой словно ищет понимания своему горестному чувству.

Первая строка четвертой строфы «Много дум я в тишине продумал» свидетельствует о глубине философского начала, с которой он воспринимает судьбу. Не каждому из нас дано среди житейской суеты вдруг остановиться и предаться размышлениям. В такие минуты, как правило, происходит своеобразная переоценка ценностей. Человек осознает, что все время находится на краю той пропасти, которая отделяет этот мир от мира усопших. Мучительный вопрос о судьбе души после того, как она расстается с бренной плотью, издревле был включен во все религиозные учения мира. С. Есенин понимал, что не сможет получить на него ответа. Он с грустью смотрит в будущее и дорожит теми минутами созерцания и раздумий, которые отпущены судьбой.

Говорят, перед концом человек вспоминает всю свою жизнь. Лирический герой С. Есенина словно оглядывается перед уходом и смотрит на то, что оставляет в этом мире. Он сожалеет лишь о двух ценностях этого света: о неповторимых красотах природы, которых, увы, нет в той благодатной стране, и о людях, которые живут на земле, обрабатывают ее. делая еще прекраснее (сеют хлеб, «золотящийся во мгле»).

Провидческое предчувствие скорой смерти не поэтический прием, а реальный факт биографии С. Есенина. Данное стихотворение датируется 1924 годом. Поэт в это время был еще совсем молодым, но всего один год остается ему жить и творить на этой прекрасной земле, любоваться красотами русской природы.

Величие души человеческой проявляется в том, как он встречает смерть, воспринимает ее неизбежность. Это, наверное, наиболее тягостное из всех испытаний, которые посылает на его долю судьба. В есенинской метафоре воплощено прежде всего религиозное понимание смерти как перехода из одного состояния жизни души в другое. Именно поэтому фраза «в ту страну, где тишь и благодать» звучит несколько умиротворенно по сравнению с надрывной и трагической тоской, которая пронизывает все естество поэта, когда он обращается к любимой природе. Он словно стремится запомнить и унести с собой это драгоценное воспоминание о неповторимых красотах мещерских лесов и песчаных равнин, милых сердцу берез и осин, розоватого отблеска предзакатной воды на озерах и реках. Характерные образы и детали среднерусского пейзажа свидетельствуют о том, что скорее всего картины, описанные в данном произведении, навеяны образом родной Рязанщины.

Но не одна лишь природа заставляет С. Есенина любоваться этим светом. Страну украшают люди своим трудом, великодушием и добротой. Символично, что поэту дороги все люди, живущие на земле. В финале стихотворения не выделен какой-либо один образ (друга, матери или возлюбленной, например), как это часто делается в подобных исповедальных произведениях. В этом плане данное стихотворение тесно соотносится с произведением Н. Рубцова «До конца», в котором лирический герой перед уходом также прощается с миром и исповедуется «перед всем старинным белым светом».

Однако, несмотря на общую элегическую тональность, есенинский лирический герой все-таки выделяет и наиболее счастливые минуты своей земной жизни:

Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.

В этих строках воплотилось глубокое философское представление поэта о праве каждой живой души на счастье и радость на этой планете. На первый взгляд пренебрежительное слово «зверье» в контексте есенинских строк звучит нежно и ласково. Поэт, словно полемизирует с теми, кто позволяет себе обижать «братьев наших меньших». Этим определением С. Есенин уравнивает людей и животных в их праве на жизнь. Данные строки наполняют произведение огромным воспитательным значением Наряду с тем, что философский смысл остается главным для читательского восприятия стихотворения, огромную ценность имеет и эстетически выразительное описание природы в нем.

«Мы теперь уходим понемногу…» (Восприятие, толкование, оценка)

О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?
Федор Тютчев "Молчание"

Тема жизни и смерти отражалась в произведениях многих писателей и поэтов как XIII так XIX века. Но в начале XX века произошло изменение взгляда писателей на место человека в мире: появилось настроение пессимизма, безнадежности, неверия в общественное переустройство, осознание невозможности познания мира человеческим разумом.

Проблема бытия и безысходности ярко выражается в стихотворении Тютчева «Смотри как на речном просторе». Лирик пытается понять, в чем же заключается значение и судьба любого человека. Для большей контрастности и выразительности автор употребляет сравнение людей с льдинами («Льдина за льдиною плывет»), которые поддаваясь всеобщему течению, «утратив прежний образ свой», плывут в «роковую бездну». Здесь присутствует мотив безысходности. В произведение же Тургенева «Мы еще повоюем» уже есть, несмотря на быстротечность жизни и подвластность человека чему-то более могущественному, мотив целеустремления. Как же Есенин в стихотворении «Мы теперь уходим понемногу…» отражает данный неисчерпаемый вопрос?

Лирическое произведение «Мы теперь уходим понемногу…» написано в жанре станса: здесь присутствуют глубоко философские размышления о конечности жизни и всего человеческого существования. Поэтому оно и является образцом медитативной лирики: «Много дум я в тишине продумал…». Оно свидетельствует о полноте мировоззренческого начала, с которым Есенин воспринимает судьбу. Не каждому дано среди повседневной суеты вдруг остановиться и предаться размышлениям.

Первая же строка заключает в себе всю сущность стихотворения, становится толком для его создания: поэт размышляет о смысле жизни, предназначении человека, предопределенности судьбы, что и является в свою очередь основной темой произведения. Человек не вечен: одни погибают, другие рождаются – все в нашей жизни не остается постоянным, даже такое драгоценное для каждого как собственная жизнь. У Есенина же конечность бытия звучит еще более пессимистично: процесс ухода неотвратим, а жизнь хрупка и коротка. Поступательное движение человека по жизни лишь приближает его к роковому концу. Никто не в силах предсказать, предугадать свою судьбу, она не подвластна человеку. Ею управляет кто-то свыше, могущественнее простого земного существа. Человек не может изменить жизнь, он может лишь подстроить ее под себя. Это и должно стать самоцелью любого человека!

Талантливый русский поэт С.Есенин сумел подобрать мелодически тонкую и возвышенную метафору, отражающую трагическую конечность бытия:

Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать…

Ассонанс «у» в первых строках усиливает печальные раздумья о смысле земной жизни, о ее скоротечности, о поиске нравственных основ. Рано и поздно все люди умирают, но срок определяет опять же не человек. Для кого-то жизнь была наслаждением, для других – наполнена сплошными муками и страданиями. После смерти же, по мнению лирика, существование человека или точнее его души будет спокойным и размеренным.

Есенин полагает, что пора «бренные пожитки собирать», то есть лирик заранее определяет, что его жизненный путь уже на исходе. Живя, человек, непременно, испытывает наслаждения, но каждый по-своему. Любование прекрасными пейзажами для поэта одна из важнейших потерь, которая навеивает тоску, которую он «не в силах скрыть». Эта тоска, бесспорно, одолевает любого «перед этим сонмом уходящих» «в ту страну», откуда нет дороги обратно. Лирическое произведение «дышит» каким-то наслаждением. Поэтому так логично и закономерно звучит вторая строфа стихотворения, начинающаяся с пронзительных тревожных обращений:

Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!

Природа и человек – непременно единое целое. Поэт не представляет своего существования без «этих нив, златящихся во мгле». Есенин соотносил картины природы со своими чувствами и переживаниями. Необычайная правдивость и точность авторских рассуждений заставляет читателя перенестись к образам пейзажа: «милые березовые чащи», «равнин пески», рожь, чащи. Стихотворению присущ особый психологизм, ярко выраженный в последней строке каждого катрена: «Я всегда испытываю дрожь», «Никогда не бил по голове», «Я не в силах скрыть моей тоски». Чувствуется поэтическая зрелость, подлинность, непосредственность, живость. Изобразительная способность стихотворения усилена анафорой, благодаря которой речь воспринимается как единый не расчлененный поток:

Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин…

Однако не следует проводить всю жизнь в поисках своего назначения, достижения мнимого, постижении скрытого, иначе итог жизни однозначно будет отрицательным. По мнению Есенина, следует быть счастливым и тем, что «дышал и жил». То есть надо радоваться повседневности, тем коротким мгновениям жизни, которые и придают чувство бытия: «Счастлив тем, что целовал я женщин, / Мял цветы, валялся на траве...».

Вдохновение, жизнь, красота природы – своеобразный «список» ценностей поэта. На протяжении стихотворения происходит их особая переоценка. Человек осознает, что все время находится на краю пропасти, которая отделяет этот мир от мира усопших. Одновременно, Есенин понимал, что не сможет получить ответа на мучительным вопрос о судьбе души после того, как она расстается с бренной плотью.

В этом лирическом произведении, состоящем из семи катренов, применяется достаточно сложный способ стихосложения – четырехсложный пеон с первым ударным слогом.
/ _ _ _ / _ _ _ / _

Неточная рифма и перекрестная рифмовка определяют плавный, смягчающийся ритм.
Стихотворение сформировало во мне то же ощущение, что и произведение Тютчева «Смотри как на речном просторе…». Оно пронизано трагическим настроением, предчувствием разлуки с жизнью и ожиданием смерти. Это настроение усиливается к концу лирического произведения, обогащаясь мотивами страха перед будущим («всегда испытываю дрожь»). Поэт с грустью смотрит в будущее и дорожит теми минутами созерцания и раздумий, которые отпущены судьбой.

Есенинское начало поэтического мастерства определено в коротких четверостишиях. В основной части стропа «держится» на глаголах, они придают ей не только динамичный характер, но и изобразительную силу. Во вступительной и заключительной частях иная стилистика: определяющую роль играют эмоционально окрашенные эпитеты. Они не однородны: одни предельно конкретны («березовые чащи», «розовую водь»), в других содержится обобщение авторской оценки («земле угрюмой», «бренные пожитки»). Величие души человеческой проявляется в том, как он встречает смерть, воспринимает ее неизбежность. Это, наверное, наиболее тягостное из всех испытаний, которые посылает на его долю судьба. В есенинской метафоре воплощено, прежде всего, религиозное понимание смерти как перехода из одного состояния жизни души в другое. Именно поэтому фраза «в ту страну, где тишь и благодать» звучит несколько умиротворенно по сравнению с надрывной трагической тоской, которая пронизывает всю сущность поэта. Он словно стремится запомнить и унести с собой это драгоценное воспоминание о неповторимых красотах мещерских лесов и песчаных равнин, милых сердцу берез и осин, розоватого отблеска предзакатной воды на озерах и реках. То есть стихотворение построено на традиционно поэтических образах среднерусского пейзажа. Поэт усиливает красоту природы олицетворениями: «Не звенит лебяжьей шеей рожь».

Последний катрен является своеобразным итогом, следствием раздумий автора:
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.

Более точно, чем сказал поэт, уже не скажешь.

Каждый человек живет в предназначенное ему время. Ему дан высший дар – жизнь, и он должен разумно им воспользоваться. Всю жизнь испытывать дрожь «пред сонмом уходящих» значит не жить, а просто существовать. Невозможно переоценить значение творчества поэта в русской лирике. Именно так, с признательностью и уважением к таланту, я воспринимаю произведение Сергея Есенина «Мы теперь уходим понемногу…». В этих строках воплотилось глубокое философское представление поэта о праве каждой живой души на счастье и радость на этой планете.