Мировоззрение влияет на социальную направленность мышления людей, их психологический настрой, активность или пассивность жизненной позиции. Свободный народ всегда выберет активную позицию, а народ, смирившийся с рабством, выберет пассивную. И это отражается на словообразовании, на том, какие новые слова создаются народом. И изучая слова одного и того же народа в разные периоды, его фольклор, только по этому признаку можно определить качественное состояние народа или нации на момент создания тех или иных слов.

Психологическое состояние социума в целом определяет и тип словообразования. Так что, обращая на такие «мелочи» внимание, можно даже почувствовать силу духа народа, жившего очень давно! Чем богаче мировоззрение народа, чем шире горизонты восприятия реальности и чем свободнее сознание человека, тем масштабнее, тем более глобальными категориями мыслит и дышит такой народ. Если масштабы, горизонты мышления людей народа не идут дальше личных интересов, то это говорит о присутствии рабской психологии.

Только рабы, осознают они это или нет, мыслят масштабами «собственной кухни» . Чем свободнее, чем духовнее человек, тем шире горизонты его мышления! Свободный и духовно развитый человек в состоянии мыслить в масштабах страны, всей планеты, всей Вселенной! И чем больше у народа таких людей, тем сильнее такой народ, тем большее величие ждёт такой народ в будущем! И это всё, вне всякого сомнения, отражается в словотворении! Народ, создавший такие слова, как РАССТОЯНИЕ, ДАЛЬ ДАЛЬНАЯ, МИГ, СИГ, мог мыслить категориями солнечной системы, галактики, вселенной! Такой народ имел космический уровень сознания, а это о многом говорит! И по тому, как измельчали в сознании народном эти слова, можно судить о том, куда он был отброшен, и к чему должен стремиться, и что должен для этого сделать!..

«Мировоззрение - совокупность (система) взглядов, принципов, оценок и убеждений, определяющая отношение к окружающей действительности и характеризующих видение мира в целом и место человека в этом мире. Одна из основных категорий философии познания, человека, религии и быта».

Вот какую сложную задачу я поставил перед собой, когда решился рассказать о своём мировоззрении. В целом это практически невозможно. Между тем, только правильное мировоззрение является залогом счастливой жизни. По древнему принципу, для начала я изложу своё миропонимание в сильно упрощённом виде, затем подробнее, и, в конце концов, остановлюсь на каждом вопросе отдельно.

Мне под 50. Поисками максимально правильного мировоззрения я занимаюсь более 20 лет. Моя жизнь, образование (биофизик, кандидат наук) и умственные способности позволили мне сравнительно легко отделять физиологическое от духовного, но не позволили составить конкретную картину мира. Моё представление о нём всё время оттачивается под воздействием фактов и уважаемых мною иных мировоззрений. Я опишу устройство Мира, каким оно представляется именно мне и именно сейчас, постаравшись максимально абстрагироваться от изложения не моего мировоззрения. То, что мне очень трудно отделить от своего по причинам уже изложено в “Кибалионе“ и "Апокрифе Иоанна" .

Если отбросить естественное наличие внешнего влияния, то моё мировоззрение основано на тех фактах, и на множестве проверочных опытов, о которых у меня не было возможности писать. Опыты, на мой взгляд, были вполне научны, поскольку изначально выдвигалось конкретное предположение (гипотеза), которое подтверждалось или опровергалось экспериментом. Все полученные мною результаты я могу объяснить только, если человек живёт в мире, в котором должны быть истинны следующие утверждения:

1. Человек – это прежде всего душа.
2. Тело – это временная физическая оболочка человека.
3. Все люди хорошие.
4. Интеллект не может понимать духовное.
5. Человек живёт много раз.
6. Основная наша жизнь проходит в духовном мире.
7. Земная жизнь – это наказание.
8. Жизнь на Земле в виде человека – это большой успех.
9. Судьба существует.
10. Смерти нет.
11. Сатана – князь мира сего.
12. Земля – это Ад.
13. Бог есть Любовь, Истина и Свет.
14. Бог - вне времени.
15. Духовное постоянно влияет на материальное.
16. Верны все семь герметических принципов .

Я понимаю, что не все читающие согласятся, что на основе изложенного мною ранее можно делать подобные глобальные выводы, это, прежде всего, результат разницы в доверии к изложенному и незнания не изложенного. В целом не изложенного оказалось гораздо больше. К сожалению, я не поэт, чтоб передать все оттенки моих ощущений. Кроме того, вербализированное духовное есть полправды (которая хуже лжи), а в неизречённом виде всё пережитое всё ещё в моей голове, если душа располагается именно там. Таким образом, я предлагаю вам очень неточное мировоззрение, но зато в терминах понятных мышлению.

Мы, как правило, сильно не дооцениваем влияние мировоззрения на наше здоровье и тело.

Казалось бы, какая разница, во что мы верим или не верим?

Все равно, чтобы быть здоровым надо правильно питаться и заниматься физкультурой. Тогда и здоровье, и тело будут в порядке. Кажется, при чем здесь мировоззрение?

Однако все не так просто.

И я хочу это продемонстрировать на реальной истории целого народа - Древней Греции.

Верования древних греков были достаточно пессимистичными. Как видно по поэмам Гомера, ничего хорошего человека не ожидает от жизни за гробом. Олимп - доля богов, Для людей - Аид. Одиссей, проникнув в Аид, видит безрадостную картину, "где мертвые только тени отшедших, лишенные чувства, безжизненно реют".

По верованиям греков, олимпийские боги заняты разборками между собой и поэтому в целом глубоко безразличны к людям.

Зевс же определяет жизни людей посредством слепого жребия. Этот жребий, который не имеет ничего общего со справедливостью. Поэтому даже героям "Илиады" их подвиги и героизм не приносит счастья. Над всем один властелин - Зевс. Как хочет, так и вершит.

Но проблема воздаяния за грехи все-таки есть и греков. По их верованиям за грехи отцов будут расплачиваться дети.

Именно это ощущение неразрывной связи поколений и дает грекам ту надежду на будущее, ради которого и стоит поступать по совести, по закону. "Доля завидная пасть в передних рядах ополчения, Родину-мать от врагов оберегая в бою " - пишет спртанский поэт Тиртей.

Т.е. греки не боятся смерти, у них нет жажды личного бессмертия, но есть вечность жизни, существующая через смену поколений. А жизнь надо прожить так, чтобы и самому были приятно, и подвиг какой-нибудь совершить. Поэтому в целом, Грецию раздирали постоянные междуусобные войны.

Но дипломаты того времени нашли выход из положения. Ифит - царь Элиды, небольшого греческого государства, на территории которого находится Олимпия, добился того, что его государство было признано нейтральным.

Отныне на территории этого государства, учреждаются "атлетические Игры, которые будут проходить в Олимпии каждые четыре года". Это произошло в 884 году до н. э.

Так в Греции установился обычай, по которому начиная с IX века до н.э раз в четыре года в разгар междуусобных войн все откладывали оружие в сторону и отправлялись в Олимпию, чтобы восхищаться гармонично развитыми атлетами и славить богов.

Олимпийские игры стали событием общенациональным, объединившим всю Грецию. Кроме того победы атлетов приравнивались к подвигу, а это существенно способствовало распространению культуры тела и здорового образа жизни.

Но в IV веке до н.э. греческий философ Пифагор начал проповедовать идею реинкарнации - идею переселения душ. Он заявил, что "душа совершает круг неизбежности, чредою облекаясь то в одну, то в другую жизнь".

Это проповедь нового мировоззрения в итоге погубило всю античную культуру, включая культуру тела.

Да, несомненные плюсы это учение несло. Теперь вместо гомеровского пессимистического Аида, ожидающего всех людей в загробной жизни, появился оптимизм возродиться в будущем, в новом теле.

Но философы того времени сразу увидели и минусы.

Многие из нас слышали знаменитую фразу Гераклита: "Многознание уму не научает ", но на самом деле эта фраза звучала так: "Многознание уму не научает, а не то оно научило бы Гесиода и Пифагора".

Минус этого учения в том, что из него следует вывод "тело - это тюрьма для души ". В теле душа отбывает наказание за ранее совершенные преступления.

Но оптимизм будущего возрождения был сильнее и постепенно большинство греков приняли это мировоззрение, а вместе с ним и утверждение "тело - это тюрьма для души".

Это учение привело к появлению страха перед телом, к отвращению к телу.

Утверждение "тело - тюрьма для души" и разрушило все античное миросозерцание.

Для греков это было очень убедительное выражение, поскольку тело - это "сома", а тюрьма, могильный знак - "сема". Это даже звучит похоже: сома-сема; тело- могила.

По замечанию платоновского Сократа "тут уж ни прибавить, ни убавить ни буквы".

Отныне, каждый благовоспитанный греческий философ - это тот, кто стыдится своего тела; тот, чья душа жаждет оторваться от тела побыстрее; тот, кто не дорожит этой жизнью. Поэтому так легко с ней расстаются (вспомните платоновского Сократа).

"Плотин, философ нашего времени, казалось всегда испытывал стыд от того, что жил в телесном облике" - пишет современник Плотина в своих воспоминаниях.

После IV века до н.э., после проповеди Пифагора, с точки зрения греческого философа, тело становится отбросом.

Да, человек и человечество глубоко больно, говорят они, но лечить тело не надо, надо лечить лучшую часть человека - душу.

Тело не надо лечить потому, что оно само по себе - болезнь и от этой болезни душа должна избавиться путем ампутации, избавления от тела. Тело - это могила, а могилу не лечат, от нее мечтают убежать.

Философы и поэты начинают называть тело "болезнью", "смертью", "роком", "бременем", "неволей", "тюрьмой", "пыткой" для души. Начинают с брезгливостью говорить о реальности пола и зачатия, и даже о факте самого дыхания.

Да, они ненавидят тело, но они не идут в пустыню и не предаются аскезе, потому что никакими постами даже и не надеются очистить свою плоть.

Итак, мы видим странный факт - идея переселения душ, принятая как основа мировоззрения ведет к страшному итогу: к ненависти своего тела и к желанию побыстрее от него избавиться.

И это касается отнюдь не только древних греков.

Вот что пишет о своем опыте наш современник, который очень серьезно увлекся модными сейчас восточными учениями и принял близко к сердцу идею о переселении душ (реинкарнации):

"Однако и другие неординарные и для меня очень странные влияния на моё сознание оказывали буддийские пути-дорожки.

Великой проницательной силой и даже мощью обладают отдельные духовные идеи. Так я глубоко в себя принял идею реинкарнации - будущего перерождения.

Всего лишь некая эфемерная, воздушная, "маленькая", невидимая идейка, мыслишка, а что она начала творить в моей душе!

Она на моём поле сознания стала вспахивать и перепахивать прежние семена, посевы и ростки - мои прошлые представления о жизни. Она стала формировать устойчивую установку, подкрепляемую движением конкретных эманаций. Она вскоре превратилась в структуру, в дерево сознания со множеством энергетических веток. Дерево росло и развивалось на моём поле…

Я обрёл уверенность, что после физической смерти снова возрождусь на земле, и это мне приносило… страдания…

Я перестал бояться смерти, я стал бояться новой жизни!

Анализируя свою прошлую жизнь, я пришёл к выводу, что, будучи устойчивым материалистом, я мог им так и прожить всю свою скучную жизнь и не открыть для себя потрясающих тайн и возможностей сознания.

Очень тяжёлый и плотный театральный занавес майи, великой иллюзии, так и держал бы меня в своём плену. А слащавый и обольстительный буддийский бог Мара, ухмылясь, всё продолжал бы и продолжал бы развлекать и занимать меня страстями и отвлекать от истины. И то, что я однажды приоткрыл завесу майи, могло быть чистой случайностью. Да и сколько нового, удивительного я уже обрёл в своём духовном поиске!

В результате неясных мутаций энергий сознания я обрёл драгоценную жизнь на Земле в драгоценном физическом теле и воспользовался уникальным шансом, одним из миллионов возможностей человеческой жизни!

Я обнаружил Учение!

Я так болезненно-долго обретал и обрёл единственный и глубокий смысл! А теперь моя новая будущая реинкарнация всё сотрёт, уничтожит и в моей новой жизни всё начнётся сначала!

Снова беспощадно закрутится старое, ржавое буддийское колесо, перемалывая и тиская мою чувствительную душу. Невыносимо! Не хочу!

Самые настоящие страдания начались во мне в связи с очередной будущей потерей! Проклятая и безжалостная карма! Тебя не умолить.

Реинкарнация… Я долго - неделями! - болезненно нёс тяжёлую ношу обречённости на повторные страдания в липкой паутине жизненной майи, пока они, наконец, постепенно не утихли и не сгладились." (Странник, "Алмаз сознания", 2006).

Итак, идея многократного будущего рождения приводит к потере страха смерти, но к приобретению страха жизни.

То же самое произошло и с греками на рубеже между IV веком до н.э. и III веком н.э. Новое мировоззрение погубило Грецию, были отменены Олимпийские игры и опять начались жестокие междуусобные войны, развалившие это государство на части.

Но замечу, что мы сейчас этого страха жизни не имеем.

Мы следим за своим телом, и отнюдь не считаем его тюрьмой для души.

Я веду рассылку под названием "Школа своего Тела", само название которой вызвало бы колики смеха у поздних греческих философов, учивших, что тело - это болезнь и тюрьма. Учить ухаживать за свои телом, по их мнению, так же бессмысленно и даже вредно, как вредно заключенному самостоятельно и добровольно укреплять стены тюрьмы, в которой он сидит.

За одно такое название своей Школы меня бы на улицах греческих полисов закидали камнями.

Но почему мы так изменились?

Что произошло в истории, что отменило мировоззрение, погубившее греческую культуру?

Почему люди стали все-таки следить за телом?

Потому что появилось новое мировоззрение.

Появилось христианство.

Мы можем легко проследить моменты, которые больше всего озлобляли греков в проповеди первых христиан, т.к. эти проповеди и реакция на них изложены в Деяниях и входят в Библию.

Когда возмутились греческие философы проповедью ап.Павла? Когда его слушатели взорвались возмущением и насмешками?

Тезис о том, что Бог Один - они восприняли спокойно.

Тезис о том, что Бог будет судить мир - тоже выслушали без гнева.

Но когда ап.Павел сказал, что Сын Божий воскрес телесно, - вот это и вызвало скандал (см.: Деян. 17, 22-34).

Мысль о том, что Иисус Христос воскрес, т.е. вернул Свою душу в Свое тело, представлялась им безумием. По мнению греческих философов это все равно, что заключенному проделать дырку в стене тюремной камеры, выбраться наружу, а потом вернуться назад в камеру и замуровать себя заново.

После слов ап.Павла о том, что "тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа ", греки стали называть первых христиан "филосарками" - "любителями плоти".

Потому что тело человека, по верованиям христиан, имеет такую же ценность, как и душа, и при воскресении человек предстанет перед Богом не теряя своей личности. Человек войдет в Вечность именно в той телесной оболочке, которая у него есть, со всеми своими органами, плотью и кровью. А это значит, что тело нужно хранить, беречь и лелеять.

Христианство вернуло людям уважение к собственному телу.

Мы сейчас живем в стране христианской культуры. Пусть мы в основном и не верующие, но христианская православная культура в целом оставалась и остается основой нашего мировоззрения.

Именно поэтому мы занимаемся спортом, не думаем брезгливо о том, что у нас есть тело, которое дышит, потеет или покрывается мурашками, мы стремимся к здоровью и долголетию, радуемся жизни и не стыдимся этого.

Не появись 20 веков назад христианство, сказавшее "тело - храм души", ничего этого бы не было.

Единственно правильное мировоззрение

Как-то еще в Москве я оказался в одной интеллигентной компании. Сидя на кухне, пили чай и, как водится, обсуждали все или почти все местные и мировые проблемы и события. Говорили о недавнем аресте двух диссидентов, об обыске у третьего, о повышении цен на золото (интересы присутствующих оно никак не затрагивало), о пресс-конференции Рейгана, о последнем заявлении Сахарова, о Северной Корее, о Южной Африке, уносились в будущее, возвращались в прошлое, стали обсуждать случившееся сто лет назад убийство народовольцами царя Александра Второго.

Одной из участниц разговора была экспансивная и храбрая молодая женщина. Она уже отсидела срок за участие в каком-то самиздатском журнале, ее, кажется, собирались посадить и второй раз, таскали в КГБ, допрашивали, она вела себя смело, дерзила следователю и не дала никаких показаний.

Теперь о событии столетней давности она говорила так же возбужденно, как о вчерашнем допросе в Лефортовской тюрьме.

– Ах, эти народовольцы! Ах, эта Перовская! Если бы я жила тогда, я бы задушила ее своими руками.

– Вы на себя наговариваете, – сказал я. – Перовскую вы бы душить не стали.

Женщина возбудилась еще больше.

– Я? Ее? Эту сволочь? Которая царя-батюшку бомбой… Клянусь, задушила бы, не колеблясь.

– Да что вы! – сказал я. – Зачем же так горячиться? Вы себя плохо знаете. В то время вы не только не стали бы душить Перовскую, а, наоборот, кидали бы вместе с ней в царя-батюшку бомбы.

Она ожидала любого возражения, но не такого.

– Я? В царя-батюшку? Бомбы? Да вы знаете, что я убежденная монархистка?

– Я вижу, что вы убежденная монархистка. Потому что сейчас модно быть убежденной монархисткой. А тогда модно было кидать в царя-батюшку бомбы. А уж вы, с вашим характером, непременно оказались бы среди бомбистов.

Я не знаю точно, какие идеи владели бы умом этой дамы в прошлом, но я догадываюсь.

В Москве и сейчас живет литератор, с которым мы дружили лет двадцать. Когда мы познакомились, это был еще сравнительно молодой человек, очень пылкий, романтичный и убежденный в том, что у него есть глубокие убеждения. На самом деле, собственных убеждений у него никогда не было, те убеждения, которые он считал своими, были добыты не из непосредственного наблюдения над жизнью, а состояли из цитат основателей вероучения, одним из многочисленных последователей которого он был. Мир для него был простым и легко познаваемым, на любой сложный вопрос, задаваемый жизнью, всегда находился все объясняющий ответ в виде подходящей цитаты.

Как легко догадаться, его непогрешимым вероучением, его единственно правильным мировоззрением был марксизм, овладевший умами миллионов, но в то время уже начинавший выходить из моды. К моменту нашего знакомства мой друг уже разочаровался в Сталине, и «вернулся» к Ленину. Маленький портрет Ленина в рамке стоял у него на письменном столе, на стене висел портрет Маяковского, а на подставке от цветов стоял большой бюст Гарибальди.

Мой друг считал меня циником, потому что я подтрунивал над его кумирами, мои язвительные замечания о Ленине воспринимал как богохульство, я был непрогрессивным, отсталым, не мог правильно оценить явления в их сложной взаимосвязи, потому что с трудами Ленина был знаком лишь поверхностно. «Если бы ты читал Ленина,– назидательно говорил мне мой друг, – ты бы все понял, потому что у Ленина есть ответы на все вопросы». Я не был антиленинцем, но не верил, что один человек, пусть даже трижды гений, может ответить на все вопросы, волнующие людей через десятилетия после его смерти.

Шли годы. Друг мой не стоял на месте, он развивался. Портрет Ленина однажды исчез, его место заняла роза Люксембург. Рядом с Маяковским появился Бертольд Брехт. Потом, сменяя друг друга, а иногда соседствуя во временных сочетаниях, появлялись портреты Хемингуэя, Фолкнера, Че Гевары, Фиделя Кастро, Пастернака, Ахматовой, Солженицына. Недолго висел Сахаров. Гарибальди продержался дольше других, может быть, потому, что бюсты менять дороже. Однажды мы поссорились.

Появившись в доме моего друга несколько лет спустя, я увидел, что декорации резко переменились. На стенах висели иконы, портреты Николая Второго, отца Павла Флоренского, Иоанна Кронштадтского и других, известных и неизвестных мне лиц в рясах и монашеских клобуках. Гарибальди, покрытого толстым слоем пыли, я заметил за шкафом.

Мы поговорили о том о сем и, когда я высказал по какому-то поводу свои отсталые взгляды, мой друг снисходительно сказал мне, что я заблуждаюсь, и мои заблуждения объясняются тем, что я не знаком с сочинениями отца Павла Флоренского, который по этому поводу говорил… И тут же мне была приведена цитата, которая должна была меня совершенно сразить. И я понял, что годы, когда мы не виделись, не прошли для моего друга даром, он уже вполне овладел новым, передовым и единственно правильным мировоззрением, и мне его опять не догнать.

Схема развития моего друга характерна для многих людей моего и нескольких предыдущих поколений. Бывшие марксисты и атеисты теперь пришли кто к православию, кто к буддизму, кто к сионизму, а кто к парапсихологии или бегу трусцой.

А когда-то это были романтически настроенные мальчики и девочки. С пылающим взором и мозгами, забитыми цитатами из сочинений классиков единственно правильного мировоззрения. Я лично их опасался гораздо больше, чем профессиональных чекистов или стукачей. Те по лени или отсутствию разнарядки могли что-то пропустить мимо ушей. А эти, преданные идеалам, с принципиальной прямотой могли в лучшем случае обрушить на вас град цитат, а в худшем и вытащить на собрании, не пожалев ни ближайшего друга, ни любимого учителя ни папу, ни маму. Теперь эти бывшие мальчики и девочки в своих идеалах разочаровались. Некоторые из них отошли от активной деятельности, сосредоточились на своей работе, истину или не ищут или ищут, но не в сочинениях своих прежних кумиров. И ведут себя тихо.

Конечно, мы все или большинство из нас, подверглись невиданной обработке. Идеология вдалбливалась в нас с пеленок. Некоторые в нее поверили искренне. Другие относились, как к религии, со смесью веры и сомнения: раз столь ученые люди (не нам чета) утверждают, что марксизм непогрешим, так, может быть, им виднее. Большинство молодых людей, если они не росли в семьях религиозных сектантов, были пионерами и комсомольцами, потому что другого пути не знали. Даже невступление в комсомол было уже вызовом всесильной власти (ведь кто не с нами, тот против нас). Но, вступая в комсомол (а иногда даже и в партию), посещая собрания и платя членские взносы, большинство все-таки сохранило способность к сомнениям. И инстинкт совести не каждому позволял вытаскивать на собрании товарища, который шепотом рассказал анекдот о Сталине или признался, что его отец погиб не на войне, а был расстрелян как враг народа. Большинство, конечно, не возражало (возражавших просто уничтожали), но отмалчивалось и уклонялось. Многие люди совмещали искреннюю веру в марксизм-ленинизм с вполне порядочным личным поведением.

Бывшие пламенные мальчики-девочки теперь иногда всерьез верят, что раньше все были такие, потому что они не слышали никого, кроме себя. Некоторые из них, провозглашая теперь антикоммунистические лозунги, опять кричат громче других, хотя именно им, хотя бы из чувства вкуса, следовало бы помолчать.

Я знаю одну немолодую даму, которая, будучи девочкой, так оголтело боролась в своем высшем учебном заведении с идеологической ересью, что даже парторги ее останавливали. В 53-м году она обвинила свою подругу на комсомольском собрании, что та не плакала в день смерти Сталина. И теперь, когда эта бывшая девочка пишет в эмигрантской печати: «мы, христиане», меня это, право, коробит. Для меня понятие «христианин» всегда было связано с понятием «совестливый человек», но далеко не каждого из наших новообращенцев можно отнести к этой категории людей.

Я вовсе не против того, чтобы люди меняли свои убеждения. Напротив, я совершенно согласен с Львом Толстым, сказавшим однажды примерно так: «Говорят, стыдно менять свои убеждения. А я говорю: стыдно их не менять».

Придерживаться убеждений, которые стали противоречить жизненному или историческому опыту, глупо, а иногда и преступно. Впрочем, я лично (прошу простить за категоричность) никаким убеждениям не доверяю, если они не сопровождаются сомнениями. И в то, что какое-либо учение может быть приемлемо для всех, тоже не верю.

А вот мой бывший друг в это поверил. Перейдя из одной веры в другую, он убеждал что изменился. На самом деле, каким он был, таким остался. Только выкинул из головы одни цитаты и забил ее другими. Но остался таким же воинственным, как и раньше. И оперируя новыми (для него) цитатами, намерен пользоваться ими не только для самоудовлетворения, не только для того, чтобы идти самому к новой цели, но и для того, чтобы тащить к ней других.

Мой друг и его единомышленники повторяют давнишнюю выдумку, что Россия страна особенная, опыт других народов ей никак не подходит, она должна идти своим путем (как будто она им не шла). Демократия создателей новых учений не устраивает. Демократические общества, говорят они, разлагаются от излишних свобод, слабы, они слишком много внимания уделяют правам человека и слишком мало его обязанностям, и руководят этими обществами фактически не выдающиеся личности, а серое большинство. Демократии противопоставляется авторитаризм не как компромиссная, а как наиболее разумная форма правления. Я многих сторонников авторитаризма спрашивал, что это такое. Мне говорят вполне невразумительно, что это власть авторитета, то есть некоей мудрой личности, которую все будут считать Авторитетом. Но если отбросить испытанную веками практику демократического избрания авторитетной личности путем всеобщих и свободных выборов на ограниченное время и с ограниченными полномочиями, то каким иным способом, кем и на какое время будет устанавливаться чей бы то ни было авторитет? Не будет ли этот Авторитет назначать на эту должность самого себя? И не превратится ли общество опять под мудрым водительством Авторитета в стадо оголтелых приверженцев с цитатами и автоматами? И разве для сотен миллионов людей не были авторитетами (причем вовсе не дутыми) Ленин, Сталин, Гитлер, Мао? А чем Хомейни не авторитетная личность?

Все эти мудрствования о просвещенном авторитарном правлении могут окончиться новым идеологическим безумием. Они не основаны ни на каком историческом опыте, ни на каких реальных фактах. Где, в какой стране существует хотя бы один мудрый авторитарный правитель? Чем он лучше правителей, избранных демократически и контролируемых «серым» большинством? Чем авторитарные страны лучше демократических?

Эмигрировавшие из Советского Союза проповедники авторитаризма красноречиво отвечают на этот вопрос, местами своего жительства выбирая демократические и никогда – авторитарные страны.

Авторитаристы, как и предшествовавшие им создатели единственно правильных мировоззрений, весьма склонны к риторике и демагогии. Они говорят: "Ну, хорошо, ну, демократия, а что дальше? Можно и их спросить: «Авторитаризм, а что дальше?»

Некоторые авторитаристы уже сейчас, называя только себя истинными патриотами (что, по крайней мере, нескромно), всех несогласных с собой объявляют клеветниками и ненавистниками России (точно так же, как большевики своих оппонентов называли врагами народа), и мне совсем нетрудно представить, как и против кого они используют полицейский аппарат будущего авторитарного строя, если он когда-нибудь будет создан.

Пока этого не случилось, я рискну сказать, что никаких серьезных проблем без демократии решить нельзя. Вопрос «Демократия, а что дальше?» бессмыслен, потому что демократия не цель, а способ существования, при которой любой народ, любая группа людей, любой отдельный человек могут жить в соответствии со своими национальными, религиозными, культурными или иными склонностями, не мешая другим проявлять свои склонности тоже. Демократия, в отличие от единственно правильных мировоззрений, не лишает никакой народ своеобразия, при ней немцы остаются немцами, англичане англичанами, а японцы японцами.

Я вовсе не утверждаю, что Россия уже сейчас готова к демократическим переменам. Я даже подозреваю, что она совсем не готова. Я только знаю, что если организм болен раком, глупо думать, что он может выздороветь без всякого лечения или при помощи лечения, не соответствующего болезни.